Видя, что войска его разбиты и мощь низвергнута, Моргот пал духом и не осмелился сам выйти в бой. Однако он обрушил на своих врагов последнее оружие, что еще у него оставалось, и из бездн Ангбанда изверглись не виданные прежде крылатые драконы; так внезапен и гибелен был полет этой ужасной стаи, что воинство валаров отступило, ибо появление драконов сопровождалось великим громом, молниями и огневой бурей.
Но примчался, пылая белоснежным пламенем, Эарендил. Вокруг Вингилота слетелись все большие небесные птицы, и вел их Торондор; и была битва в воздухе весь день и всю темную ночь, и чаша весов колебалась. Перед рассветом Эарендил сразил Анкалагона Черного, самого сильного во всем драконьем войске, и низверг его с небес; а тот, падая, рухнул на пики Тангородрима и в предсмертном биении сокрушил их. Затем взошло солнце, и воинство валаров стало одолевать, и почти все драконы были перебиты, разрушились все темницы Моргота, крыши с них были сорваны, и мощь валаров проникла в глубь земли. Моргот был побежден, и доблести не нашлось в нем. Он бежал в глубочайшую из своих копей и просил милосердия и мира, но был повержен и брошен ниц. Его сковали цепью Ангойнор, которую он носил некогда, а железную его корону, разбив, обратили в ошейник, и голова его склонилась на колени. А два Сильмарила, что оставались еще у Моргота, вынули из его короны, и они воссияли, незапятнанные, под небесами. И Эонвэ взял их под свою охрану.
Так пришел конец власти Ангбанда на Севере. Твердыня зла была изничтожена, а из глубоких темниц вышло множество рабов, уже не надеявшихся когда–либо увидеть дневной свет, и открылся их взору измененный мир. Ибо столь велика оказалась ярость сражавшихся, что северная часть западного мира раскололась, из трещины с ревом вырвалось море, было сотрясение и великий грохот; реки же сгинули, либо потекли по новым руслам, долины поднялись, а горы опустились, и Сириона более не существовало.
Тогда Эонвэ, как герольд Владыки, призвал эльфов Белерианда покинуть Средиземье. Однако Маэдрос и Маглор не вняли ему и готовились, хоть и с горечью и проклятиями, сделать отчаянную попытку исполнить свою клятву, ибо, буде им откажут, они готовы были биться за Сильмарил даже с победоносным воинством валаров, даже если б оказались одни против всего света. И потому они послали к Эонвэ, требуя отдать алмазы, которые некогда сотворил их отец Феанор и которые были у него похищены Морготом.
Эонвэ, однако, отвечал, что право на творение своего отца, которым когда–то обладали сыны Феанора, ныне они утратили, ибо, ослепленные клятвой, сотворили они множество жестоких деяний, из которых худшее — убийство Диора и разорение Гаваней. Свет Сильмарилов уйдет теперь на Запад, откуда он пришел; Маэдрос же и Маглор должны вернуться в Валинор и там ждать суда валаров, ибо лишь по их велению Эонвэ может отдать камни. Маглор искренне желал подчиниться, ибо в сердце его жила печаль, и сказал он:
— Клятва не утверждает, что мы не можем ждать, а в Валиноре, быть может, все будет прощено и забыто, и мы обретем мирно то, что нам принадлежит.
Маэдрос, однако, отвечал, что если они вернутся в Аман лишенные милости валаров, то их клятва по–прежнему будет тяготеть над ними, но исполненье ее окажется невозможно, и добавил:
— Кто может знать, какая страшная судьба ждет нас, если мы не подчинимся Силам в их же владениях или вознамеримся вновь привести войну в их священное владение?
Однако Маглор все еще колебался и говорил так:
— Но если сами Манвэ и Варда откажут в исполнении клятвы, что была произнесена с их именами, разве не потеряет она силу?
Маэдрос же ответил:
— Но достигнут ли наши голоса Илуватара за Кругами Мира? А ведь именно Илуватаром поклялись мы в своем безумии и призвали на себя Вечную Тьму, если не сдержим слова. Кто же освободит нас?
— Если некому освободить нас, — молвил Маглор, — то, сдержим мы клятву или нарушим, Вечная Тьма — наш удел; но меньшее зло совершим мы, нарушив ее.
