- Ну-с, начнем-с! – пробормотал Александр. - Ты пока разминайся, а я подумаю, что мы будем сегодня играть.
Вовка гордо расправил плечи и выровнял спину, положил пальцы на клавиши и замер.
- Все верно, - сказал Александр, и Вовка приступил к гаммам.
Начал играть отрывисто, отделяя один звук от другого паузами. Не спеша перебирал пальцами клавиши по одной, прошелся пару раз по ним туда и обратно. Пальцы после улицы начинали постепенно отогреваться и из неловких, корявых дубовых веток превращались во вполне пригодные для работы гибкие лозовые ветви.
- Легато, - спокойно подсказал Александр.
Вовка едва заметно ускорился, звуки начали плавно перетекать один в другой, образуя элементарную мелодию, и он почувствовал, как точно так же, как замерзшие пальцы, начинает постепенно согреваться и разворачивать крылья его душа. Вовке нравились гаммы, как бы ни ворчали на них остальные ученики школы. Да, они были обманчиво просты, но, играя их, Вовка чувствовал, как начинает подкатывать к нему, ластиться теплыми легкими волнами вдохновение. Каждый раз, когда он начинал играть, ему казалось, что тело постепенно уменьшается в весе и, оторвавшись от стула, взлетает и парит в неосязаемом воздухе.
- Отлично, - прокомментировал его пассажи Александр. – Пока ты разминался, я выбрал. Сегодня мы будем отрабатывать менуэт си минор из Французской сюиты Баха. Темп умеренный, так что, думаю, ты с ним справишься… Погоди!
Вовка вздохнул, мысленно настраиваясь на игру и вспоминая ноты, и почувствовал, как Александр наклоняется к нему. Тот был по-юношески строен и, когда бок учителя прижался к Вовкином боку, он почувствовал сквозь слои ткани твердость ребер и плотность мышц чужого тела. Вовка редко с кем-либо соприкасался столь тесно и все никак не мог привыкнуть к подобным касаниям. Пока он смущенно задерживал дыхание, Александр аккуратно взял его ладони и чуть сместил в сторону, помогая правильно поставить пальцы. Легко, будто ободряюще, скользнул мягкими подушечками по Вовкиному запястью и чуть отстранился.
- И-и-и начали!
Вовка ударил по первой гладкой клавише, взлетел и начал парить, покачиваясь на волнах величавого фигурного танца. Чувствовал себя приглашенным музыкантом на королевском приеме Людовика Четырнадцатого и, преисполнившись собственной значимости, гордо задирал подбородок. Мама читала ему исторические романы, где были подробные описания этих пышных балов, и, играя столь элегантную, размеренную музыку, он представлял себе важно прохаживающуюся по просторным залам толпу придворных. Все они были обряжены в пышные наряды из гладкого, скользкого на ощупь шелка, отделанного жесткими, как проволока, но тончайшими нитями золота или серебра. Вовка раздраженно кривил губы, когда изредка промахивался по клавишам и фальшивил, но Александр не прерывал его, слушал, застыв на своем месте и задерживая дыхание. Вовка был уверен, чувствовал всеми своими оставшимися чувствами, что тот смотрит на него, и старался держать спину еще прямее и движения делать как можно изящнее, чтобы не упасть лицом в грязь перед внимательным и опытным слушателем.
Как только отзвучала последняя нота, Вовка глубоко вздохнул и, утяжеленный большой порцией воздуха, медленно опустился на землю. Убрал руки с клавиш и положил их себе на колени.
- Неплохо! – после некоторой паузы негромко прокомментировал Александр. – Еще стоит поработать, потому что ты иногда промахиваешься мизинцами, но это исправимо.
Вовка рассеяно потер вредный мизинец. Сначала один, потом второй. Они оба были слабее и тоньше всех остальных пальцев, прямо как он сам - болезненный и слабый - рядом с остальными сильными и здоровыми людьми.
- Немного передохни, и начнем заново, - мягко, успокаивающе произнес Александр. Должно быть, заметил досаду на Вовкином лице. – Но в этот раз будем уже разбирать по частям и исправлять ошибки.
Вовка немного передохнул, расставил пальцы, изогнул кисти и снова взлетел. И так он взлетал и приземлялся еще целый час. Его пальцы были словно мелкие легкие косточки в руке-крыле большой слепой птицы. Они дарили ему невесомость, но со временем от частых равномерных взмахов руки-крылья уставали точно так же, как и их оперенные собратья.
