— Как ты с ментами разобрался?
Гоша повернулся и посмотрел на Олеся, не понимая, о чем он говорит.
— Ты же пьяный был, страховка на такие случаи не распространяется. А нам прислали данные о ДТП безо всяких упоминаний об опьянении.
— А... Друг помог.
— Много у тебя друзей, да?
— Ты о чем, Олеська?
— Один "Порш" одалживает, второй от ментов отмазывает, — с каждым словом Гоша мрачнел все больше, и Олесю это нравилось; карма тускнела. — Почему же ты именно меня попросил за деньгами съездить?
— Соскучился, — пробурчал Гордеев и снова уткнулся в карту.
— Отлично.
— У всех свои методы, — пожал плечами Гоша и включил зажигание. — Едем, — машина тронулась с места, и Олесь понял, почему эта марка считалась престижной: амортизация была такой, что казалось, будто он сидит на диване, а не едет по московским колдобинам. — Что ты думаешь о неделе моды?
— Я о ней не думаю.
— Петр будет участвовать, и если ты хочешь засветиться, то лучше способа не придумать. Сейчас заявляют звезд, в октябре будут очереди и кастинги, как на рынке. Будешь участвовать?
— А денег сколько? И что делать нужно?
— По подиуму ходить. Денег мало, но дело не в деньгах, это такой пиар...
Олесь отказался, Гордеев объяснил, что это престижно, а еще будут западные агенты, и в итоге всю дорогу до отеля они проспорили, а Олесь узнал много нового.
Гоша пообещал связаться с кем-нибудь из знакомых моделей, чтобы Олеся научили ходить по подиуму, сказал, что звонил Лилин продюсер насчет съемки в клипе, и Олесь понял, что иногда проще дать, чем объяснить, почему не хочется. Если Гоша решил сделать из него модель и ничего не просит взамен — на здоровье, пускай. Все равно у них больше ничего общего нет.
В отелях Олесь не был, только когда-то, в детстве, ездил с родителями в Анапу, но они там жили в какой-то маленькой гостинице, больше похожей на пионерский лагерь. Впрочем, о пионерских лагерях он знал только из фильмов, так как никогда никуда сам не ездил. У бабушки был домик за городом, гордо именуемый "дачей", там Олесь провел все детство, пока бабуля была жива. После ее смерти домик продали, деньги частично пошли Олесю на учебу, а частично были положены в банк, где благополучно сгорели, когда в очередной раз скакнул доллар.
Дружелюбно настроенные владельцы отеля явно любили это место, потому что вложили в него всю душу. Во всяком случае, неискушенному Олесю показалось, что место роскошное. До сих пор он видел только двух с половиной геев и одного пидора, а тут они явно не стеснялись того, что их кто-то осудит: от главного входа в боковую аллейку прошли два парня, причем первый так нежно поцеловал второго, что захотелось улыбаться.
Олесь выбрался из машины, рассматривая территорию и здание отеля, и даже самодовольно взглянул на Гошу: мол, смотри, какой я молодец. Тот открыл багажник, вытащил обе сумки и сказал с улыбкой:
— Олеська, это лучший подарок. Кстати, я телефон выключил, чтобы спокойно отдохнуть.
— Нет, я не могу, — притворно расстроился он, испытав настоящую радость от того, что Гоша доволен. — Вдруг я пропущу звонок от своего тайного поклонника?
Тот закрыл багажник и, подойдя к Олесю, обнял за плечи:
— Обойдутся твои поклонники.
Оказалось, что люксом называли отдельно стоящий двухэтажный коттедж с сауной и гостиной на первом этаже и двумя спальнями на втором.
— Да, диван просить не придется, — сказал Олесь, глядя на огромную кровать.
— Что предпочитаешь? — спросил Гоша, поставив сумку, и снова обхватил его за пояс. Казалось, что Гордееву не хватает прикосновений: он постоянно пытался Олеся потрогать, и это было бы приятно, если бы не постоянно всплывающая в памяти фраза о том, что это — только секс. — Погуляем? В бассейн сходим? Или в ресторан?
— Я плавки не взял.
— Тут наверняка есть магазин, купим.
