Плыть пришлось недолго – чуть больше двух суток. Попутный ветер был не всегда, но корабль хорошо шёл под вёслами. На византийском флоте гребцами были свободные люди, трудившиеся за жалованье, рабов на галерах или парусно-гребных судах не было.
Хеладион ошвартовался у причала, сбросил сразу пару сходней.
– Девятая кентархия – к носовому трапу, всем на берег! – отдал команду Алексей.
По второму трапу, во избежание толчеи, спускалась третья кентархия. По численности она была едва ли больше лоха – уж слишком большие потери понесла.
– Стройся в колонну по пять!
Пока гоплиты строились, Алексей подошёл к Варону:
– А куда идти?
– Следуй за мной. Я тут был, знаю, где воинский лагерь.
Третья кентархия, во главе которой шёл Варон, двинулась по улице из порта; за ней следовала девятая.
Жители одобрительно смотрели на марширующих солдат – это придавало им уверенности. О бесчинствах гуннов они были наслышаны, и армия не должна была дать их в обиду.
Лагерь оказался в получасе марша от городка. Построен он был по всем правилам воинского искусства – ров, колья, охрана. Половина палаток пустовала, в других квартировали кентархи из разных хилиархий и легионов. Трибун определил каждой кентархии порядки, писарь сделал записи на восковых табличках – о численности прибывших.
Делопроизводство в византийской армии копировало порядки римской и было на высоте. Прибыло сто двенадцать человек – и обед будет готовиться на сто двенадцать новичков. Алексей внутренне такой порядок одобрял. Армия без жёсткой дисциплины и порядка – это просто сборище анархистов.
Обустройством гоплитов занимались декархи. Каждому десятку – своя палатка; ещё одну палатку занимал писарь, там же хранилась документация. Отдельную палатку занимал он, Алексей.
Через час, согласно приказу, оба кентарха явились к начальству.
Трибун расстелил на столе карту Фракии, нарисованную тушью на выделанной телячьей коже.
– Смотрите сюда, – кончиком ножа он стал показывать города. – Это всё города и селения, взятые гуннами. Наши хилиархии расположены здесь, здесь и здесь. Войск не хватает, потому отдыха вам не обещаю. Завтра можете привести в порядок себя и оружие после морского перехода, а уже послезавтра ты, Варон Оптимус, на десять дней заступаешь в караул по охране лагеря. Твоя кентархия меньше всего по численности, и пока я не вижу возможности использовать её по-другому. Пополнение должно прибыть, обещают дать сто человек, однако все новички, и их придётся обучать. Ты, Алексей, возьмёшь под охрану вот эту дорогу.
Имя Алексей трибун произнёс неправильно, с ударением на втором слоге: – «Алексий», но Алексей не стал его поправлять.
Трибун продолжил:
– На этой дороге стали происходить нападения. Убивают людей, грабят подводы. То ли местные ублюдки, то ли дозорные гуннов добираются досюда. Всех, кто будет пойман на злодействе, более того – с оружием в руках, безжалостно, без суда, убивать. Вопросы есть?
Кентархи вышли из палатки трибуна.
– Лагерь охранять – служба муторная. Но непыльная, – улыбнулся Варон. – А вот тебе не повезло.
– Почему?
– Дорога длинная, и на каждом шагу гоплитов не поставишь. А чтобы убить или ограбить, много времени не надо. Случится убийство – с тебя спросят.
«А ведь он прав, – задумался Алексей, – надо думать, как наладить охрану. Транспорта, вроде повозок, нет».
Он ушёл в свою комнату, улёгся на топчан – как и римляне, византийцы называли его ложем – и задумался.
Расставить гоплитов вдоль дороги? От одного до другого будет большая дистанция. Единственный плюс – гоплиты будут видны, и разбойники могут отказаться от замыслов напасть на пеших или проезжающих. Сделать посты на равном расстоянии, расположив на них по нескольку гоплитов сразу? С тяжёлым щитом и вооружением они не добегут до места происшествия так быстро, как это нужно.
После прикидки разных вариантов он решил остановиться на патрулировании дозорами. Верхом на лошадях было бы сподручнее, да только где их взять? Ни одной алы в лагере Алексей не видел. Вот в чём слабость византийской армии! Мобильности не хватает!