Однако в конце концов он сдался на уговоры Маэдроса, и вместе они придумали, как заполучить Сильмарилы. Они изменили облик, ночью проникли в лагерь Эонвэ и прокрались туда, где хранились Сильмарилы; и они перебили стражей и захватили камни. Тогда весь лагерь поднялся против них, и смерть подступила к сыновьям Феанора, но они, невредимые, бежали прочь. Каждый из них взял по Сильмарилу, ибо решили они: «Если один камень для нас потерян и остались лишь два, и лишь мы двое живы из всех наших братьев, то ясно, что судьба предназначила нам разделить наследство нашего отца».
Но камень сжигал длань Маэдроса невыносимой болью; и понял он, что правду говорил Эонвэ: право его на Сильмарил потеряло силу, и клятва была напрасна. В муке и отчаянии бросился он в зияющую пропасть, что дышала огнем, и так встретил свой конец; а Сильмарил, что был с ним, сокрылся в недрах земных.
О Маглоре же говорят, что он не мог снести боли, которую причинял ему Сильмарил, и в конце концов бросил его в Море, и с тех пор всегда бродил вдоль берегов, слагая над волнами скорбные песни, ибо Маглор был лучшим песнопевцем древности, не считая лишь Даэрона из Дориата. Он никогда не вернулся к эльфам. Так Сильмарилы нашли себе пристанища: один в небесной выси, один в огненном сердце мира и один в глубинах вод.
В те дни на побережье Западного Моря строилось великое множество кораблей. На тех кораблях эльдары уплывали на Запад и никогда уже не возвращались в края, где страдали и воевали. Уплывали и ваниары под белыми своими стягами и были с почестями приняты в Валиноре; однако радость победы была неполной, ибо они вернулись без Сильмарилов, отнятых у Моргота; знали они, что нельзя эти камни ни отыскать, ни собрать вместе, пока мир не будет разрушен и пересоздан вновь.
Эльфы Белерианда, приплыв на Запад, поселились на Тол–Эрессеа, Одиноком Острове, что был обращен и на запад, и на восток; оттуда могли они прийти и в Валинор. Им вновь дарованы были любовь Манвэ и милость валаров, и тэлери забыли свою древнюю скорбь, и проклятие потеряло силу.
Однако не все эльдары пожелали покинуть Внешние Земли, где они так долго жили и страдали: многие из них остались на долгие века в Средиземье. Среди них были Кирдан Корабел и Келеборн из Дориата, и жена, его Галадриэль — она одна осталась из тех, кто вел нолдоров–изгоев в Белерианд. В Средиземье жил также и Гил–Гэлад, верховный король, а с ним Элронд Полуэльф, избравший, как было ему дозволено, судьбу эльдаров; брат же его, Элрос, избрал людской жребий. И от этих двух братьев пошли люди, в чьих жилах струилась кровь Перворожденных, смешанная с наследием божественных духов, бывших прежде Диора, сына Лютиэн, рожденной от Тингола и Мелиан; Эарендил же, их отец, был сыном Идриль Келебриндал, дочери Тургона Гондолинского.
Самого же Моргота валары низвергли через Врата Ночи за Стены Мира, в Безвременную Бездну; и стража встала навеки на тех стенах, и Эарендил хранит грань небес. Однако ложь, которую Мелькор, могучий и проклятый, Моргот Бауглир, Сила Ужаса и Ненависти, посеял в сердцах эльфов и людей, — та ложь есть семя бессмертное и неуничтожимое; вновь и вновь прорастает оно и будет приносить черные плоды вплоть до последних дней.
Так кончается СИЛЬМАРИЛЛИОН. И если, начав с высокого и прекрасного, повествование завершилось мраком и разрушением, то такова издревле судьба Арды Искаженной; а изменится ли что–нибудь и придет ли конец Искажению, знают, быть может, лишь Манвэ и Варда; но они никому не открыли того и не сказали о том в пророчествах Мандоса.
АКАЛЛАБЕТ (ПАДЕНИЕ НУМЕНOPА)
Рассказывают эльдары, что люди пришли в мир, когда на нем лежала Тень Моргота, и скоро подпали под его владычество, ибо он засылал к ним своих слуг, и внимали люди его хитроумным и лихим речам, и поклонялись Тьме, хоть и боялись ее. Были, однако, такие, что отреклись от зла, покинули земли своих сородичей и ушли на Запад, ибо дошел до них слух, что есть на Западе свет, коего не затмить Тени. Ненависть прислужников Моргота преследовала их, и путь их был долог и труден; но все же пришли они в земли, обращенные к Морю, и в дни Войны за Камни появились в Белериане. Эдайн — «аданы» — назвали их на языке синдаров; они стали друзьями и союзниками эльдаров и в войне против Моргота совершили деяния великой храбрости.
