Дверь операционной распахнулась. Томительное ожидание подошло к концу. В приемную вышел доктор, на ходу стягивая с лоснящегося от пота лица защитную повязку. Он выглядел испуганным, а напряжение, с которым на него посмотрели Акутагава и Наста, вынудило его заикаться, когда он заговорил:
- М-мне оч-чень жаль… Нам не удалось его спасти.
Самые страшные слова прозвучали. Ни Акутагава, ни Наста не были готовы услышать это. Да, их терзал страх за Ива, пока они дежурили у дверей операционной, но подсознательно они не допускали мысли о том, что на сей раз его ранение станет смертельным. Это же Ив! Он столько раз оказывался на волоске от смерти – и счастливо избегал ее! Он слишком умен, слишком ловок – он всегда сможет избежать гибели! Нет, этого просто может быть!..
- Нет, не может быть! – эхом повторила вслед за мыслью Наста.
- Его с-сердце остановилось. Мы п-пытались реанимировать его… но безуспешно, - пролепетал доктор, со страхом косясь на окаменевшего Акутагаву. – Дальнейшие реанимационные м-мероприятия н-не имею-ют смысла… Пациент мертв… Господин Коеси, простите нас, - и он склонился перед ним в самом униженном поклоне.
– Где он? Я хочу его видеть! – закричала Наста.
Оттолкнув доктора в сторону, она бросилась в операционную – перепуганный медперсонал тут же рассыпался в стороны, вжавшись в стены. Тут остро, до тошноты, пахло медикаментами и кровью. Ив лежал на операционном столе под ослепляющим, выжигающим всякую тень, светом медицинских ламп. Кожа Ива приобрела серый оттенок, губы обесцветились, а черты лица заострились – молчаливо свидетельствуя о том, что из этого тела ушла жизнь.
Мертвец.
- Ты не можешь умереть! – Наста упала на безжизненное тело брата, и, сжав обнаженные плечи, попыталась встряхнуть его. – Не смей со мной так поступать! Не смей!..
Ей удалось приподнять его за плечи, но пальцы соскользнули – и его голова глухим стуком ударилась о поверхность стола. Его длинные черные волосы разметались в разные стороны. Наста, ощутив шелковистые пряди на своих руках, замерла.
Мертвец.
Она всхлипнула, слезы покатились из ее зеленых глаз. Кончиками дрожащих пальцев она коснулась запекшейся крови на губах Ива, затем порывисто поцеловала его в приоткрытые, холодные губы. Порыв, рожденный из глубин ее сердца… Как же ей хотелось, чтобы поцелуй - совсем как в волшебной сказке - развеял злые чары и пробудил брата от сна, подобного смерти!
Но чуда не свершилось.
- Прошу тебя, не оставляй меня, - прошептала сквозь слезы Наста, продолжая его обнимать.
Акутагава остался в приемной. Он не мог заставить себя заглянуть в операционную. Он, как и Наста, не верил. НЕ желал верить. Перед его внутренним взором пронеслись картины из прошлого: он вспомнил, как Ив «умер» впервые – тогда, во время пожара на портовом складе – и как он посчитал его погибшим от рук Коннора Ваалгора… Но ведь всякий раз Ив умудрялся выйти сухим из воды! У него есть эта невероятная способность выживать несмотря ни на что, он как кошка с девятью жизнями в запасе…
Он все же вошел в операционную. От вида неподвижно лежащего тела ему стало плохо – и Акутагава, пошатнувшись, без сил оперся на стену.
- Господин Коеси, вам нехорошо? – кинулся к хозяину телохранитель, собираясь подставить ему свое плечо.
- Уйди! – тот грубо его оттолкнул.
Борясь с дурнотой, Акутагава вернулся в приемную и практически упал на стул. Несколько минут он сидел, упершись локтями в колени и уронив голову на ладони. Потом он вспомнил о Юки. Он должен сообщить Юки ужасную новость. С трудом он вынул из кармана пиджака мобильник, гудки в трубке отдавались мучительным гулом в ушах.
- Привет, - тот говорил сонно, наверное, он спал.
Комок застрял у Акутагавы в горле и он не сумел выдавить из себя ни звука.
- Алло?.. Алло?..
- Юки… - все же произнес мужчина, преодолев себя.
- Что случилось? – голос Юки в трубке тревожно зазвенел.