Пришлось поставить на дороге два поста по пять гоплитов – как резерв, на равном удалении друг от друга, а ещё десять дозоров по два воина должны курсировать между постами. Поскольку ходить гоплитам пришлось в полном боевом облачении, со щитом, Алексей приказал пешим и стоящим в резерве дозорам периодически меняться – так гоплиты смогут передохнуть. Всё-таки поставить щит на землю и перевести на полчаса дух необходимо. Зато вся дорога была под контролем.
Проезжающие и проходящие смотрели на гоплитов с одобрением, поскольку дорога пользовалась дурной славой.
С непривычки воины к вечеру утомились, а хуже всего – был пропущен обед, в армии – святое дело!
Алексей сразу разделил кентархию на две половины. Одна несёт дозор, другая отдыхает. На следующий день лохи меняются. Тогда служба не будет столь выматывающей.
Алексей учёл все нестыковки и упущения предыдущего дня, и на следующий день гоплиты получили утром сухой паёк. Не бог весть что – сухари, сушёные финики, по кружке вина во фляжки, но это всё же лучше, чем патрулирование на голодное брюхо.
За несколько дней все шероховатости были устранены, и Алексей теперь выходил на дорогу лишь раз в день, для контроля. Пусть декархи и лохаги свой хлеб отрабатывают, его дело, как сотника, организовать.
В лагере отдыхающему лоху Алексей придирками не досаждал – пусть отдохнут, но на службе в карауле спрашивал строго. Однако гоплиты и сами не расслаблялись.
Империя разделялась на пятьдесят восемь провинций, и в половине из них велись боевые действия – с гуннами, вандалами, персами и другими народами. И Фракия была не самой худшей из них: благодатный климат, море близко, столица Константинополь на юге. За серьёзные провинности на воина могли наложить не только штраф, но и перевести на службу в другую провинцию – ту же Аравию или Палестину, где в некоторых местах глоток воды – ценность. А постоянные набеги арабов и персов делали жизнь там и вовсе несносной.
Фракия же считалась родиной виноделия в Европе, а также родиной древнего бога виноделия Диониса. Да и где ж ему быть, как не в этой стране?
Гоплиты вином были не обижены, за сутки выпивали две амфоры хорошего вина, а это пятьдесят два литра – на всю кентархию, разумеется.
Алексей обычно вино не разводил – зачем портить отменный продукт? Но делал это обычно, когда был один или с лохагом Актитом. Тот тоже был варваром и предпочитал вино пить неразбавленным.
Дорога, которую они охраняли, шла вдоль морского побережья, отступя от берега на два десятка стадий, а где и того больше.
Система измерения у византийцев во многом базировалась на римской, но имела свои отличия. Так, византийская миля была равна тысяче двойных шагов вооруженного легионера, называемых пассиями. Если перевести на современную систему мер длины, это составляло 1483 метра. Но чаще измеряли в стадиях – 185 метров, или 360 локтей.
Алексей удивлялся вначале, откуда взялись такие некруглые цифры, пока кентарх третьей кентархии не объяснил ему. Оказывается, это было время, пройденное человеком от момента касания горизонта солнечным диском при закате до полного его захода за горизонт. Мудрёно!
И что было для него самым занятным и необъяснимым – как удавалось при неточных способах измерения добиваться идеального совпадения веса монет? Золотой солид, или византин, весил 4,52 грамма. Причём золото было высокой пробы, весьма ценившееся в других сопредельных странах. А вот серебряных и медных монет было мало.
Иногда на дороге при проверке несения службы встречалась повозка. На облучке – явно ливиец, если судить по цвету кожи и чернявым курчавым волосам. В самом возке – средних лет дама в хитоне.
– Кто это? – спросил Алексей.
– Ты разве не знаешь, Алексей? – удивился Актит. – Это же жена дукса из Меземврия.
Чёрт, откуда этот проныра Актит знает то, что не входит в его обязанности по службе? Он всё время в курсе местных событий.
– А что, дукс богат и молод?
– Дисий? Я его не видел никогда. Но его законная супруга проезжает здесь часто.
