– В полном объеме карта Нового Вашингтона с горячими зонами известна в Амбере и Сапфире. У алеманов, русских и поляков имеются сведения о Капитолии, у китайцев нет ничего.
Заметив недоумение, которое я и не думал скрывать – услышав информацию о участвующих в Битве русских, поляках и китайцах, Радагаст жестом попросил меня подождать и кивнул троим задержавшимся кадетам, которые почти сразу исчезли в портальных взблесках.
– Мне очень жаль, что так получилось, – шепнула мне на ухо Адель и добавила громче: – Надеюсь, после завтрашней победы ты решишь вопрос, и мы все же сможем обсудить наше венчание.
Улыбнувшись и подарив мне на прощанье воздушный поцелуй, француженка не задерживаясь исчезла в портале – Радагаст в этот момент отвлекся на интерфейс, а я смог прийти в себя, так что собеседник не заметил моего изумления. Я настолько растерялся от ее последних слов, что даже не успел ничего ответить. А кроме того, задать вопрос про герб – на униформе Адель уже и здесь, в новых мирах, появилась красная лилия.
– В Битве будут принимать участие две русские группы – по одной от Эмеральда и Федерации, две китайские и польская – заговорил между тем Радагаст. – Так как цитадель Жемчуг по объективным причинам участвовать в соревновании чемпионов не сможет, пять вакантных мест было решено заполнить командами из других фракций.
«Да, думаю, прекращение существования Японии как государства – вполне объективная причина», – подумал я, вслух же спросил о другом:
– Я слышал, что за Битвой будут наблюдать миллионы зрителей.
– Именно так.
– Это в момент, когда часть планеты сгорает в пламени войны?
– Небольшая часть планеты, – поправил меня Радагаст.
– Но… – даже не нашелся я сразу, что сказать. – Но ведь миллионы людей погибли…
– Счет уже приближается к миллиарду, если быть точным. Открыто об этом будет сказано не сразу, но объективно это так.
– И люди сейчас смотрят развлекательные программы и соревнования, ведь в мире…
– Матчи Лиги Чемпионов и большинства национальных чемпионатов начинаются с минуты молчания, если ты об этом, – пожал плечами Радагаст. – Кстати, если уж зашла об этом речь, то в следующем году, по прогнозам, аудитория зрителей соревнований в Новых Мирах будет сопоставима с аудиторией соревнований под эгидой УЕФА.
Собеседник, увидев мои вздернутые в недоумении брови, прервался – а после, покачав головой, – продолжил совсем другим тоном:
– Эжен, не думай, что можно ужасаться происходящему бесконечно – многих хватает лишь на несколько минут, а дальше у некоторых и вовсе начинается смакование. К тому же, к счастью, осенью в Европе была принята семнадцатая поправка к закону о вещании, и теперь доля негативных новостей в информационных выпусках как телевидения, так и Интернет-ресурсов, не может превышать двадцати процентов эфирного времени.
Спорить и расспрашивать дальше я не стал, потеряв интерес – в реальности первого отражения меня не было уже достаточно давно. И даже находясь там, никогда не выкраивал достаточно времени прикоснуться к массовой культуре, а тем более к телевизионному вещанию.
– Есть два вопроса, которые мне необходимо обсудить с тобой наедине, – увидев, что больше интересоваться происходящим с трансляциями соревнования я не собираюсь, произнес Радагаст деловым тоном.
– Какой второй? – сразу спросил я, потому что о сути первого догадался сразу, вспомнив его преклоненное на турнире новичка колено, и свой «должок» Адель.
– До недавнего несчастного случая, когда ты… несколько отдалился от первого отражения, – достаточно завуалированно обозначил мою смерть Радагаст, – у меня попросил организовать встречу с тобой очень важный человек. Встречу в первом отражении.
– Сейчас, как понимаю, вопрос встречи неактуален? – хмыкнул я.
– Актуален, как никогда, – не поддержал моего тона Радагаст. – Более того, очень много заинтересованных лиц сейчас следят за тобой – и не буду скрывать, следят с пристальным вниманием.
– Но… зачем?
