Фериус начала медленно приближаться к магу, словно охотилась за каким-то пугливым зверем.
— Перестань мучить парнишку. Совсем не хочется портить твою шикарную прическу.
Мага эта пустая угроза только насмешила, но тем не менее боль вдруг отпустила мои внутренности.
— А ты забавная, женщина, и, честно говоря, не хотелось бы наживать врага аргоси. Вы ведь любите поторговаться, так?
— Я в своей жизни заключила пару сделок.
— Тогда предлагаю тебе сделку всей жизни: уходи отсюда. В обмен я усыплю мальчишку, прежде чем отправить его душу в ту бездну, где ей самое место, — он посмотрел на Рейчиса. — Некхека тоже нужно уничтожить. И тогда с этим неприятным делом будет покончено.
Фериус сделала еще один шаг в сторону мага.
— Боюсь, друг, что не могу принять твое щедрое предложение.
Он удивленно посмотрел на нее.
— Он — джен-теп. Он ничего для тебя не значит, и ты все равно готова расстаться с жизнью в безнадежной попытке его спасти?
— Нет, малыш меня раздражает, — ответила она, — а вот к белкокоту я уже начинаю привязываться.
Я едва разглядел движение ее руки, и вдруг полдюжины стальных карт, распарывая воздух, уже летели в направлении мага. Не успели они отскочить от его щита, как Фериус прыгнула вслед за ними, перекатилась через плечо и оказалась у него за спиной. Ее рука взлетела вверх, и я увидел остальные карты, развернутые веером. Они словно сложились в лезвие секиры. Аргоси взмахнула и должна была распороть магу сухожилия — но… ничего не произошло.
— Все? — спросил он.
— Говорю тебе, в этом парне есть что-то неестественное, — пролепетал Рейчис. Он вскочил и начал рыть землю передними лапами, готовясь к атаке. — Таких красавчиков не бывает.
— Очень полезно, — сказал я. Проблема была совсем не во внешности напавшего на нас мага; проблема была в его… Погодите секунду… Вот же он, стоит посреди пустыни, вокруг него клубятся грязь и пыль приграничья, а одежда на нем такая чистая, словно он только что вышел из личной гардеробной. И не только это было странно: вытатуированные у него на руках узоры светились слишком ярко даже для лорд-мага. Не говоря о том, что он не был похож на ищейку, которая всю жизнь мотается по приграничью и ищет беглых джен-теп. Да еще ступал он совершенно бесшумно… Конечно же, ему не нужно было делать никаких соматических жестов или произносить заклинания, чтобы сотворить чары. Его на самом деле здесь и не было.
— Это иллюзия! — крикнул я. — Он у нас в головах!
— Скорее это вы все у меня в голове, — сказал маг. — Довольно хитро придумано, позвольте заметить…
— Заткнись, — крикнула Фериус, подняв стальные карты, которые метнула в него, и рысью бросилась ко мне. Она закрыла глаза и сложила карты в обеих руках острыми как бритва веерами, которые двигались изящно и плавно, словно стебельки травы, качающиеся на ветру.
— Что ты делаешь? — спросил я, запуская руки в мешочки, готовый сотворить новое заклинание, но понятия не имел, куда целиться.
— Он играет с нами, — сказала Фериус, быстро двигая руками. — Никто не тратит столько времени на иллюзию, только чтобы выпендриться. Он здесь не один.
Двое. Я мысленно выругался. Вот почему он не нападал на нас. Это был вовсе не необыкновенно могущественный лорд-маг, у которого сияли все шесть татуировок — он пустил в ход только магию шелка, чтобы запудрить нам мозги, пока его партнер подбирался к нам поближе, чтобы нанести удар.
Фериус находилась в постоянном движении, острые стальные карты летали по непредсказуемым траекториям, так что попасть в нее было нелегко. Но если этот второй — маг войны, он может занять позицию и швырнуть в нас заклинанием.
— Рассредоточимся, — сказала Фериус. — Нельзя, чтобы он одним заклинанием уложил сразу всех.
Рейчис заворчал на стоящего перед нами призрака.
— Я теперь чую обоих. Один совсем рядом, а другой где-то в полумиле.
Внезапная боль, пронзившая живот, подтвердила, что один из наших противников — тот, кого маг шелка прикрывал заклятием, — пользуется простой магией железа. Значит, у него сияет только одна татуировка. Можно было бы порадоваться — если бы я только мог его увидеть. Вопль боли сорвался у меня с губ.