От них по отцовской линии происходил Эарендил Ясный; в «Песни об Эарендиле» повествуется, как в те дни, когда победа Моргота была почти полной, Эарендил выстроил корабль Вингилот, а на языке людей — Ротинзил, и поплыл в моря, где никто до него не плавал, чтобы отыскать Валинор; ибо желал он поведать Силам о несчастьях Двух Народов, дабы смилостивились над ними валары и послали им помощь в крайней нужде. И потому эльфы и люди называют его Эарендил Благословенный, ибо после долгих трудов и многих опасностей он достиг своей цели, и из Валинора явилось войско Западных Владык. Эарендил, однако, больше не вернулся в края, которые так любил.
В Великой Битве, когда был низвергнут Моргот и разрушен Тангородрим, из всех людских племен лишь аданы сражались на стороне валаров, множество же прочих людей билось за Моргота. После победы Западных Владык те приверженные злу люди, что уцелели в битве, бежали назад, на восток, где в невозделанных землях, в дикости и беззаконии все еще бродили их соплеменники, отвергая равно призывы валаров и посулы Моргота. И вот люди–лиходеи явились среди них и опутали тенью страха; и те избрали их королями. Тогда отвернулись на время валары от людей Средиземья, что отвергли их призывы и избрали своими владыками приверженцев Моргота; и люди жили во тьме, мучимые лихими существами, что сотворил Моргот во дни своего владычества, — демонами, драконами, бесформенными тварями и нечистыми орками, кои созданы в насмешку над Детьми Илуватара. И люди были несчастны.
Манвэ же низверг Моргота в бездну за гранью Мира; и покуда Владыки Запада восседают на своих тронах, не вернуться Морготу в мир в зримом облике. Но семена, что посеял он, давали побеги и разрастались, принося лихие плоды, стоило только кому–то позаботиться об этом. Ибо воля его оставалась и вела его слуг, подвигая их вечно противостоять валарам и убивать тех, кто им повиновался. Владыки Запада видели это и знали. И потому, когда Моргот был низвергнут, держали они совет о грядущих веках. Эльдаров призвали они вернуться на Запад, и те, кто внял их призыву, поселились на острове Эрессеа. Есть там гавань, нареченная Аваллонэ, ибо ближе всех она к Валинору, и когда мореход, одолев бескрайнее Море, подплывает к Бессмертным Землям, первое, что предстает его взору, — башня Аваллонэ. Праотцам людей из Трех Верных Родов также была дана щедрая награда. Эонвэ явился среди них и учил их, и были им дарованы мудрость, и власть среди них, и век более долгий, чем у прочих смертных. И отворил для аданов землю, не принадлежащую ни Валинору, ни Средиземью, ибо от обоих краев отделяло ее Море, однако она была ближе к Валинору. Оссе поднял ее из глубин морских, Ауле придал ей облик, а Йаванна украсила ее; эльдары же принесли туда цветы и фонтаны с Эрессеа. Землю ту валары нарекли Андор — Дарованная Земля; а на западе ярко блистала Звезда Эарендила, знаменуя, что все готово, и ведя за Море; и дивились люди, узрев ее серебристое пламя на тропах Солнца.
И вот аданы, следуя за Звездой, подняли паруса и вышли в Море; валары же надолго усмирили пучину и ниспослали ясное солнце и попутный ветер; воды сверкали, как стекло, отражая небеса, и пена хлопьями снега взмывала из–под форштевней. Звезда же Ротинзил сияла так, что и днем люди видели ее мерцание на западном небосклоне, а в ясной ночи она затмевала все прочие звезды. И вот, держа по ней путь, аданы преодолели бескрайнее Море и узрели издалека предназначенный им край: Андор — Дарованную Землю, что блистала в золотом сиянии. Они сошли на берег, и предстала им страна дивно прекрасная и плодородная; и они возрадовались. И нарекли страну эту Эленна, что означает Обращенная к Звездам; а также Анадунэ, Западный Край, а на языке Высших Эльфов — Нуменор.
Так было положено начало народу, что на языке сумеречных эльфов звался дунаданы — то были нуменорцы, Королевский Род. Но и они не избежали жребия, предназначенного людям Илуватаром, и остались смертны, хотя их век удлинился и болезни им были неведомы, пока тень не пала на них. Они были мудры и величественны и во многом походили более на Перворожденных, чем на прочих людей; ростом были высоки, выше самых рослых жителей Средиземелья, а глаза их сияли ярче звезд. Однако же число их увеличивалось медленно, ибо дети рождались у них редко, хотя сыновья и дочери красотой превосходили родителей.
