— Тогда... что это было?
Кара знала. Но не издала ни звука.
— У неё с утра голова кружилась, — попробовала заступиться за подругу лу.
— Курсант, вам разрешали говорить? — Тигр даже головы не повернул, — пять кругов вокруг плаца — марш! А вы — в лазарет.
Врач только вздохнул, увидев на пороге Кару.
— Ну, что теперь?
— Голова закружилась, — соврала девушка.
— Присаживайся, — врач достал тонометр, — и ответь, пожалуйста: за что ваш курс меня так ненавидит? Я сейчас должен был на солнышке нежиться, в море купаться... Ил по горам лазить... Так нет! Кое-кто проштрафился, и мой отдых накрылся медным тазом!
Кара промолчала. Оставить в Академии отряд без врача не имели права, и отпуск врачу перенесли на осень.
— Ну, что молчишь? Хоть бы извинилась! Так, а давление-то повышено! Опять непомерны нагрузки?
— Нет. Это... личное, — Кара даже не солгала.
— Тогда давай руку, будем лечить твое «личное», — игла вошла в вену. — И таблетки. А ее вот предписание снизить тебе нагрузки. Сегодня — отдыхай. Я позвоню лейтенанту.
— У нас другой командир, — вздохнула Кара.
— И тебя, смотрю, это не радует? — хмыкнул врач, — Ладно, не красней. Позвоню новому командиру. Иди, отдыхай.
— Мне... нужна помощь, — Эра нырнула в просьбу, как в омут — с головой. Мелькнула мысль, что признаваться в любви гораздо легче, но тут же исчезла, загнанная в самый угол сознания.
— Что у тебя? — насмешливый тон врача исчез.
— Обещайте, что никому не расскажете. Дайте слово!
— Видишь ли... — врач долго подбирал слова, и молчание стало почти невыносимым. — Видишь ли, ты — курсант. А я — медик при Академии. Если здоровью учащегося что-то угрожает, я просто обязан доложить. Ты сейчас просишь меня пойти на должностное преступление?
— Нет, конечно, — Кара знала слово «обязан» куда лучше, чем «хочу», — и в мыслях не было. Я просто... прошу помощи у специалиста. Если не получится — тогда докладывайте. Но в этом случае я сама напишу рапорт об отчислении.
Врач нахмурился:
— После всего, что ты перенесла — рапорт? Кара, ты, случаем... не беременна?
Полный возмущения, боли и недоумения взгляд лучше всяких слов убедил в обратном.
— Ну, тогда давай сюда свою проблему. Будем препарировать.
Кара выдохнула и начала рассказ.
Изменить историю, не упомянув ничего лишнего, было непросто. Легенду Кара подготовила давно, но не знала, поверит ли врач. Он сделал вид, что поверил.
— Значит, после того случая ты не можешь стрелять?
— Стрелять могу. Целится в человека — нет.
— Да, для ученика Академии это катастрофа. Знаешь, давай-ка начнем с успокоительных. А потом я направлю тебя к психологу. Идет?
Кара кивнула — выхода все равно не было.
Лу спала. Движение в комнате слегка её потревожили, и девушка перевернулась на другой бок. На щеке остался след от шва на подушке.
Кара поправила одеяло на подруге и выключила фонарик.
Она устала за эти дни. Но невозможность ничего сделать выматывала куда больше. И все же пялиться в темноту — единственное, что оставалось. Терпеть и глотать лекарство из пузырька, что лежал в кармане.
Кара нащупала куртку. Щелкнула крышечка, таблетки с тихим стуком посыпались в подставленную ладонь. Кончиками пальцев девушка отсчитала три штуки, остальные высыпала обратно. Темнота не помешала добраться до стола, на котором стояла бутылка с водой. Кара хлебнула прямо из горлышка.
— Так, соберись...
В тишине шепот прозвучал набатом. Лу что-то пробормотала во сне, и Кара тихо вернулась в кровать. Сон не приходил.
Кара уселась на кровати, скрестив ноги. Впереди маячило нерадостное будущее — крушение мечты, разрушение всех надежд. Но ставить крест на планах она не собиралась.
Психолог? Невропатолог? В штате госпиталя состояло немало специалистов, к которым можно было обратиться за помощью. Но для самого лечения требовалось время.
И, поскольку его совсем не осталось, Кара решила попробовать исправить положение самостоятельно: контролировать чувства и эмоции её учили с рождения.