— Пригнись! — крикнула Фериус.
Это было нетрудно, потому что я уже скрючился от боли. Одна из ее карт пролетела у меня над головой, и миг спустя я услышал стон где-то у себя за спиной. Боль в кишках снова исчезла.
— Не разгибайся! — велела мне Фериус, метнув в воздух еще несколько карт. Ни одна не попала в цель. Магия железа предназначена как для атаки, так и для обороны, а щит сердца — одно из немногих заклинаний, которые можно творить вместе с другими чарами.
— Аргосская мерзавка, — прозвучал голос. Я огляделся и ничего не увидел.
Фериус застонала и упала на колени. Гримаса исказила ее лицо. Она попыталась бросить еще одну карту, но не смогла: ее мышцы свело от боли, которую наслал на нее маг железа.
— Нужно было соглашаться на нашу сделку, — сказал маг шелка. Иллюзия растаяла, — притворяться уже не было нужды. — Я действительно оставил бы тебя в живых.
Фериус корчилась на земле, ее лицо исказилось от муки — я совсем не узнавал дерзкую, самоуверенную женщину, которая еще несколько мгновений назад рисковала жизнью, чтобы защитить меня.
— Хватит! — заорал я в темноту. — Принимаю твою сделку. На ордере — мое имя, не ее и не белкокота!
Смех, прозвучавший у меня в ушах, раздавался из ниоткуда и отовсюду одновременно.
— Нет, Келлен из дома Ке. Теперь я вижу, что только благодаря ей ты до сих пор жив, а это преступление против наших законов и нашего народа. Но не волнуйся, мы и до тебя скоро доберемся!
Рейчис в бессильной злобе нарезал круги вокруг нас.
— Не могу его найти, — проворчал он. — Проклятая магия джен-теп!
— Малыш, — прохрипела Фериус, — помолчи и послушай.
— Я слушаю. Ты хочешь, чтобы я…
— Нет, — она судорожно хватала воздух. — Слушай не меня, идиот. Его.
Вдруг я понял, что она хочет сказать, и то, почему Фериус, даже когда маг железа медленно сдавливал ей внутренности, заставляла себя молчать. Она давала мне шанс вычислить нашего врага.
— Рейчис, замри, — рявкнул я и сосредоточился на звуках пустыни, как раньше это делала у меня на глазах Фериус. Может быть, маг железа и невидим, но дышать-то ему все равно нужно. Главное — слушать.
Я впустил в себя шум пустыни и прислушался. Жужжание насекомых. Зверушки роют норы. Стук моего собственного сердца. Ветерок. Нет… только не ветер. Сообразив, где может быть второй маг, я снова достал оба порошка — на этот раз много.
Есть еще одна магия, которой я могу воспользоваться, однажды с ее помощью я пробил щит джен-теп. К красному порошку в левом мешочке все еще было примешано немного крови матери Рейчиса.
— Караф Читра, — произнес я, и заклинание с воем взмыло в воздух.
Огненный взрыв разорвал щит моего врага, как Рейчис разрывает глотку кроликам, но, вычисляя местонахождение противника, я ошибся примерно на фут. Его щит пробило, но самого мага не задело. Не успел я предпринять новую попытку, как он снова пустил в ход чары меча, и от боли я уже ничего не мог. Я повернул голову и увидел, что Фериус лежит на земле без сознания. На этот раз маг железа сосредоточился только на мне.
Пять секунд, подумал я. Если бы я не опоздал всего на пять секунд, если бы мое заклинание было чуть сильнее, если бы я был хитрее, мой враг был бы разбит. Но я двигался слишком медленно, я был слишком слаб, а главное, слишком глуп. А теперь из-за меня умрут Фериус и Рейчис.
— Все кончено, — сказал у меня в голове маг шелка. — Тебе долго везло, Келлен, но никому не удается долго скрываться от правосудия джен-теп. Когда ты достигнешь Серой Пустоши, моли наших предков о милосердии, чтобы они не отправили твою душу в преисподнюю, чего ты более чем…
Он замолчал на полуслове. Заклинание мага железа все еще скручивало мои внутренности в узлы, но в голове начало проясняться, окружающий пейзаж обрел четкость, цвета стали ярче. Я все еще не видел мага шелка, но примерно в двадцати футах от меня стоял сутулый человек в длинном дорожном одеянии. Его правая рука была сложена в соматическую фигуру для сотворения чар меча. От чего бы ни замолчал мой противник, на мага железа это не повлияло.
