— Вот, он ответил. Ало, Кайлаш, хай, ви хев емердженси хиар. Ай нид ер хелп. Ю шуд кам имидиетли.
Договорившись с индусом, Кабинетов послал ему машину и обратился к Майе:
— Вы уже можете идти. Спасибо вам за оперативность. А вас, Софи, я жду в любое время.
Он особо подчеркнул словосочетание «любое время».
Майя и Софи удалились под подозрительным взглядом Марии.
Министр обратился к Нане, как к официантке:
— Кофе есть?
Нана с готовностью ответила:
— Да! У нас отличный кофе. Я сейчас.
*
Всю эту беседу я не слышал, а впитывал суть, наблюдая за мельчайшими деталями происходящего в кабинете Наны. В то же время я видел свое бесчувственное тело в руках Гурия. Он безжалостно терзал меня, засунув катетер глубоко в нижние части дыхательных путей, и говорил красавицам:
— Аспирация. Желудочный сок с не переваренной пищей в бронхах. Кошмар.
Я сам не раз проводил аспирационное дренирование, но никогда не думал, что это настолько жутко выглядит сверху.
Мое тело дергалось в странных судорогах при каждом движении Гурия.
Однако я был совершенно безразличен к судьбе своей засоренной гортани. Благодаря неожиданно открывшейся способности чувствовать разговор на расстоянии, мое внимание было привлечено разговором Майя и Софи.
*
Выйдя из кабинета Наны, они дошли до двери лифта, и тогда Майя сказала:
— Не волнуйся, все будет хорошо.
Софи ответила ей со злостью в голосе:
— Какая она гадюка. Ты видела, она смотрела на меня, как на проститутку.
Майя успокоила подругу:
— Не драматизируй. Сделай глубокий вдох и задержи дыхание. Давай вместе.
Они вдохнули глубоко.
— Ну, как? Полегчало?
Софи грустно покачала головой:
— Да, так полегчало, что хочется выброситься с высокого моста в пропасть.
Майя покачала головой:
— Лучше поезжай со мной. Будем спасать других самоубийц.
Софи усмехнулась, и тут у нее зазвонил мобильный. Она посмотрела на экран и сказала:
— Смотри, Кэтчер звонит.
— Так, отвечай скорей. Отойдем в сторонку, чтобы никто не помешал и включи громкоговоритель, очень хочется послушать.
Софи включила громкую связь и ответила на звонок:
— Слушаю.
— Кэтчер здесь. Как у вас дела?
— Не очень хорошо.
— Что случилось?
— После встречи с вами Николаю стало плохо. Сейчас он в реанимации центра неврологии.
Последовала пауза, затем Кэтчер сказал:
— Очень надеюсь, что с ним все будет хорошо. Он отличный специалист. Я звоню, чтобы спросить, не свободны ли вы сегодня вечером. Я бы хотел обсудить детали нашего сотрудничества за ужином. У вас есть время?
Услышав предложение Кэтчера, Майя зашептала:
— Не отказывай! Не смей!
Софи поколебалась и сказала:
— Да.
— Отлично! Тогда я заеду за вами в восемь.
— Да.
Софи отключила телефон, а Майя обняла ее:
— Молодец! Нельзя было отказывать! Такой шанс! Не забудь про меня тоже. Вместо умирающих буду возить энергетики. Как он там называется? Кайфун?
Софи устало улыбнулась:
— Я, наверно, ужасно выгляжу…
— Выглядишь супер! Пойдем, я тебя подвезу домой. Надевай то же самое платье, что и в Германии, и больше Кэтчеру не отказывай.
Софи рассмеялась:
— Ну, ты и развратница.
— Это не разврат! Это бизнес. И не наша вина, если деньги деньги перемешаны с страстью. На самом деле, я завидую тебе белой завистью. Мужчины так легко западают на тебя! Ты заметила, как смотрел на тебя Кабинетов? И как тебе это удается? Научишь?
Они вошли в лифт.
А меня опять взяла злость, я начал бессмысленно метаться по пространству, однако, голубая ниточка дернулась и вернула мою сущность в покой реанимации, где я увидел продолжение ужасного зрелища собственной интубации.
Боже! Лучше бы он оставил мои трахеи в блевотине.
К счастью, все скоро закончилось, и меня покатили на томографию. Точнее покатили мое туловище, а я сам задержался у кроватки Аниты.