— Я на мели, — сказал и снова почувствовал себя бедным соседом с третьего этажа. — На квартиру все ушло, аванс весь выгреб. На плавки я как-то не рассчитывал.
Гордеев должен был предложить их оплатить, но улыбнулся и шлепнул Олеся по попе.
— Я договорюсь, чтобы в бассейн никого не пускали, пока мы будем там плескаться, — и потянулся за камерой.
Олесь представил себя на фотографиях голым и мокрым и сглотнул слюну.
— Я бы поел чего-нибудь, — неохотно признался он, отгоняя эротические мысли.
В небольшом ресторанчике людей было немного, несмотря на обеденное время, видимо, все разбрелись по своим номерам или территории. Они с Гошей устроились у окна и закурили в ожидании официанта. Олесь пялился в меню, не зная, что выбрать, заказал себе кофе и стейк, вспомнил о Ростике и зачем-то рассказал Гоше, как тот угощал его мясом и быстрым сексом в туалете на десерт. Гордеев слушал очень рассеянно, поглаживая его запястье и глядя в окно.
Это злило: сам Олесь готов был ревновать к фонарному столбу, а Гордеев никак не реагировал. Вообще.
— А тебе отсасывали в туалетах? — спросил он.
— Ага.
— И как?
— Хочешь обсудить моих бывших любовников?
— Скажи, Гордеев, как ты планируешь дальше жить?
— О чем ты?
— Ну, ты гей, жениться точно не собираешься, сороковник скоро. Ни наследника, ни близкого человека. Пенсия не за горами. Чего ты хочешь от жизни?
Гоша нахмурился.
— А ты что планируешь?
— Ну... Карьера, квартира. Дача, может быть.
— Ты ведь не об этом спрашивал?
— Нет. Я думаю, что найду кого-то. Я семейный по натуре, меня случайные связи не прельщают. То есть, хорошо потрахаться я не против, но...
Гоша насмешливо приподнял бровь и отпустил его руку.
— Мой последний партнер, с которым мы почти два года прожили, уехал в Штаты. Я уже рассказывал. И я пока, — слово он выделил, — не планирую никаких отношений. Это натуралы могут быть верными и преданными, в нашей среде такое не принято.
Олесь поморщился.
— И тебе не противно целовать кого-то, кто вчера сосал член другого мужика?
— Ты ведь не сосал, — ухмыльнулся Гордеев.
Ситуацию спас официант с графином сока и чашкой кофе. Олесь снова закурил, рассматривая за окном прекрасные виды. Хотелось ударить Гордеева за этот его цинизм, но он понимал, что Гоша сказал правду, о которой сам Олесь еще не думал.
— Если тебя бросили — это еще не повод нести какую-то хрень про нашу среду и то, что в ней принято, — сказал он, подумав.
— Меня не бросали, — холодно отозвался Гоша, и разговор на какое-то время прервался.
Официант ушел, и они молча пили: Олесь — свой кофе, а Гордеев лениво потягивал сок и по-прежнему смотрел в окно.
— Ему предложили хороший контракт, и он уехал делать карьеру. Ты как раз должен его понимать, — наконец сказал Гоша и опять потянулся к сигаретам.
— Есть приоритеты...
— Есть и принципы, — перебил Гордеев. — Я не хочу об этом говорить.
Появился официант и начал расставлять на столике их заказ, а Олесь смотрел на руки парня и пытался представить, как это — переспать не с Гошей, влиться в субкультуру, так сказать. Во рту была горечь от кофе и сигарет.
— Приятного аппетита, — вежливо пожелал он Гордееву и занялся стейком.
Тот кивнул. Олесь наколол на вилку кусочек мяса и посмотрел на Гошу.
— Ты его любил?
— Я не хочу об этом говорить, — повторил тот резко. — Мы отдыхаем.
— Как знаешь.
Олесь вяло жевал и думал о том, что никогда не сможет получить желаемое. Он сам бы не смог описать, чего хочет от Гоши, но был уверен, что если бы тот дал понять, что это — отношения, то все стало бы проще. Олесь не стал бы изменять, даже не смотрел бы на других мужиков. Да и на кого тут смотреть?