— Рейчис… — простонал я, пытаясь удержаться на ногах.
— Он мой! — прорычал белкокот, рванув с места в карьер. Взяв разбег, он прыгнул, оттолкнувшись мощными задними конечностями, и взлетел в воздух футов на восемь, широко раскинув лапы. Тонкие, покрытые мехом перепонки расправились, поймав поток воздуха за секунду до того, как Рейчис обрушился на мага железа. Вам в лицо никогда не бросался белкокот? Знаете, это слегка нервирует. Маг удержал свой щит, а вот на чарах меча сосредоточиться уже не смог.
Я быстро и отчаянно втягивал воздух, схватив порошки, а мое сознание уже искало спокойствия и ясности, необходимой для сотворения заклинания.
— Рейчис, брысь.
Белкокот унесся во тьму.
— Поджарь его, Келлен.
Маг снова обратил внимание на меня, но прежде чем он вновь успел сотворить заклинание меча, я подбросил порошки в воздух, сложил руки в соматические фигуры и в последний раз произнес свое заклинание:
— Караф Читра.
Красно-черное пламя во второй раз пробило щит и на этот раз добралось до мага. Огненная стихия прорвалась, окружила его, и ищейка закричал от боли. Надолго заклинания не хватило — но и мага тоже. Остатки щита все же сохранили ему жизнь, но, когда он без сознания рухнул наземь, я увидел его ожоги. В ушах зашумело, я чуть не выплюнул легкие, пыхтел и хватал воздух так, словно только что пробежал много миль, со лба стекал пот. Я заставил себя дышать медленнее, чтобы ноги снова начали мне повиноваться и я смог добраться до Фериус и убедиться, что она жива.
Рейчис подошел ко мне, его мех превратился в грязную массу, красно-черную, как цвета моего заклинания.
— В кои-то веки удачно попал.
— Спасибо. В кои-то веки.
— Вот только у нас есть проблема.
— Всего одна?
— Ну да, — он ткнул лапой в сторону человека в одеждах мага, которого я только что вырубил. — Если он на нас нападал, то кто создавал иллюзию?
Ах да. Точно.
7
ПУТНИЦА
Мы стояли в темноте, ожидая, какая катастрофа свалится на нас теперь.
— Может, второго парня кондрашка хватила, — заметил Рейчис.
— Может быть.
Я потер руки, пытаясь избавиться от онемения — я слишком много раз подряд сотворил свое единственное заклинание. Если понадобится еще, я останусь без пальцев. Рейчис обернулся к магу железа, который лежал без сознания у нас за спиной.
— Он на вид совсем старый. А если и второй тоже старый, а, Келлен? От магии тело изнашивается, да? Может, он просто взял и помер?
— Все может быть.
В нескольких ярдах от нас гаснущие угольки костра отбрасывали свет на лежащую на земле Фериус, и я увидел, что она еще дышит. Может, с ней все будет хорошо. Может, она в любую минуту поднимется на ноги, отряхнется от пыли и скажет что-то такое хитрое и непонятное.
— Должно же нам повезти в один прекрасный день.
Рейчис понюхал воздух и потянул меня за штанину.
— Келлен?
— Чего?
— Сегодня не прекрасный день.
До нас донеслись звуки шагов на дороге.
— Сколько? — спросил я тихим голосом, все еще лихорадочно растирая пальцы.
— Трое. Один мужчина, две женщины, — он снова понюхал воздух. — Мужчина старый. Одна из женщин уже взрослая, а вторая — кутенок, как ты.
— Мне шестнадцать. Я не «кутенок».
— Как чую, так и говорю.
Три фигуры появились на краю дороги — силуэты в тусклом свете полумесяца. Я несколько раз моргнул и только тогда смог разглядеть их получше. Первой шла женщина, высокая, одетая в свободную бело-коричневую льняную одежду, державшуюся на кожаных ремнях; лицо ее почти целиком закрывала такая же льняная ткань, из которой было сделано ее платье. На плече, точно мешок с зерном, она несла тощего мужчину в грязно-белом плаще. За ней с неохотой тащился ослик, на котором ехала девочка в чем-то вроде коротких штанов и куртки для верховой езды, которые обычно носили в приграничье. На глазах у нее была повязка из линялой ткани.