Дуксом называли командира городского ополчения. Должность была выборная, дуксом горожане избирали человека уважаемого, знакомого с военным делом. Обычно это были офицеры, вышедшие в отставку и награждённые императором за службу поместьями и землями. Земли дарились обычно на окраинах провинций, и землевладелец вынужденно формировал небольшой отряд для самообороны от непрошеных гостей из-за границы. В случае войны эти отряды сливались в ополчение, иногда по численности равное хилиархии, а то и поболе. Таким способом империя экономила деньги на армии. Кроме того, пограничные землевладельцы освобождались от ряда налогов, которые были весьма солидными и за взиманием которых тщательно следили эдилы.
Чем больше Алексей узнавал о государственном устройстве империи, тем больше он удивлялся. Армия, налоги, деление на провинции и префектуры, отлаженная денежная система – да много чего другого, без чего немыслимо существование государства. И это пятый век! А уж как чётко и однообразно монеты отчеканены! Видел как-то Алексей в музее монеты староруссии – через тысячу лет после его появления здесь. Кривоватые, с нечётким оттиском, грубой работы.
Меж тем осень вступила в свои права. Температура снизилась до комфортных для Алексея 20–22°, однако солдаты к концу дня сетовали:
– Прохладно!
Алексей, слушая это, недоумевал: «Да вас бы даже не в Сибирь – просто на Русь! Что бы вы тогда сказали?»
До воинов доходили слухи об италийском походе Аттилы, о покорении гуннами стран и народов. Многих эти слухи приводили в тревожное состояние. Враг, тем более – сосед – наращивал мощь, богател за счёт трофеев. А слава его и удачливость были известны всей Европе, привлекая под его знамёна всё новых союзников. Вот только держалась его империя на таланте самого Аттилы, и после его смерти она распадётся менее чем за год.
К патрулированию дороги Алексей привык, радовался в душе, что ничего чрезвычайного не происходит – и как сглазил.
В один из дней, утром, он выводил первый лох на дорогу. Не успели гоплиты пройти и двух миль, как навстречу им показался знакомый возок. Только было в его движении что-то странное. Обычно возок ехал неспешно, теперь же он мчался во весь опор, подпрыгивая на неровностях и грозя опрокинуться. Лошадь была мокрой от пота. Похоже, она понесла, и возничий не мог с ней справиться, да и самого возничего, ливийца, что-то не было видно.
– Лох, встать поперёк дороги в четыре шеренги, щиты на изготовку!
Гоплиты исполнили приказ, перегородив дорогу. Алексей же побежал вперёд и встал на обочине. Когда лошадь почти поравнялась с ним, он бросился к животному и схватил его под уздцы. Но не удержался на ногах, его свалило, и он тащился за лошадью по мостовой, разбивая ноги о булыжники.
Но вес его тела пригнул голову лошади, она постепенно замедляла бег, а у щитов гоплитов и вовсе остановилась. Лошадь – животное разумное, увидев препятствие, она встала перед ним.
Алексей поднялся на ноги. Икры и колени саднили, пораненные о брусчатку. Дороги во Фракии ещё со времён единой и могучей Римской империи были замощены камнем.
Ба! У лошади из бедра левой ноги торчала стрела, а из раны текла кровь.
– Актит, ко мне!
Актит уже увидел, что возничий-ливиец лежит на облучке, и у него из спины тоже торчит стрела. Возок явно подвергся нападению степняков – у византийской армии оперение на стрелах другое. Но где же женщина?
Алексей сделал несколько шагов к возку.
Жена дукса лежала на полу возка – вся в пыли, с растрёпанными волосами.
– Ты жива? – спросил Алексей.
Женщина подняла голову и со страхом посмотрела на Алексея. Но, разглядев византийскую форму, облегчённо вздохнула, страх в глазах уступил место радости.
Увидев подбежавшего Актита, Алексей приказал:
– Посмотри, что с возничим. Может, ранен, помощь оказать нужно? И у лошади стрелу выдерни.
Алексей подал женщине руку, и она по ступенькам сошла на булыжник.
– Что случилось?
– На середине пути на нас напали. Кто это был – разбойники или гунны, – не знаю, не видела. Возничий сразу был сражён стрелой, лошадь понеслась. Возок так трясло, что я боялась выпасть. Упала на пол, лишь бы не остаться там. Какой ужас!