- Снайпер. Он открыл стрельбу, как только мы приземлились на крышу «Ниппон Тадасу»…
- Боже… Ты ранен? А Ив? Наста?
Акутагава с силой потер переносицу, не зная, как произнести самое страшное:
- Ив успел заметить снайпера за секунду до того, как тот выстрелил. Он оттолкнул меня… Он спас мне жизнь.
Он замолчал, утратив дар речи от переполняющей его боли:
- Акутагава? Акутагава! – в панике закричал Юки, заставив завибрировать динамики. – Не молчи! Что с Ивом?
- Он убит.
Путь от виллы Угаки до госпиталя превратился для Юки в кошмар наяву. До последнего он надеялся, что услышанное от Акутагавы - неправда, что тот ошибается или жестоко шутит. В душе он понимал, что Акутагава не стал бы его так разыгрывать, и все же - пусть надежда была призрачной и донельзя глупой – он не мог заставить себя поверить в услышанное.
В госпитале, не чувствуя своего сердца, он прошел в приемную. Там сидел осунувшийся от горя Акутагава, ожидая его. Ничего не говоря, он провел Юки в операционную. Ив все еще лежал на операционном столе, прикрытый простыней до груди. Юки остановился как вкопанный, у него все поплыло перед глазами.
- Что… Как… Почему здесь нет врачей? – хрипло вскричал Юки, водя слепым взглядом по операционной. - Почему они все ушли? Пусть вернутся! Они должны спасти его!
- Слишком поздно, - как будто издалека он услышал голос Акутагавы.
- Нет, не поздно! Пускай врачи вернутся! Они должны спасти ему жизнь, черт возьми! – закричал тот.
- Они пытались…
- Пусть попробуют снова! Прикажи им!
- Он мертв, Юки. Мертв.
В следующую секунду Юки рухнул в темноту, потеряв сознание.
Пришел в себя он на кушетке, куда его перенес Акутагава. Очнувшись, Юки пожалел об этом – осознание смерти Ива навалилось на него огромным, непосильным грузом. Ему мучительно захотелось забыть это, стереть из своей памяти!
- Как ты? – спросил Акутагава, сжав его руку.
Юки повернул голову и взглянул на него остекленевшим взглядом. В его глазах не появились слезы, его лицо не исказила гримаса боли – он просто… застыл в каком-то странном сомнамбулическом состоянии. Он молчал несколько минут, прежде чем смог заговорить:
- Это моя вина.
- Нет, Юки, не надо так… - тут же протестующее начал Акутагава, но тот его перебил:
- Это моя вина!
Он оттолкнул руку возлюбленного и резко сел на кушетке, отчего в глазах снова на мгновение потемнело. Его начало мелко трясти. Акутагава сел рядом с ним и крепко обнял, стараясь унять дрожь. Судороги сдавливали грудь Юки, сжимали железной хваткой горло, мешая ему дышать – с его губ слетали хриплые звуки, словно невидимый убийца душил его. Акутагава до боли закусил губу, признавая необходимость признать неоспоримый факт:
- Мы оба виноваты.
- Я хочу увидеть его, - сказал Юки вдруг. – Я должен увидеть его!
Они вернулись в операционную. Приблизившись на одеревеневших ногах к телу Ива, Юки чуть было снова не лишился чувств от захлестнувшего его отчаяния. Он прикоснулся его волосам, причудливо разметавшимся по операционному столу, затем к щекам, ко лбу, пальцами скользнул по густым ресницам, под которыми скрылся навсегда изумрудный взор. Этим утром Юки целовал Ива, наслаждаясь контрастом между теплом его губ и уличной прохладой… «Наивный дурачок» сказал ему Ив – и оказался, как всегда, прав. Кто, кроме наивного дурачка, мог полагать, будто Ив бессмертен и что он сумеет выбраться из самой безвыходной ситуации.
«Я идиот. Я рассчитывал, что буду целовать эти губы всегда, - подумал Юки. – Я просил Ива остаться с нами, просил из корысти: чтобы он защищал Акутагаву. Я все время думал, как его контролировать – и совсем не думал о том, как он рисковал ради нас. Я заткнул ему рот, когда он заявил об опасности, которая угрожает Акутагаве… Ведь я был убежден – Ив справится!..»
Что-то щелкнуло в мозгу и слезы защипали ему глаза, он разрыдался. Акутагава попытался обнять его, однако Юки стал вырываться, не в силах сейчас ощущать тепло его объятий. Акутагава не сдавался, удерживая его. Последнее, что Юки запомнил, это свои нечленораздельные крики. Потом – опять темнота.