– В ожидании твоей попытки вернуться в первое отражение, конечно же. С учетом того, что случаи переноса материи – известные случаи – исчисляются уже сотнями, ты тот самый человек, который может сделать это первым в Европе.
– В Европе? – уточнил я.
– Я не располагаю достоверными данными об Азии – но, судя по косвенным признакам, – подобное уже происходило неоднократно. И именно за счет молодых богов, которые вернулись из Новых Миров, японский оккупационный корпус до сих пор успешно удерживает значительные территории Китая – не только Гонконг с островом Хайнань, но и Гуанчжоу.
– Это очень важная для меня информация, спасибо, – склонил я голову, понемногу осознавая услышанное.
– И если у тебя получится, – спокойно принял благодарность Радагаст, – тогда у нас скорее всего просто не будет времени обсудить предстоящий разговор. Итак, если мой хороший друг – ты его сразу узнаешь, когда попадешь на прием, – сделает тебе определенное предложение, которое может показаться авантюрным и опасным, принимай решение исходя из того, что я порекомендовал бы соглашаться – это будет лучше для всего мира. Впрочем, решать все равно тебе и только тебе.
– Есть смысл спрашивать о том, кто этот друг?
– До того момента, как ты с ним встретишься, ответить я не могу, – покачал головой француз.
– Хорошо, я понял. Вопрос.
– Слушаю.
– В Новом Вашингтоне будет достаточно артефактов, наделенных божественной силой. А если я воспользуюсь там своим?
– Своим чем?
– Своим артефактом, наделенным божественной силой.
– Участие в Королевской Битве принимают только кадеты Транснаполиса – и допускается только обмундирование цитадели – парадная или полевая форма и уставное оружие. Инвентарь должен быть пустой.
– И никаких защитных амулетов, украшений, артефактных накопителей? – осторожно поинтересовался я.
– Прямого запрета нет, – покачал головой Радагаст. – Но при посадке в колесницу будет строгий входящий контроль, и обнаружение повлечет за собой достаточно серьезное пятно на репутации.
Змейку браслета я сегодня превратил в небольшую татуировку – и глаза покоящейся на моей левой руки симбионта были закрыты. Амулет, полученный у Анубиса, на мне и вовсе виден не был – в момент битвы в Помпеях он как вплавился в кожу груди, так там и оставался. Снимать его мне не хотелось – это, во-первых. А во-вторых, я просто не знал, как. Тот единственный раз, когда отгородился от пса доспехом духа, был еще до того, как мы заключили с ним соглашение – и я не уверен, что этот способ подействует вновь.
– Если ты окажешься на острове с собственными амулетами – никто не сможет поставить тебе это в вину, ведь запрета нет, – заговорил Радагаст, видя мое замешательство. – Ты можешь надеть их сейчас, а я проверю, вижу ли их фон.
– Э… так они на мне, – просто сказал я.
Радагаст долгое время смотрел на меня, чуть погодя его взгляд потерял фокус – и я почувствовал, как дрожит магией аура моего доспеха духа.
– Я ничего не чувствую, – невозмутимо произнес француз, впрочем, по голосу я чувствовал, что он слегка озадачен. – И… ты сказал амулеты. На тебе сейчас не один?
Объяснять я ничего не стал – просто кивнул. И задал давно интересовавший меня вопрос:
– Для меня будет отдельный носитель с информацией о расположении артефактов и божественного оружия на острове?
– Тебе он не нужен. В Капитолии артефактов под завязку – поэтому, если ты выйдешь оттуда с группой живым, будешь достаточно экипирован. Все, что требуется от тебя дальше, просто убивать всех, кого видишь – помня, конечно же, о первом важном вопросе.
– Можно было и не напоминать, – кивнул я.
Попрощавшись с Радагастом, я направился к выходу, но у самой двери был остановлен окликом:
– Абдул при расчетах не знал о наличии у тебя собственных божественных артефактов, поэтому вероятность твоей победы озвучил заниженную.
– При расчетах? – нейтральным тоном поинтересовался я, не зная как реагировать.