На подушке красиво лежали ее чудесные волосы, которые освещали все помещение. Она выглядела такой же спокойной, как во время операции, но дышала тяжеловато.
С ней что-то неладное.
Я направил внимание на девочку, поплыл и стрелой проник в нее. Меня сразу сдавило ее отрывистым дыханием, вдоль и поперек молниями проносились слабые импульсы нервных волокон, но здесь не было живых мыслей, образов и страстей. Ничего похожего на то, что происходило внутри Софи, когда я проник в нее.
Я находился в пустой пещере с причудливыми настенными детскими рисунками, похожими на искусство доисторических людей. Картинки были, но не было души.
Аниты здесь не было.
Где же ты, девочка? Куда сбежала? — думал я.
В тишине пещеры я услышал звуки капающей жидкости.
Капкап.
Этот звук мне не понравился. Неожиданно проснувшаяся интуиция подсказала мне, что здесь проблема с оттоком жидкости, и тут же я вспомнил про дренаж, который надо было проверить к вечеру и заменить при необходимости. Почувствовав это, я немедленно окунулся в медленную струю грязной реки, которая текла по какой-то трубочке. Я понял, что эта река крови, смешанная со спинномозговой жидкостью.
Боже, кошмар какой!
Эта жидкость не должна течь!
Это смертельно опасно!
Поток надо остановить немедленно!
Мое внутреннее беспокойство завопило:
— Она умирает! Надо что-то сделать!
Откуда-то всплыло и название: ликворея.
С этим диагнозом немедленно пришло и решение: прочистить дренаж, проверить швы, наложить еще один, если надо, и прижать коллодийной повязкой!
Эту процедуру надо проделать немедленно!
Я даже вскочил, чтобы начать, но понял, что не могу: у меня нет рук.
Ужас выбросил меня куда-то наверх. На мгновение внутри меня взорвалась вспышка, которая осветила окружающую физическую реальность, и я четко увидел все, что происходило в покое реанимации. Меня уже вернули с аппарата томографии, и теперь над моим бесчувственным телом копошились красавицы, распространяя круги тревоги.
Где Гурий?
Я должен как-то внушить ему проделать все необходимые процедуры для спасения Аниты!
Эта мысль притянула меня к Гурию, который направлялся к Нане, но открыв дверь кабинета, застыл в замешательстве, и тотчас прикрыл дверь.
Подоспела Нана с двумя чашками горячего кофе на подносе.
Гурий пролепетал:
— Мне показалось, или за твоим столом сидит Кабинетов?
Нана ответила полушепотом:
— Сидит! Открой мне дверь и заходи за мной.
Гурий пропустил Нану с подносом вперед, а потом вошел сам.
Нана представила его:
— Познакомьтесь, это доктор Гурий. А это настоящий кофе из Бразилии.
Намереваясь внушить Гурию идею спасения девочки, я напрягся и стрелой пронзил его грудную клетку. Здесь на меня посыпались оглушительные удары ритмично бьющего сердца.
Я попал в миокард.
Сжимающаяся мышца чуть не раздавила меня и, борясь с удушьем, я заорал всей мощью духа:
— Эй, Гурий! У Аниты ликворея! Иди к ней быстрей и останови… Ты меня не слышишь? Ты оглох?
Он не воспринимал меня.
Его внимание было направлено наружу, и до меня докатился глухой вопрос министра:
— Каково ваше мнение по поводу состояния Николая, доктор Гурий?
За этим последовала волна быстрой вибрации, и Гурий ответил:
— Дыхательный путь был очень засорен желудочной массой. Я все прочистил. Скоро будет проявленный снимок компьютерной томографии, и тогда вся картина прояснится.
Я опять заорал всей мощью:
— Забудь ты про томографию! Спасай девочку! Козел!
Он не понимал меня.
Он слышал министра:
— Прекрасно! Проследите лично за снимком и принесите заключение сюда. Надеюсь, Кайлаш Кейв будет здесь к тому моменту.
А я вопил:
— Не слушай его! Снимок сделают и без тебя! Иди к девочке!
Но Гурий игнорировал меня и ответил министру:
— Хорошо, сейчас сделаю…
Волна злости вытолкнула меня из него в пространство кабинета Наны.
Я негодовал:
— Ах ты, глухой тупица, Гурий! Еще моим другом называешься!