В сознание Юки вернулся уже в спальне на вилле Угаки.
Сколько ему довелось пробыть в обморочном состоянии, Юки не представлял. Он лежал на койке весь мокрый от пота, обессиленный и беспомощный как новорожденный ребенок. В спальне царил полумрак, все окна были затемнены – и нельзя было определить, какое сейчас время суток. С усилием Юки шевельнулся, постаравшись повернуться так, чтобы увидеть циферблат часов на прикроватной тумбочке.
- Юки! Слава богу, ты проснулся, - тут же, заметив его движение, воскликнул Акутагава.
Он поспешил к нему, аккуратно приподнял его и поудобнее уложил на подушки. Только сейчас Юки заметил капельницу рядом с постелью и иглу в своей руке. Юки заговорил и в горле мерзко захрипело:
- Какой сейчас час?
- Десять вечера.
- Я проспал целый день?
- Ты спал почти два дня, - Акутагава ласково погладил его по щеке. - У тебя случился тяжелый панический криз. Но сейчас все позади…
Панический криз? Так вот откуда эта слабость в теле…
- Ты ждал, когда я проснусь? – вздохнул Юки, только в эту минуту заметив щетину на лице любимого.
- Да, - тот улыбнулся очень нежно, хотя в его глаза оставались печальны.
Юки закрыл глаза ненадолго, потом вновь поглядел на Акутагаву:
- А где Наста?
- Тут, в Угаки.
- Как она?
- Ей тяжело… После смерти Ива она… просто убежала из госпиталя. Я не знал, куда она тогда отправилась. На всякий случай я дал распоряжение найти ее. Она была в одном из баров. Напилась до бесчувствия… Да и сейчас тоже пьет.
Повисло тяжелое, траурное молчание.
- Я отомщу Харитоновой, - сказал Акутагава вдруг. – Она поплатится.
- А мы? – спросил Юки, вглядываясь в жестокость, исказившую его красивое лицо. – Мы с тобой поплатимся?
- Не мы наняли того снайпера…
- Да, в этом ты прав.
Он отвернулся и сжал губы, задумавшись о чем-то своем.
- Скажи, Юки, чего ты хочешь от меня? – Акутагава со скрытым гневом вздохнул. – Ты и после всего этого будешь защищать Харитонову?
- Я не буду её защищать. Но и мстить не стану, - тихо ответил Юки.
- А я стану, слышишь?
- Делай, что хочешь, - тот по-прежнему смотрел в сторону.
Акутагава резко поднялся с постели и несколько минут ходил по спальне, потерянным жестом взъерошивая волосы. Подавив всколыхнувшийся гнев, он присел на постель снова и заговорил с Юки очень мягко:
- Прости, мне не следовало поднимать сейчас эту тему. Тебе тяжело. Нам всем тяжело… - он положил ладонь на лоб Юки, желая проверить температуру. - Тебе нельзя волноваться. Хочешь чего-нибудь?
Юки не сразу, однако все же ответил:
- Да. Ужасно хочу пить.
Мужчина принес ему воды и помог сесть на постели, чтобы Юки смог напиться.
- В Угаки круглосуточно дежурит врач. Сейчас он осмотрит тебя, - Акутагава нажал на кнопку вызова прислуги.
Подоспевший доктор измерил пульс и температуру больного, и заверил, что тот идет на поправку. Юки попросил отсоединить капельницу от руки, заявив, что чувствует себя достаточно хорошо. Он, конечно, привирал – но оставаться прикованным к капельнице не хотел. Доктор убрал иглу из его руки и посоветовал соблюдать постельный режим.
- Завтра утром я осмотрю вас снова, господин, - прибавил он, прежде чем покинуть спальню. – А пока рекомендую поесть что-нибудь.
- Попрошу принести ужин, - сказал Акутагава, после того как доктор ушел. – Какие будут пожелания?
- Мне все равно, я не хочу есть, - Юки безразлично пожал плечами.
Тот сделал вид, что не заметил его апатии:
- Тогда закажу на свой вкус.
Юки провел по своим волосам и почувствовал в них кристаллики соли, образовавшиеся от обильного пота. Да и кожа была покрыта солоноватой коркой. На щеках проступала жесткая щетина. Ему бы принять ванну, освежиться – но у Юки не было ни сил, ни желания заниматься своим внешним видом.