Женщину переполняли эмоции.
– Ты не ранена? Помощь нужна?
– Нет, нигде не болит.
– Я дам тебе двух своих людей – они проводят тебя до Анхиалуса. А с нападавшими я разберусь. Попытайся вспомнить, где это произошло?
– Там поворот есть.
– Знаю это место. Актит, бери любого из гоплитов и проводи госпожу до города – потом вернёшься. И ещё: по пути в город скажи второму лоху, чтобы срочно выдвигались сюда с полным вооружением! Я буду ждать здесь!
– Понял, кентарх!
Осмотрев возничего, Актит убедился в том, что тот мёртв, и в ответ на вопросительный взгляд Алексея только беспомощно развёл руками:
– Мы уже не сможем ему помочь, кентарх…
Алексей помог женщине взойти в возок.
– Благодарю тебя, кентарх. Меня зовут Лидией.
– Я – Алексей Терех, девятая кентархия.
Актит взобрался на облучок, гоплит из его лоха взял лошадь под уздцы, и возок тронулся. Лошадь прихрамывала, но шла спокойно.
Теперь надо ждать. Алексей настроился на долгое ожидание, но, к его удивлению, вскоре раздался топот гоплитов. Лох в полном вооружении бежал из лагеря по дороге, как слоны на водопой, поднимая пыль. Что уж такого сказал им Актит?
Дав парням несколько минут отдышаться, Алексей построил кентархию и повёл по дороге. Обернувшись, он увидел такое, отчего его накрыло волной гордости: сотня опытных воинов в блестящей на солнце защите и оружии, похоже на голливудский фильм о древних римлянах. И это его сотня, доверенная ему империей! Всё-таки он воин по жизни, по духу. Вот по такому строю он иногда тосковал, будучи уже фельдъегерем. То ли в детстве не наигрался вдоволь, то ли в каждом мужике где-то глубоко сидит эта тяга, скрытая до поры до времени под спецовкой, а то и под пиджаком с галстуком?
Вот и поворот дороги, о котором говорила Лидия.
Алексей остановил кентархию – надо поискать следы. Для него, проведшего годы в тайге, на охоте, читать следы несложно.
Найдя отпечатки обуви на земле, причём отпечатки не сандалий, он мгновенно сообразил – нападавшие были не местные.
– Развернуться цепью! Держать дистанцию друг от друга на два копья! Прочёсываем местность. Если обнаружите кого-либо, взять живыми. При сопротивлении – убить на месте. Вперёд!
Гоплиты, растянувшиеся широкой цепью, сошли с дороги. Прочёсывать местность им было не впервые. Они осматривали все укромные места, копьями раздвигали густой кустарник. Особенное внимание уделяли поваленным деревьям, ложбинам – тем местам, где можно укрыться. Выйдя к морю, дальше пошли вдоль берега. Цепь, как расчёска, прочёсывала не меньше пяти стадий.
Вдруг справа раздался шум, крики, звон оружия. Алексей помчался туда.
Гоплиты наткнулись на пещеру на берегу. Заметить её со стороны леса было бы невозможно, если бы не лодка. Один из гоплитов, заметив лодку у берега, спустился к самой воде и наткнулся на вход в пещеру.
Сразу закипела схватка. Двое чужаков были убиты, двоих удалось взять живыми, только обозлённые гоплиты успели их крепко помять.
Чужие оказались гуннами. Как после выяснилось, они приплывали сюда на лодке неоднократно, жили в пещере по нескольку дней, грабили и убивали, а потом исчезали.
Алексей понял, почему грабежи бывали нечасто, зато несколько случаев подряд. И лук со стрелами нашёлся – излюбленное оружие степняков.
Трибун разрешил убивать людей, оказывавших вооружённое сопротивление, но Алексей решил иначе. Он отправил уже подоспевшего Актита со своим лохом на охрану дороги – ведь приказ трибуна надо исполнять.
Лодку привели в негодность, прорубив днище.
Взяв двух пленных и декархию, Алексей отправился в Меземврию – до неё было уже недалеко. Гоплитов, свободных от дозоров, он отправил назад, в лагерь.