Кровать пружинила, одеяло и подушка мешались. Кара перебралась на пол — там ничего не отвлекало. Устроилась поудобнее и сплела пальцы обеих рук в замысловатую фигуру. Обычно обходилось без подобных излишеств, но сейчас требовалась особенная сосредоточенность. Концентрация на движениях позволяла отвлечься от текущих проблем.
Постепенно мыли перестали мелькать, как рыбки в парковом пруду. Они потекли, подобно полноводной реке. Широко, вольготно. Ни переката, ни буруна — только величественное спокойствие.
Кара вызвала воспоминания. Почувствовала в руках приклад спортивного ружья, вплоть до царапинки, которая появилась от того, что по полированному дереву скользнуло алмазное кольцо.
Комнату заполнил запах крови. Её вкус появился на губах, и лицо запылало там, где капли коснулись кожи.
Кара с трудом удержалась на месте. Хотелось залезть на кровать, забиться в угол, завернуться в кокон одеяла и выть от отчаяния. Вместо этого она направила реку на полыхающий пожар паники.
Стихии встретились. Огонь схлестнулся с водой. И прогремел взрыв.
Пламя зашипело, раскидывая искры. Они прожигали завесу пара, оставляя прорехи — совсем, как на тлеющем шелке. Но вода не сдавалась. Она выбрасывала все новые клубы, и они обжигали так же сильно, как огонь.
Кара знала, что использует запрещенный прием. И приготовилась к последствиям. Но взрыв оказался очень силен.
По закушенной руке потекла кровь. Теперь её вкус на языке был настоящим. Запах бил в ноздри, а не витал фантомом вокруг. Но это была её кровь, и боль привела в чувство.
Лу сопела на своей кровати. За стенкой спали сокурсники. Один вскрик — и вскочат, примчаться выяснять, в чем дело... И Кара молчала. Закрыла глаза и снова сосредоточилась на реке.
Она отступила. Пожар полыхал на самом берегу, но вода отступала от прогретого песка. Но, повинуясь воле девушки, снова направилась к огню.
Тело болело, словно пришлась всю ночь бежать кросс. Ноги гудели, мышцы плечь одеревенели так, что голова поворачивалась с трудом.
Кара вытянулась на полу, едва сдержав стон. Расслабилась, насколько смогла и закрыла глаза. До подъема оставалось несколько минут, следовало использовать их с толком.
Плац. Тигр медленно прохаживался вдоль строя. Раз, другой...На третий останавливается напротив Кары.
— Назовитесь!
— Курсант Кара Хань! — отчеканила она.
— Вчера на тренировке — что это было? Лейтенант Байю рекомендовал вас как неплохого снайпера. Вы же подвели его как последняя... — он чуть замялся, подбирая слово, но потом решил не церемониться, — профурсетка.
— Прошу прощения, господин старший лейтенант.
— Поздно. Вчера ты угробила весь отряд. Тебе не у кого просить прощения.
Кара молчала. Тигр говорил правду. А еще командир подъехал... Но она не посмела даже вздохнуть.
— То, что случилось вчера — последствие травмы? Отвечай честно!
Времени, чтобы придумать внятный ответ, не оставалось. Пришлось прибегать к полуправде:
— Так точно! Больше этого не повториться.
Она даже не солгала. Просто... травма была не та, о которой знал лейтенант.
Тигр смотрел то на Кару, то на Нэя. А потом хмыкнул:
— Оставляешь любимице пути отступления? Не похоже на тебя.
Нэй смерил товарища возмущенным взглядом:
— Мои курсанты не лгут. По крайней мере — мне. А у неё — кивок в сторону Кары, — было серьезное сотрясение.
— И поэтому ты рекомендовал её для задания? Нэй...
— Она говорит, что здорова!
— Вчера мы имели счастье это наблюдать, — Тигр сочился сарказмом, — Или твоя протеже сумела чудесным образом исцелиться за одну ночь? Ты сам-то в это веришь? Нэй! Это не шутки! Успех операции...
— Курсант Кара Хань! — лейтенант пропустил тираду товарища мимо ушей, — Вы готовы к экзамену?
— Так точно! — Кара смотрела в одну точку, боясь выдать эмоции.
Лейтенант повернулся к Тигру:
— Ну что? Пойдем готовить задание?