Тут я заметил Марию, которая задумчиво сидела в кресле с чашкой кофе. Я решил попробовать достучаться до нее! Может быть, поймет, что девочке нужна помощь? Я влетел в свою жену, и меня тут же смыло струей горячего кофе вперемешку с ее тревогами.
Раздался звонок телефона моей супруги, и я изнутри почувствовал ее ответ:
— Слушаю, господин президент…
— Как твой муж?
— Плохо.
— Держись. Ты очень нужна нам сейчас.
— Я стараюсь.
— У меня для тебя задание особой важности. Я хочу, чтобы ты отправилась выполнять его немедленно.
Мария удивилась:
— Как я оставлю Николая тут одного?
Президент возразил:
— Зачем одного? За ним присмотрит Кабинетов.
Мария заколебалась:
— Что нужно сделать?
— Позвони немедленно Крикунову и назначь встречу.
— Ты хочешь, чтобы я позвонила лидеру оппозиции и вступила с ним в переговоры?
— Да, и очень тесные переговоры…
— Что ты имеешь в виду?
Президент объяснил:
— Ты должна поговорить с ним в приватной обстановке и добиться прекращения пикетов.
— Что случилось? Мы же договорились не обращать на них внимание. Пусть себе стоят и кричат.
— Договорились, но сейчас все изменилось. Всемирный Банк отказывается проводить переговоры по поводу предоставления следующего транша по кредитам, пока мы не восстановим спокойствие. Это для нас жизненно важно! Я не могу допустить осечки со Всемирным Банком, и поэтому мне нужно, чтобы Крикунов приостановил свои протесты. А ты можешь его убедить!
— Как?
— Он тебя послушает.
— Почему ты так думаешь?
Президент сделал паузу и ответил, взвешивая слова:
— По моей информации он запал на тебя. Он тебя хочет…
— Что?
В Марии начала просыпаться тревога.
Президент продолжал:
— Я знаю об этом давно, но пока придерживал этот козырь. Ты сама ничего не замечала?
— Нет, хотя он в ел себя странно.
— Цветы посылал? Духи? Послушай, ты должна это сделать для блага всей страны! Считай, что это твой прямой путь к посту председателя парламента.
На меня полилась смесь всевозможных гормонов из разных желез Марии.
— Хорошо, я сейчас позвоню ему, — ответила она.
Тут я увидел образы ее оживших мыслей.
Вот она вместе с Крикуновым идет по красному ковру прямо к пьедесталу с креслом председателя парламента. Они одеты как жених и невеста. Вдруг Крикунов подхватил ее и понес к этому креслу, как к алтарю.
Мария сразу заполнилась приятным чувством карьерного скачка, а я загорелся жутким огнем негодования. Злость и ревность выбросила меня из Марии вон, и мне вдруг захотелось выпить стаканчик чего-нибудь крепкого и закурить сигарету. Это желание почти затмило стремление помочь девочке, однако, какая-то другая сила помогла, и меня осенило!
Ию мать, и она поймет!
Я проникся единственным желанием увидеть Ию, и это желание бросило меня прямо сквозь стены, через палаты, в темный уголок напротив лифта. Там у окна стояла убитая горем женщина и тихо плакала, стараясь никому не показывать слезы.
Кстати, где отец?
Не время для вопросов.
Я сконцентрировал свои духовные силы на единственной идее о том, что немедленно нужно сменить трубку дренажа Аните, и устремился во вздрагивающее от плача тело Ии.
Она ничего не почувствовала, и я заорал всей душой:
— Перестань ныть! Нужно проверить дренаж Аниты, наложить еще один шов и прижать гигроскопической ватой!!!
Я больно пронзил ее непонятным словом — ликворея.
Боже, сколько же сил это отняло!
Тут же меня настигла убийственная дремота, и я понял, что проваливаюсь в бессознательное.
Но в самый последний момент я почувствовал, что Ия направилась в сторону покоя реанимации.
Неужели, я достучался до нее?
Вот, она бежит.
Ей преграждает путь охранник.
Ия прорывается и кричит:
— Мне надо увидеть доктора Николая!
Охранник непреклонен:
— Вы не можете сейчас с ним говорить.
— Тогда анестезиолога! Кого-нибудь!
— Подождите.
— Нельзя ждать!
— Успокойтесь, врач выйдет к вам.