- Молодец! – похвалил его Александр в конце урока, и Вовка устало улыбнулся, услышав в его голосе удовлетворение. – Ну что? Одевайся и пойдем?
- Ага!
Вовка поднялся со стула. Потянулся, чтобы распрямить согнувшееся к концу урока тело.
- Держи!
Его груди коснулось что-то объемное, Вовка опустил руки и нащупал собственную куртку.
- Спасибо, - поблагодарил он, надевая ее.
- Не за что. Ты готов?
- Да! Идем, – кивнул Вовка, застегивая молнию и доставая из кармана шапку.
Александр отдал ему трость и осторожно, но крепко взял под локоть. Они вышли из кабинета и, как только в замочной скважине проскрежетал ключ, побрели сначала по пыльным коридорам, устланным протертыми ковровыми дорожками, а затем вышли в пустой вестибюль.
- Вы домой, Александр Данилович? – глухо пробормотал пожилой мужской голос, когда они остановились у будки дежурного.
- Да, Иннокентий Викторович. Только вот ученика провожу до дома и сразу к себе.
Прозвенели ключи, и зашуршала по бумаге ручка.
- Расписались? – поинтересовался дежурный. – Ну и отлично. Приятного вам вечера.
- И вам, Иннокентий Викторович! И вам!
- До свидания! – пробубнил Вовка дежурному и толкнул тяжелую дубовую дверь, налегая всем своим телом.
Та неохотно поддалась, в щель повеяло промозглым холодом и угревшийся в помещении Вовка поежился.
- Ступеньки, - проронил Александр, придерживая его.
Спустившись на тротуар, они не спеша двинулись обратным Вовкиным маршрутом. Александр прекрасно знал дорогу, поэтому тот позволил себе расслабиться.
- А вы мне сегодня что-нибудь расскажете? – с улыбкой полюбопытствовал Вовка, чуть повернув лицо к Александру.
Тот хмыкнул.
- А что ты хочешь услышать?
- Например, расскажите, где вы жили до того, как переехали в наш скучный город.
- Не такой уж он и скучный, Вова. Город как город, просто меньше, чем некоторые другие… Справа большая лужа, идем, по самому краешку обойдем!.. А жил я до этого… в городе, который был примерно раза в три больше этого.
- В столице, что ли?
- Угадал, – после паузы проронил Александр.
- Ух ты! А я никогда там не был, – печально вздохнул Вовка.
- Ничего. У тебя еще вся жизнь впереди.
- Да, но я все равно не смогу заценить всю красоту. Я же не увижу ни домов, ни парков, ни памятников. Мама говорила, что в столице на улицах целые толпы народу ходят и столько машин, что от выхлопных газов воздух видно и дышать нечем.
Александр беззлобно рассмеялся.
- Ну, видеть-то его точно не видно, а дышать - да, бывает! Если в пробке в час пик постоишь, можно и в обморок упасть, когда выхлопов надышишься… Осторожно, бровка!
Вовка скривился, выказывая свое отвращение к столичной экологии, но потом задумался над другим и улыбнулся.
- А чем вы там занимались?
- М-м-м, тоже работал в музыкальной школе.
- А зачем тогда к нам переехали? Неужели там было плохо?
- Понимаешь… бывают обстоятельства, когда человек вынужден переехать.
Вовка понял, что Александр не хочет посвящать его в какие-то не очень приятные для него нюансы и кивнул, принимая такой пространный ответ.
- Я рад, что вы приехали, – воодушевленно сообщил он. - Если бы вы это не сделали, мне не с кем было бы заниматься.
Александр помолчал, а потом проронил:
- Ты особенный парень, Вова. И я тоже рад, что встретил тебя здесь.
Так за разговорами и обсуждениями они добрались до парка и пошли тихими безлюдными аллеями. Видеть Вовка не видел, но по резко понизившейся температуре воздуха, который стал покусывать его за нос и щеки, ощущал, что солнце уже давно село и пришла зябкая ночь. Летом в это время в парке было бы еще полно народу - мерно пошаркивали бы кроссовки пробегающих мимо него бегунов, поскрипывали колеса детских колясок, шуршали, волоча ноги, медленно бредущие пенсионеры. Но сейчас их прогулку сопровождал лишь шелест опадающей листвы и шепот ветра. Вся затяжная осень заключалась для Вовки в этом шелесте и шепоте.