– Абдул в четыре года умел читать и писать, а в семь перемножал в уме шестизначные цифры. В одиннадцать он уже получил диплом об общем университетском образовании – поэтому к его расчетам я бы не относился со скепсисом, – улыбнулся Радагаст.
– Воу, – только и выдохнул я.
Тридцать три процента, значит? Это становится интересно.
Но не так интересно, как вопрос с венчанием. Вернее, как сказала Адель: «с нашим венчанием».
Глава 26. (…)
— Вы знаете, кто такой Абдул? – поинтересовался я раздельно, так чтобы мог понять и далекий от английского человек
Фредерик Мабала и Принс-Габриэль Койта, расположившиеся на бортике фонтана, после некоторого раздумья синхронно кивнули, внимательно на меня глядя.
— Абдул сказал, что мои шансы выиграть тридцать три процента.
– Наши шансы, — покачал головой Принс.
– Нет. Наши шансы, если я вас не брошу сразу, составляют тридцать два процента. Так сказал Абдул.
Некоторое время парням потребовалось на осмысление информации. Переглянувшись, они вновь воззрились на меня – в довольно смешанных чувствах. Я же продолжил:
– Вариант первый — попробуем работать вместе. Вариант второй — вы держитесь вместе, по возможности стараетесь находиться рядом со мной. Вариант третий – при высадке разделяемся.
Вновь долгая пауза, заполненная размышлениями.
— Ты откуда? -- нейтрально поинтересовался Принс.
– Россия, Сибирь.
– Оу… – последовала ожидаемая реакция.
– Там реально холодно? – тут же спросил Мабала.
– О да, – с серьезной миной кивнул я. – В феврале такой мороз, что даже водка замерзает, и нам с моим медведем Джеком приходится сосать ее, как Чупа-Чупс.
– Парень, ты шутишь? – нахмурился Фред.
– Как можно шутить о Сибири? – деланно серьезно удивился я. – У нас тайге живут шаманы, которые за шутки о Сибири насылают сибирскую язву. А вы откуда?
– Мали, – первым ответил Фред. – Мой отец был министром, но после переворота в двенадцатом году нам пришлось бежать во Францию.
– Сочувствую. Но сейчас ты здесь и, судя по всему, намереваешься вернуться?
Мабала ничего не ответил, но по блеску глаз я понял, что попал в точку.
– Я из Гвианы, – в ответ на мой вопросительный взгляд произнес Принс. – Южная Америка, Французская Гвиана. Я, если что, простой парень, и у меня отец не министр, – коротко глянул он на Фреда.
– Ага, не министр! – обычный золотой король. У него дома даже сортир из золота, представляешь? – блеснув белоснежной улыбкой, вставил Мабала, широким жестом вскинув руки.
– Вовсе не весь сортир, – просто пожал плечами Принс и посмотрел на меня. – А ты здесь как оказался?
Некоторое время еще разговаривали ни о чем – английский у парочки оказался не так плох, как могло показаться вначале – да и показной снобизм из их поведения пропал. После того как возникла небольшая пауза, Мабала и Койта переглянулись. После быстро на французском обменялись мнениями и одновременно обернулись ко мне.
– Знаешь, Джесси, – выдал как результат беседы Принс, произнося мое имя как и все французы, с ударением на последний слог. – Если Абдул говорит, что вероятность твоей победы выше без нас, мы не будем мешать. Ты показывай, на что способен, а мы с Фредом постараемся держаться рядом и если что помочь.
Не отвечая, я кивнул, выражение лица продемонстрировав уважение их решению. Предложенный вариант – как по мне, – был наилучшим.
– Замечательно. Смотрите, мы будем высаживаться здесь, – я открыл свой интерфейс, куда совсем недавно загрузил полученную от Радагаста карту острова Новый Вашингтон.
– Оу, мы здесь тренировались, – обрадованно воскликнул Фред, едва только я сделал видимой проекцию.
Отлично. Нам бы в русской цитадели подобные условия – вновь вспомнил я и соревнование новичков, и Битву Вызова.
– Кольцо поражения начинает сжиматься здесь, – показал я на Парфенон, где должна была высаживаться Адель. – После здесь и здесь, затрагивая все городские кварталы, Белый Дом, Пентагон и Капитолий. Завершается битва у Обелиска – не так далеко от Капитолийского Холма, куда высаживаемся мы.