— Я думал, что гей-френдли — это когда одни геи, — сообщил, указав взглядом на пожилую пару за соседним столиком.
Благообразная бабушка резала лежащую на ее тарелке котлету.
— Это же не гей-клуб, а отель. Просто они лояльны к однополым парам, — сказал Гордеев, принимаясь за десерт. — Хм, вкусно. Хочешь? — и протянул ложку с паннакотой.
Олесь выразительно посмотрел на Гошу, как бы сомневаясь.
— Попробуй, — Гордеев улыбнулся.
Он осторожно снял с ложки лакомство губами, и когда Гоша захотел убрать руку — схватил его за запястье и попробовал еще раз. Облизнул губы, довольно щурясь.
— М-м-м, да.
Гоша склонился над столиком и промокнул губы Олеся салфеткой. Будь что будет, сразу же решил Олесь. Когда Гордеев так себя вел, хотелось наслаждаться каждой минутой, а истерики ему пусть димы устраивают. Ужасно захотелось поймать Гошину руку и облизать его пальцы, так сильно, что Олесь уткнулся носом в тарелку, силясь спрятать глаза.
— Что такое? — поинтересовался Гоша.
— Озабоченность твоя передалась, уж не знаю каким путем. Гордеев, я тебя хочу, — негромко сказал он. — Зря мы ушли из номера.
— О-ох, — Гоша даже приборы отложил. — Обожаю твою искренность, милый.
Сердце Олеся екнуло, но он знал, что это только слова.
— Правильно, обожай меня, сладкий, тебе воздастся, — улыбнулся он и провел по губе пальцем, вызвав у Гоши неопределенный возглас.
— Олеська, надо хотя бы расплатиться...
— А потом в номере буду расплачиваться я? — поинтересовался Олесь, продолжая отрезать кусочки от своего стейка.
— Это невероятно, — Гоша даже головой покачал. — Тебе надо в сексе по телефону работать, маленький. Я от одних слов завожусь.
— Ты себя когда-нибудь записывал на пленку? — Олесь нагнулся над столом. — Я когда твой голос впервые услышал — чуть не кончил, честное слово.
Гоша привстал со стула, схватил Олеся за волосы на затылке, заставил податься вперед и впился поцелуем в губы. Хотя это был не поцелуй, а что-то гораздо большее: Гордеев трахал его рот языком, и, казалось, нужно совсем немного, чтобы дойти до пика.
Олесь застонал, и тут от соседнего столика раздалось покашливание.
— Совсем стыд потеряли, — раздался вполне даже приятный голос пожилой женщины. — И это — в приличном месте. Мне этот отель рекомендовал Сергей Геннадьевич, сказал, что здесь все по-семейному.
— Так у них по-семейному, — иронично отозвался ее спутник, вот его голос звучал не так приятно. — Смотреть противно. Половина отеля — взрослые мужики, ходят в обнимку. Я не хотел тебе говорить. Сейчас менеджера позову.
Олеся возмутило не то, что их осудили — они же действительно наплевали на приличия. Возмутило то, что пара общается между собой так, словно они с Гошей пустое место.
— Зовите менеджера, — громко сказал он на весь зал. — Я ему объясню, что в приличных местах люди не глазеют на соседние столики, а принимают пищу.
Мужчина развернулся к нему, облокотившись на спинку стула.
— Я не с вами разговаривал, молодой человек. Вы продолжайте ваши эти... — он пренебрежительно махнул рукой.
— Я продолжу, — холодно ответил Олесь, моментально заводясь. — И это не ваше дело. Если вы приезжаете в место, где к геям относятся доброжелательно, будьте готовы к тому, что взрослые мужики будут ходить в обнимку. Смотреть ему противно! Вас никто смотреть не заставляет.
— Это кто сказал, что у нас в стране к этому, — женщина подчеркнула последнее слово, — относятся доброжелательно?
— Я за всю страну не отвечаю, но в этом отеле надеялся избежать косых взглядов. Вы о нем хоть что-то читали? Или Сергей как-его-там вас не сильно просветил? Безобразие, — Олесь нашел в себе силы улыбнуться. — Сервис на уровне фантастики, в отель пускают радикально настроенных гомофобов, при этом пишут, что отель гей-френдли.