- А вы слышали, что в нашем парке какие-то дикие собаки завелись? На людей даже нападают, - поделился жутко волнующей новостью Вовка.
Обычно он лишь слушал то, что рассказывал ему Александр и изредка давал комментарии. Самому ему рассказать было особо нечего, а тут вдруг подвернулась такая возможность чем-то удивить.
- Правда? – скептически проронил тот. Вовка даже немного расстроился, когда не услышал в его голосе ни капли испуга. – Ничего страшного. Нас с тобой двое взрослых мужчин. У тебя есть трость, а у меня зонт, так что отобьемся.
- Угу! – кивнул Вовка.
Александр, может, и был взрослым сильным мужчиной, но самому Вовке он явно польстил. Из него защитник был бы аховый с его-то слепотой и слабыми руками. К ним постепенно приближался и нарастал шум оживленной проезжей части. Похоже, они уже выбрались из парка и подходили к пешеходному переходу.
- В этот раз обошлось без приключений, - спокойно сказал Александр. – Стоим, ждем!
У Вовкиного подъезда они распрощались. Вовка поблагодарил учителя и, постукивая тростью, направился внутрь здания. Дождался грохочущего, как адский поезд, лифта и попытался зайти внутрь.
- Эй, ты че, слепой? Смотри, куда прешь! Еще люди не вышли! – рявкнул сердитый мужской голос.
Вовка вздрогнул и отшатнулся, ударившись с перепугу спиной об дружно грохнувшие почтовые ящики.
- Извините! – промямлил он.
- Ты че на него орешь, придурок? Он действительно слепой. Повылазило тебе, Сеня, что ли? Вон же на нем очки темные и трость в руках, а на дворе давно ночь.
Вовка узнал голос утрешнего соседа-алкаша. Сейчас он говорил более внятно - кажется, был трезв, - но все так же сипло.
- Извини моего другана, пацан! – попросили, явно обращаясь к Вовке. - Сенька у нас вечно на взводе, что тот автомат. Как с войны вернулся, так и ищет везде повод для драки.
Вовку фамильярно потрепали пахнущей куревом ладонью по темени, как совсем маленького ребенка, хотя на самом деле он вряд ли был сильно ниже говорившего.
- Да че ты гонишь, Гром! Не собирался я его трогать. В подъезде свет такой - лучше б вообще не было. Нихрена не видно! – возмущенно прорычал Сеня и, понизив тон до извинительного, пробормотал смущенно. - Короче, да! Звиняй, парень.
- Ничего! – пробормотал Вовка. – Бывает.
- Э-э-э! Ты сам домой доберешься? – встревожено спросил сосед. – Может, тебе кнопку нажать или вообще до квартиры довести?
- Нет-нет! – помотал головой Вовка. – Я сам могу. Спасибо!
- Ну смотри! – недоверчиво произнес Яков.
Вовка вытянул руку, нащупал створку лифта и зашел внутрь. Быстро отсчитал свой седьмой этаж и нажал.
- До свидания! – сказал он, слыша сквозь скрип сходящихся створок шорохи, издаваемые двумя людьми, которые так и не отошли от лифта.
- Пока, пацан. Будь здоров! – напутствовали его.
Пока Вовка поднимался, он с улыбкой размышлял о том, как бы забавно это выглядело, если бы мама открыла дверь и обнаружила на пороге его в компании двух здоровых почти трезвых бывших военных. Она и так этого Якова недолюбливала, а если б Вовка притащил его в дом, устроила бы, наверно, громкий скандал. От этих размышлений у Вовки, как у любого шкодливого ребенка, поднялось настроение.
Впрочем, продержалось оно на высоте недолго. Как раз до тех пор, как он зашел в квартиру, а мама вышла его встречать.
- У меня новости, - устало произнесла она. – Не очень хорошие.
Вовка сразу заволновался.
- Что случилось?
Мама помолчала, пошуршала полами халата и сказала:
- Звонили из кинологического центра. Сказали, что «к сожалению» того пса, который должен был достаться нам, уже кому-то отдали.
- И-и-и что? – спросил Вовка, надеясь услышать, что у них есть хотя бы малюсенький шанс исправить ситуацию.
Хорошее настроение было умнее хозяина, поэтому сразу не просто отошло в сторону, но и начало быстро, даже вприпрыжку удаляться от него прочь.