— Нет! Будет поздно! Пропусти меня!
На шум вышла Нана из кабинета:
— Что происходит?
Но Ия уже не слушает никого, толкает охранника, бежит по коридору, врывается в покой реанимации, бросается перед Гурием на колени и молит:
— Пожалуйста, проверьте дренаж Аниты! Надо наложить специальную вату! Я слышала слово… Ликворея! Что это такое?
Гурий обернулся.
— Ликворея? Это истечение спинно-мозговой жидкости.
Гурий в это время рассматривал данные моей томографии, а я мысленно приказал ему из последних сил: «Оторвись!» — и влетел в Гурия.
Тот вздрогнул.
В это время Ию схватили, но было уже все равно.
Гурий понял!
Он быстро подошел к Аните, увидел желтоватые пятна на повязке и немедленно приказал красавицам:
— Проверяем дренаж! Срочно принесите гигроскопическую вату! Возможно, понадобиться наложить еще один шов.
Слава Богу!
Пару минут спустя все было сделано, шов наложен, и Аните сразу полегчало.
Последнее, что я почувствовал, было недоумение Ии, когда она увидела мое тело:
— Что с Николаем? Почему он лежит здесь? Он умер?
Ей никто не ответил. Оставшаяся у моей кровати медсестра занервничала:
— Пожалуйста, выйдите отсюда, вам нельзя здесь находиться…
Охранник силой выдворил Ию, и в коридоре она чуть не столкнулась с индусом.
Это был Кайлаш Кейв. Он держал в руке снимок моего мозга и за ним следовала свита из студентов.
Врач рассуждал вслух:
— Типичный случай обширного кровоизлияния в мозг, то есть апоплексический удар. Пациент в коме, что осложняет состояние. Есть высокая вероятность быстрого образования гематом. Наиболее приемлемый метод лечения на данном этапе — краниотомия. Вскрытие поможет снизить внутричерепное давление и очистить мозговую оболочку от гематом.
Я устал и мне это было безразлично.
И сознание мое потухло.
Я медленно ушел в сон, и в моих видениях опять ожила тревожная действительность Ноя.
Десятая Глава
Радуга завета
Я лежу на влажной земле, а надо мной — прекрасная золотистая гроздь спелого винограда. Сочные ягоды переливаются янтарным свечением, купаются в теплом сиянии лучей восходящего солнца, черпают прелесть существования, упиваются милостью Божией, снизошедшей на них с небес. Кажется, лоза чувствует мимолетность существования, конечность физического бытия, но это ее вовсе не заботит. Она просто есть, а ее плоды просто зреют на радость человека, дарят вкус солнца и Божественную вибрацию, которую вбирают в себя весь год. Радость тому, кто попробует эту прелесть.
А для меня это блаженство: лежать вот так на влажной земле и наблюдать, как дозревает эта великолепная и неповторимая лоза от Господа Бога моего.
Я все помню!
Знаю, что ее принес мне Бесстрашный-Быстрокрылый из сада Эдемского, из которого я и спустился в нижние океаны тверди.
Я взрастил ее с любовью и благоговением, ибо это единственное сокровище, оставшееся у меня от Бога.
Через нее я ищу Господа, которого потерял после нисхождения.
Я встал перед лозой на колени, уперся в мокрую почву и начал молиться:
— Господи, я обращаю свой взор и свои чувства к Тебе одному! Я — Твое создание и частица Тебя Великого! Я был рожден в Тебе от животворящей искры Твоей, и я был полон огнем Твоим! Ты послал меня в путь по нисходящим водопадам океана Твоего, и я следовал зову, покинул Эдем и теперь нахожусь там, где Ты указал мне быть, но я потерял Тебя. Я больше не чувствую Твое присутствие, мне не является Образ Твой лучезарный, и я в смятении. Где искать Тебя? С последней надеждой взираю на лозу Твою, взращенную в саду Эдемском, ища в ней путь к Тебе. Боюсь погибнуть, ибо вместо Тебя встает передо мной образ Черно-Белого Ангела. Он наставляет, указывает путь, но я вижу, что это не Твой путь, не Твой Светлый Образ. Он уводит меня в сторону, а Великая Мощь Твоя спит во мне. Молю тебя, Бог мой, проснись в душе моей, яви мне видение Твое, чтобы я знал, что не брошен.