Кара волновалась. Медитация получилась жесткой, от таких практик предостерегали и родители, и наставники. Но другого выхода девушка не видела. Тем более — индивидуальный зачет...
— Как ты можешь быть такой спокойной? — удивлялась Лу. — У меня и то поджилки трясутся!
Кара только виновато пожимала плечами. Не объяснять же, что её с малых лет учили не проявлять эмоций. Улыбаться, казаться милой... Даже если в душе поселилась буря. А она сейчас приводила мысли в хаос.
Поэтому обоих командиров — нового и старого — Кара встретила с облегчением. Даже самый суровый экзамен лучше неизвестности.
--Курсант Кара Хань! Вашим заданием будет ликвидация охраняемого объекта. Знак — черная повязка на рукаве. На подготовку — тридцать минут. Вопросы?
— Ликвидировать только объект, или при непредвиденных обстоятельствах...
— На ваше усмотрение. Но непредвиденные обстоятельства нежелательны. Они снизят балл. Выполняйте.
Кара оглядывала полигон. Перекрытия, лестницы, крыши, стенки... Она знала каждый сантиметр площади. Но товарищи, в одночасье ставшие «объектами» тоже исползали местность на собственных животах и могли принять меры. В то, что они дадут поблажку, Кара не верила. Только не на тренировке. А значит...
В голове роились вопросы. Когда появится объект? С какой стороны? Каким способом — на машине, или пешком? В окружении «телохранителей», или перед визитом проведут разведку? От ответов зависело место засады. Кара отметала все варианты один за другим. Пока не остался один, самый бредовый.
Над крышами возвышалась огромная изогнутая труба. Такие обычно устанавливают на кораблях для вентиляции. Темный провал смотрел на полигон, и укрыться от этого взгляда было невозможно.
Кара забралась наверх, осмотрелась. Обзор только в одну сторону, зато ту, откуда и появится «объект» — других ходов-выходов нет. Почти идеальное место. Но именно это «почти» давало шанс на победу.
Из жерла пахнуло горячим железом. Лицо покрылось потом. На солнце труба раскалялась, и даже к утру не успевала отдать ночной прохладе весь жар. «Духовка» — название закрепилось за трубой давным-давно, еще на заре основания Академии.
Она остывала только зимой, но тогда грозила уже обморожением. Труба словно ненавидела людей и мстила им всеми возможными способами.
Пачкаясь в ржавчине Кара нырнула в темное нутро. Оно отозвалось гулом. Девушка тут же отметила, что каждое лишнее движение может привести к провалу. Значит, придется замереть.
Одежда тут же промокла, но Кара не посмела снять даже верхнюю куртку — прикосновение к железу грозило нешуточным ожогом. Немного спасла пенка, уложенная на нижний изгиб. Стоять полулежа... Кара усмехнулась, представив лицо преподавателя словесности. Он очень трепетно относился к подобным экзерсисам, они приводили его в ужас.
Пот заливал глаза. Кара сменила кепи на косынку, надвинув её до самых бровей. Лбу стало мокро, зато смотреть не мешало.
Ружье удобно и привычно легло в руки. Кара замерла в ожидании. Но, если тело оставалось неподвижным, мысли роились, как пчелы в поисках нового улья и жалили так же больно.
Девушка понимала: не выдержит жара, потеряет сознание, и спасти её просто не успеют. «Духовка» — последнее место, в котором будут искать курсанта.
Машину сопровождали три мотоциклиста. Они нарезали круги, мешая прицелиться.
Кара вздохнула и всмотрелась в «объект». Лу? На пятнистой куртке девушки выделялась черная полоса.
Лу окружали сокурсники. «Телохранители». Кара прикрыла оптику — если из «духовки» выпрыгнет солнечный зайчик, местоположение снайпера вычислят мгновенно. И на небе, как назло, не было ни облачка.
Но её не заметили. То ли смотрели плохо, то ли не обращали на трубу особого внимания... Но и выстрелить Кара не могла — на лини огня постоянно кто-то находился — «объект» прикрывали телами. А еще эти мотоциклисты...
Кара сосредоточилась. Палец коснулся спускового крючка. Невесомо, нежно, как поцелуй цветка и бабочки... Но что то мешало Каре выстрелить.
Она прислушалась к себе. Несколько минут, потраченных на проверку, роли не сыграют. А вот одержать победу могут помочь. И Кара прильнула к окуляру.