— Думаешь, она пленница? — спросил Рейчис. У него пунктик насчет пленников.
Я не ответил, решив, что мы и так скоро все узнаем.
— Ни шагу дальше! — крикнул я. — Стойте, если хотите дожить до рассвета. Сегодня я уже поджарил одного и с удовольствием сделаю это снова, если вы подойдете ближе.
Мне это казалось вполне приемлемой угрозой, но на женщину она не произвела никакого впечатления.
— Это было бы весьма неразумно.
— Да? И почему же? — спросил я, изо всех сил притворяясь, что меня это слегка забавляет.
— Посмотри на свои руки.
Я посмотрел и увидел, как сильно они дрожат. Вот в чем проблема: когда оказываешься на волосок от смерти и не умираешь, начинаешь бесконтрольно трястись. И трудно заставить свои конечности успокоиться.
— Зато я не дрожу, — проворчал Рейчис; шерсть у него на загривке вздыбилась, и он двинулся в ее сторону.
— Будь любезен, попроси своего зверя не нападать, пока я не избавилась от этого довольно вонючего груза, — женщина с закрытым лицом остановилась в нескольких футах от меня и скинула человека со своего плеча на землю.
Теперь, когда иллюзия исчезла, я увидел мага таким, каким он был на самом деле: хрупким стариком с ничем не примечательными чертами лица и морщинистой кожей, которую слишком долго обжигало солнце. Я наклонился и по очереди закатал оба его рукава. На костлявых предплечьях сияло только по одной татуировке с узорами магии шелка, и все. Скорее всего, так же обстояли дела и с его партнером, который использовал против нас магию железа. У нашего народа эти двое стали бы объектами для бесконечных насмешек. Может быть, они, как и я, были меткими магами, которые надеялись заслужить награду за поимку Черной Тени и таким образом вернуться в клан?
Женщина смотрела на мага, лежавшего между нами без сознания.
— Мы становимся такими уязвимыми, лишаясь иллюзий.
Выражение ее лица — насколько я мог разглядеть под тканью, закрывавшей ее лицо, — не было ни насмешливым, ни сочувственным — просто любопытствующим.
— Как странно, что маг расходует силы на то, чтобы казаться молодым и красивым. Если бы он не привлекал столько внимания к своей внешности, может, он бы заметил, как я подбираюсь к нему со спины?
В ту минуту этот вопрос меня совершенно не интересовал, потому что пальцы все еще не обрели чувствительности, руки все еще дрожали, а Фериус все еще лежала без сознания. Больше всего я хотел знать, грозит ли нам опасность. Люди редко отвечают правду на вопрос «Вы хотите меня убить?», поэтому я обратился к сидевшей на ослике девочке с завязанными глазами.
— Тебя держат в плену? — осведомился я.
— Она — моя подопечная, — сказала женщина.
— Пусть она сама об этом скажет.
Девочка на осле подняла руки, чтобы показать, что они не связаны, и добавила:
— Кто сажает своего пленника на осла, а сам идет пешком, тупица?
В ее акценте чуть-чуть слышалась тягучесть, свойственная речи людей приграничья. Она четче выговаривала слова — ее речь была больше похожа на ту, что я слышал из уст дароменских послов, которые как-то проезжали через мои родные земли. Я решил, что она моя ровесница, богатая и, видимо, хорошо образованная.
— Он пялится на меня? — спросила она у женщины.
— Похоже на то.
— Скажи ему, чтобы перестал. Это невежливо.
Она спешилась и стала искать что-то в седельной сумке. Когда она, наконец, нашла это «что-то», оно оказалось тонкой тростью около трех футов длиной, которую девочка держала перед собой, водя ею в паре дюймов над землей.
Теперь я понял, почему у нее были завязаны глаза.
— Ты слепая, — сказал я.
— Нет, это ты слепой. А я просто ничего не вижу, — она повернулась к своей спутнице. — Как он выглядит? Разговаривает он как идиот.
— Прости мою подопечную. Мы в пути уже много дней. Это было нелегкое время для ребенка, и она…
— Сенейра, — сказала девочка. — Не «подопечная», не «ребенок». Просто Сенейра.