- Ну, они сказали, что другой собаки пока нет и нам придется снова ждать, – расстроено ответила мама. – Черт, а я так надеялась пойти поработать на полный день. Даже уже место администратора в спорт-клубе нашла, и что теперь? Отказываться?
- И сколько ждать? – тихо спросил Вовка.
- Они сказали «как только, так сразу». Но ты же понимаешь, что это не так просто - выдрессировать щенка. Скорей всего, должно пройти достаточно много времени. И еще не факт, что его снова не отдадут кому-то еще.
- Вот бли-и-ин! – протянул Вовка.
А он так хотел наконец-то отпочковаться от матери и хоть пару часов в день проводить вне дома самому по себе, не прибегая к посторонней помощи.
- Так что, похоже, придется мне отказываться от этой работы! – всхлипнула мама. – А я ведь все еще молода… Надеялась встретить там какого-нибудь надежного мужчину. Не такого, как твой отец. Лучше!.. Я уже не могу справляться со всем одна. Мне нужен муж, а тебе отец… К тому же ты уже скоро закончишь школу, и надо будет думать о том, чем тебе заняться в жизни. А я даже не представляю, где взять средства на твою учебу, ведь мы тратим сразу все, что я зарабатываю, и отложить хоть немного совсем не получается.
- Ничего, мам, – Вовка пошел на плаксивый голос, нащупал ее плечо и нежно погладил, пытаясь приободрить. - Мы что-нибудь придумаем, чтобы ты могла работать там, если так хочешь. Например, я могу не выходить из дома, пока тебя нет или просить Федьку проводить меня.
Мама обняла его и ласково погладила по волосам.
- Федор хороший мальчик, но у него есть своя насыщенная жизнь, – пробормотала она. - Он не может все время присматривать за тобой.
- Мы что-нибудь придумаем, мам. Не переживай! – пробубнил Вовка ей в висок.
- Ладно, бог с ним! – вздохнула она и шумно утерла нос. - Пошли ужинать. Я еле тебя дождалась… Эх, надо было пригласить на ужин Александра. Такой интересный мужчина, ненамного меня младше и вроде бы не женат. Детей, опять же, любит…
Вовка только фыркнул, отметив, как быстро она переключилась.
Поужинав, он с большой неохотой пошел делать уроки. Достал письменный прибор, ручку-грифель и тетрадь. Задание по математике вроде бы было несложным, но Вовка никак не мог его решить, потому что все еще думал о том, что сказала мама.
Ему было тоскливо. Не только потому, что мама хотела работать и жить нормальной жизнью, но не могла это сделать из-за него. И не потому, что ему так уж нужен был поводырь, ведь за свои шестнадцать лет он уже успел привыкнуть к собственной зависимости от других людей. Он, конечно, понимал, что собака-поводырь - это просто живой инструмент для того, чтобы иметь возможность самостоятельно передвигаться в пространстве, но в глубине души он с затаенной надеждой мечтал о том, что у него появиться всецело преданный друг и помощник. Тот, кто сможет быть с ним везде и всегда, а не только тогда, когда у него появится свободное время. И не так уж важно, какой он будет внешне, потому что Вовка все равно не сможет увидеть его. Но он по-любому будет веселый и жизнерадостный, и Вовка сможет обнимать его без стеснения, играть с ним, когда захочет, и спокойно засыпать в своей комнате, зная, что он не один в бесконечной темноте. И, конечно же, собака не будет замечать его слепоты и будет относиться к Вовке как к нормальному полноценному человеку. О чем еще он мог бы мечтать?
А теперь получалось, что собаки ему не видать, как минимум ближайшие месяцы, а то и год. А купить простого щенка и отдать его на специальную платную тренировку мама ни за что бы не согласилась, учитывая ее зарплату и то, сколько им приходилось тратить.
- Эх, не видать мне счастья! – вздохнул Вовка и начал медленно и рассеяно прокалывать бумагу грифелем, пытаясь правильно ответить на поставленное перед ним задание.
========== Часть 2 ==========
<center>***</center>
Вовка вышел из квартиры и чуть не закашлялся от густого горького, дерущего горло запаха сигаретного дыма. Он даже прикрыл рот рукой и, постукивая по стене тростью, пошел к лифту. Услышал тихий шорох прежде, чем успел добраться до него и испугано замер на месте. Их загаженный и, как сказал Федька, «обписанный» напрочь граффити подъезд не закрывался, и на лестничной клетке можно было встретить кого угодно.