В древности столица и главная гавань Нуменора находилась на западном побережье и звалась Андуниэ, ибо была обращена к западу. Посреди же этого края высилась громадная и крутая гора, называемая Менельтарма, Небесный Столп, а на вершине ее было святилище Эру, открытое всем ветрам. Других храмов и капищ в Нуменоре не было. У подножья горы находились усыпальницы королей, на холме неподалеку высился прекраснейший в мире город Арменелос, и там стояли башни и крепости, возведенные Элросом, сыном Эарендила, ставшим по велению валаров первым королем дунаданов.
Элрос и брат его Элронд происходили из Трех Родов аданов, но в их жилах текла также кровь эльдаров и майаров, ибо прародительницами их были Идриль Гондолинская и Лютиэн, дочь Мелиан. Не в силах валаров было отнять дар смерти, данный людям Илуватаром, однако Эру даровал им право рассудить, как поступать с Полуэльфами; и решили валары, что сынам Эарендила будет дано самим избирать себе судьбу. И вот Элронд избрал жребий Перворожденных, и ему был дарован их век. Элросу же, ставшему королем людей, дана была долгая жизнь, во много раз дольше, чем у людей Средиземья; и все его потомки и члены королевского дома жили долго даже по нуменорскому счету. Элрос прожил пятьсот лет, а из них четыреста десять лет правил нуменорцами.
Так шли годы, и, пока в Средиземье угасали свет и мудрость, дунаданы жили под защитой валаров, в дружбе с эльдарами и росли духом и телом. Ибо, хоть и бытовало еще среди них людское наречье, их короли и вельможи говорили на языке эльдаров, который выучили еще в дни союза в Белерианде, так что связи их с эльдарами Эрессеа и запада Средиземья не обрывались. Дунаданские же мудрецы знали и высокое наречие Благословенного Края, на котором издревле звучали легенды и песни; создали они книги и хроники, и в них записали все дивное и мудрое, что было в Нуменоре в годы его расцвета, а ныне предано забвению. Таким образом, у всех нуменорских владык, кроме их собственных имен, были еще и эльфийские, — и то же было и с дивными городами, возведенными в Нуменоре и на берегах Ближних Земель.
Дунаданы стали весьма искусны в ремеслах, так что, пожелай они, легко бы превзошли в военном умении и оружейном деле лихих владык Средиземья; но они были мирным народом. Превыше всего ценили они кораблестроение и мореходное искусство и стали мореходами, каких уже не будет с тех пор, как мир умалился; и путешествия по бескрайним морям были первой утехой и лучшим приключением для этого отважного племени в дни его пылкой юности.
Однако владыки Валинора запретили нуменорцам заплывать на запад на расстояние, при котором берега Нуменора исчезают из виду; и долгое время дунаданы подчинялись этому запрету, хоть и не понимали его смысла. Манвэ же хотел, чтобы нуменорцы не пытались достичь Благословенного Края и не желали превзойти пределы своего жребия, прельстившись бессмертием валаров и эльдаров в краю, где царит вечность.
Ибо в те дни Валинор все еще находился в зримом мире — дозволил Илуватар валарам создать в Арде жилище себе, как память о том, каким мог быть мир, если бы Моргот не бросил на него свою тень. Это хорошо знали нуменорцы, временами же, когда воздух был чист и прозрачен, а солнце стояло на востоке они различали далеко на западе снежно–белое сияние прибрежного города, его гавань и башню. Нуменорцы в те дни были небычайно зорки, но лишь самому острому взору открывался белый город — с вершины ли Менельтармы, с высокой ли мачты корабля, что отплывал от западного берега на дозволенное ему расстояние. Ибо не осмеливались дунаданы нарушить Запрет Западных Владык. Мудрецы, однако, знали, что это не Валинор, Благословенный Край, а лишь Аваллонэ, гавань эльдаров на Эрессеа, самая восточная в Бессмертных Землях. Оттуда в ладьях без весел, белыми птицами летящих из закатных краев, приплывали иногда Перворожденные. Везли они в Нуменор множество даров — певчих птиц, благоуханные цветы и целебные травы. Привезли они и семя Келеборна, Белого Древа, что высилось посреди Эрессеа; оно же, в свою очередь, произошло из семени Галатилиона, Древа Туны, подобия Тельпериона, дарованного Йаванной эльдарам в Благословенном Краю. И вот Древо росло и цвело при дворе короля в Арменелосе; Нимлот звалось оно и к вечеру расцветало, наполняя ночь своим благоуханием.