Принесли ужин. Он повторил, что не голоден. Акутагава все же заставил его немного поесть, пригрозив, что в противном случае доктору придется вновь подключить к нему капельницу. Крохи еды, которые Юки проглотил, вызвали в нем жар и сонливость. Он отодвинулся на середину кровати, уткнулся в подушку и уснул.
Акутагава некоторое время еще сидел рядом с кроватью, чутко прислушиваясь к дыханию Юки, потом все же решился оставить его одного в спальне. В гостиной он сразу же направился к бару, где налил себе виски и залпом опустошил. За первым стаканом последовал второй, третий, четвертый…
Закурив сигарету, Акутагава опустился на диван. Прямо перед ним оказался работающий телевизор, его включила, кажется, Фынцзу, когда днем дежурила вместе с ним у постели Юки. В это время по каналу транслировались новости, диктор докладывала телезрителям о всех событиях прошедшего дня. Акутагава выключил его, не желая слышать ничего.
Покушение не попало в новостные хроники. Официально на крыше «Ниппон Тадасу» случился пожар – и только. Так распорядился Акутагава: ни к чему, чтобы общественность знала, что его в очередной раз хотят убить, это может спровоцировать гражданские беспорядки. Нет, он не собирается выдвигать официальные обвинения и проводить публичное расследование. И он не будет призывать Наталию Харитонову к ответу на собрании Комитета. Все это слишком тривиально! Харитонова - сама того не зная - перешла черту, за которой находится смертный приговор и для нее и для всех ее родных.
Акутагава задавил окурок в пепельнице и собрался закурить следующую сигарету, как до его слуха донесся странный звук из спальни. Он опрометью бросился туда, подгоняемый дурным предчувствием. В полумраке спальни он разглядел пустую постель, в лицо ему ударил порыв холодного воздуха, ворвавшегося с улицы через распахнутую балконную дверь.
- Юки!
Он успел схватить того в самый последний момент, помешав упасть с четвертого этажа на мощеную камнем дорожку. Обхватив самоубийцу за талию, он втащил его в спальню и вместе с ним упал на пол. Юки молчал, не сопротивлялся, лишь слезы бежали из его глаз. Акутагава, прижимая его к себе, сказал прерывающимся голосом:
- Прошу тебя, не делай этого…
_______________
6
Юки провалился в сон на короткий миг, по крайней мере – ему так показалось.
Акутагавы в комнате не было. Дверь в гостиную оставалась приоткрытой и он расслышал звук работающего телевизора. Юки, преодолевая слабость, пододвинулся к краю и спустил ноги на пол. В голове у него зашумело, едва он встал на ноги, однако он с упрямством заставил себя двигаться. Он подошел к балконной двери и дернул за ручку. Дверь не поддалась. Юки бессильно прижался разгоряченным лбом к стеклу – неужели Акутагава заблокировал все двери и окна, как однажды уже делал? Потом он сообразил, что не повернул ручку и не разблокировал механизм.
Юки перевел ручку в другое положение и снова дернул дверь. Она открылась - и на него обрушился поток холодного и свежего воздуха, от которого перехватывало дыхание. Он вышел на балкон, слепо нащупав ладонью перила. Дверь позади него, движимая ветром, распахнулась полностью и задела стену.
Перед взором Юки возникло лицо Ива: безжизненное, серое, с засохшими брызгами крови на коже. В нос, как наяву, ударил запах смерти, висевший в операционной. Каким же бессильным и жалким он ощущал себя перед могущественным роком, вершащим человеческие судьбы! Это наказание? За то что он не позволил смерти забрать Наталию?.. Стон отчаяния вырвался из груди Юки и он подался вперед, перегибаясь через перила, готовый упасть – туда, вниз, в спасительную темноту, где нет всей этой боли.
- Юки!
Крепкие руки схватили его и дернули назад, прерывая падение.
- Прошу тебя, не делай этого, - услышал он голос Акутагавы.
Этот голос, вонзившись в сердце Юки, вернул его в действительность:
- Прости меня… - прошептал он.
Акутагава помог ему добраться до постели. Уложив Юки, он лег рядом и крепко обнял.
- Если ты умрешь, то умру и я. Дай слово, что не покончишь с собой. Иначе мне придется запереть тебя и приставить охрану, - сказал, спустя минуту молчания, Акутагава.