По верхнему краю повязки на рукаве Лу тянулась желто-зеленая полоса. Разноцветные пятна униформы хорошо её скрадывали. Если бы не интуиция...
Кара вгляделась. Вот оно! Ткань почти сливалась с цветом мотоциклетной куртки. Было очень похоже на декоративную вставку в рукав, и девушка долго вглядываясь, убеждая себя, что не ошиблась. И улыбнулась.
По черной коже расплылась желтая клякса красителя. А Кара почти оглохла — труба усилила звук, беруши помогли плохо. Девушка сидела на дне трубы и надеялась, что расстояние смажет шум, и однокурсники не поймут, откуда стреляли. Потому что любое задание, даже самое опасное, подразумевало приказ вернуться живым. Он не озвучивался, это считалось плохой приметой. Но выполнить его старались все.
Тигр усмехался, наблюдая за метаниями курсантов:
— Оригинальное решение? Неужели ни один не догадается?
— Мы с тобой тоже... не сразу поняли. Использовать «духовку»...
— Рисковая.
— Или дура, — лейтенант хмурился, глядя в безоблачное небо, — после сотрясения туда соваться. Может, объявим об окончании?
— Боишься, что твоя любимица зачет провалит? — хохотнул Тигр, не обращая внимание на потемневший взгляд товарища. — Может. Но этот раунд она точно выиграла!
Дробный топот. Голоса. Кара прислушивалась к каждому звуку, стараясь не выдать себя даже вздохом. В висках стучало. Косынка уже не сдерживала пот, ручьи стекали по лицу, шее, впитывались в ворот футболки. Когда Кара касалась плечом разогретого металла, на нем оставалось мокрое пятно, которое тут же таяло. Единственным плюсом «духовки» оказался полумрак — внутрь попадали только косые лучи солнца. Но с каждым ударом сердца девушке казалось, что становится все темнее. Она посмотрела на часы. Пришлось напрячь зрение, чтобы увидеть тонкие стрелки.
Слишком рано для сумерек.
Кара закусила губу. Во тру стало солоно. Она не сразу поняла, что это кристаллы соли выступили на коже. И зуд от них становился сильнее с каждой секундой. Хотелось плнуть на все, выскочить и рухнуть в бассейн с прохладной водой, даже не снимая одежды. Душ тоже годился. Но сигнала все не было.
Она боялась выглянуть, и не видела, как Тигр хмурится, вслушиваясь в захлебывающийся голос, доносящиеся из рации. Как побледнел лейтенант, одним движением разворачивая коляску к зданию Академии. И шум в ушах не сразу позволил услышать разливающийся над плацем звук — приказ ко всеобщему построению.
Тело занемело от неподвижности, и выбраться получилось не с первого раза. Хорошо, что скрываться больше не было нужды, и рядом оказался сокурсник. Протянул руку, вытянул из раскаленного жерла. А дальше был бег наперегонки — успеть занять место в строю, вытянуться, ждать...
Пот заливал глаза, и слова командира заглушались ухающими ударами взбесившегося сердца. Они отдавались в висках, и смысл сказанного лейтенантом почти не доходил. И только, когда в полном молчании дрогнули и пополз вниз флаги — государственный и Академии, чтобы минуту спустя снова подняться, но уже с черными лентами, Кара поняла. Смотрела на приспущенные полотна... и не верила. Вспоминала речь лейтенанта и... отказывалась верить снова.
Сердце ухнуло в последний раз и затихло. Дыхание застыло в груди, потому что вырваться наружу могло только в крике. Надсадном, отчаянном, на грани надрыва...
— Эй, ты в порядке? Кара?
Прикосновение вывело из ступора. Рядом стояла Лу. Красные глаза с потеками туши — она так и не научилась обходиться совсем без косметики. Кара не слышала, что говорила подруга — смотрела на эти темные ручейки от слез, и завидовала. Отчаянно, до боли — у самой слез не было.
Нельзя кричать. Нельзя плакать. Нельзя сорваться, выскочить с плаца, прыгнуть в ближайшую машину и гнать, гнать в столицу, к королевскому дворцу... Потому что она сейчас не Адель ас Кармина, принцесса Логская. Она — Кара Хань, и ничто в этом мире не связывает её с королевской семьей. Осиротевшей семьей...