– То есть можем практически никуда не уходить, – хмыкнул Принс.
– Неподвижная цель – легкая цель. Движение – жизнь, поэтому не останавливаемся, даже если очень хочется, – покачал я головой.
– А куда двигаться?
– Даже не знаю. Сначала в поисках легких целей, а дальше по обстановке, – пожал я плечами.
– Отлично, парень, мы поняли. Покажи завтра класс, – напоследок произнес Фред, хлопнув меня по плечу. Даже с доспехом духа удар его широкой лапищи был весьма ощутим.
Глава 27. Королевская Битва
Золотые лучи осветили песок большой Арены Транснаполиса, расцветив все вокруг яркими красками. И в тот момент — когда из-за верхнего среза трибун выглянуло солнце, в ложе для высоких гостей появился магистр Аренберга.
Трибуны огромного амфитеатра, который я помнил еще по турниру новичков, сейчас были пусты от зрителей – лишь ложа высоких гостей оказалась непривычно заполнена, ведь там присутствовало не шесть как обычно магистров цитаделей со свитой, а сразу восемь. Не было японцев из прекратившего деятельность Жемчуга, зато к пяти действующим цитаделям Академии — Амберу, Сапфиру, Диаманту, Обсидиану и не участвующей в полном составе Стали – прибавились делегации Китая и Польши, а также русские мастера из Эмеральда. Среди которых не было ни Юлии, ни Ребекки.
Вокруг Арены плотной цепью выстроились наблюдатели из Аренберга — они находились как на самой на площадке, так и парили над ней, оседлав королевских грифонов в красно-золотой сбруе.
На песке перед открытой ложей, где сейчас готовился произносить речь магистр ордена Хранителей, встроились семьдесят пять кадетов-атлантов – двадцать пять троек из разных цитаделей. Стояли в три шеренги – так, что лидер тройки был в первом ряду, а двое ведомых маячили позади. Стоявшие следом за мной жизнерадостные Фредерик и Принс – в белоснежной парадной униформе Диаманта — негромко и весело переговаривались на французском, судя по эмоциям, предвкушая бесшабашное развлечение.
Общий строй, пестрящий яркими цветами униформы, образовывал пять своеобразных блоков по пятнадцать человек — по количеству небесных колесниц, которые должны были доставить атлантов к месту проведения состязания. В каждой группе из пяти команд, поставленной под воздушную колесницу, выделялись красные мундиры британцев, белая форма французов, серое фельдграу немцев и королевский синий австрийцев. И, заменяя возможно навсегда выбывших из геополитической игры японцев, в каждой группе присутствовала пятая команда, нарушая единство цветов. В самом первом блоке из пятнадцати человек это была тройка Федерации – в памятной мне униформе цвета морской волны. Капитаном русской тройки, что неудивительно, являлся Волков, выигравший у Клеопатры Битву Вызова.
Во второй группе расположились поляки — их бело-красная униформа была выполнена со стилизацией плечевых узоров с намеком на знаменитые крылья летучих гусар. В третьем и моем четвертом блоке расположились китайцы в красной униформе, выделяясь не только цветом, но и ростом -- причем в обе стороны: среди азиатов было четыре низкорослых кадета и два самых настоящих великана ростом под два метра и с богатырским размахом плеч. В пятом выделялись черно-золотой формой и белоснежными – на контрасте – гольфинами, три девушки из Эмеральда – Клеопатра, незнакомая мне по имени второкурсница с приятным лицом, и старая знакомая – противница по турниру новичков. Лишь на Битве Вызова, которую мы проиграли, я узнал что ее зовут Виктория.
Пока великий магистр Аренберга, осененный солнечным сиянием, говорил приветственную речь, я коротко переглянулся со стоящей совсем рядом Клеопатрой. Распорядитель арены, руководивший построением, не желал ставить нас близко, следуя утвержденном плану расположения – но я весьма бесцеремонно занял место китайцев, которые должны были располагаться между мной и командой Эмеральда.