Злость трансформировалась в какое-то радостное возбуждение.
— Олеська, — попытался урезонить его Гоша, но Олесь впервые почувствовал не себе то, о чем жаловались на форуме, и был готов драться за свои права. Ну и за возможность целоваться с Гошей не за закрытыми дверьми.
— Нет уж. Я сам администратора позову!
— Я уже здесь, — у столика нарисовался парень лет двадцати с длинными светлыми волосами и вежливой улыбкой. — Вы недовольны обслуживанием? Ваш официант сообщил, что тут гости спорят, и...
— Они портят нам аппетит! — сказала тетка, не дослушав. — Что это за отель, в котором содомия процветает?!
Парень тяжело вздохнул.
— Простите, у нас гей-френдли отель. Это означает, что мы приветствуем однополые отношения, и...
— Я требую компенсацию! — сказала она, вскочив с места. — Нас не предупредили, я не намерена на это, — ткнула пальцем в сторону их столика, — терпеть!
— Мы вернем вам деньги, — сказал администратор, и когда пара удалилась (возмущенные крики доносились даже с улицы), повернулся к Гоше с Олесем: — Простите. Персонал не привык, мы должны были их предупредить, но... И я попросил бы вас не выражать чувства при других посетителях.
— Охренеть, — протянул Олесь, — вот так снимаешь люкс в расчете на то, что хоть здесь можно расслабиться, а оказывается, что вы просто позволяете двум мужчинам вместе поселиться. Так зачем мы сюда ехали, а? Могли бы в «Савое» остановиться!
Гоша хмыкнул, прикрыв глаза.
— Простите, — начал парень, но Олесь махнул рукой.
— Не стоит извиняться. Я с удовольствием расскажу друзьям, в чем выражается ваша дружественность.
Они расплатились по счету, администратор еще несколько раз извинился, а Олесь смотрел на Гордеева и замечал в его взгляде что-то новое, непривычное.
После обеда было решено осмотреть территорию, бассейн и беседки для отдыха, и в итоге остаток дня весь персонал крутился вокруг них, каждые пять минут спрашивая, все ли в порядке, предлагая напитки — на территории отеля спасу от них не было, и Гоша посмеивался, что Олесь не пропадет.
После прогулки было решено поужинать и вернуться в номер.
Гордеев продолжал над ним подтрунивать, но в его поведении и жестах что-то неуловимо изменилось.
— Радикально настроенные гомофобы, — искренне смеялся Гоша, открывая двери, и что-то мерцало в его глазах.
— А что?
— Олеська, я все мог предположить, но то, что ты яростный борец за права секс-меньшинств...
— Я хочу тебя трогать в любое время, а не тогда, когда мы залезем под одеяло и выключим свет.
Под одеяло действительно хотелось залезть: пока их не было, включенный на полную мощность кондиционер охладил номер, и Олесь тут же покрылся мурашками.
Вопреки его ожиданиям Гоша не улыбнулся и снова как-то странно на него посмотрел.
— Что? — переспросил Олесь, которого уже начали доставать эти взгляды.
— У тебя такое бывало? Думаешь, что знаешь человека, а он тебя удивляет? — Гоша подошел к нему и уже знакомым жестом притянул к себе.
Олесь попытался сказать, что не понял даже, какая муха его укусила, но Гоша его поцеловал, а это оказалось гораздо важнее. Они так и стояли, обнявшись, посреди номера, и Олесь расстегнул на нем рубашку, поцеловал шею, спустился языком до ключицы и провел ладонями по груди. А когда Гоша хрипло выдохнул — понял, что хочет заставить его кричать.
В прошлый раз Олесь выступал в роли соблазненной неопытной девственницы, сейчас же хотелось Гордеева поразить, впечатлить и заставить больше не искать приключений на свою поджарую задницу.
Олесь даже зажмурился, представив, что придется делать минет: накануне он прочитал про первые разы, и стало как-то проще об этом думать. Но сейчас, когда Гордеев стоял напротив, горячий и настоящий, решение его удивить больше не выглядело таким уж правильным. Ну кто такой Олесь по сравнению с кучей Гошиных любовников? Он даже если и сделает что-то особенное, то все равно Гордеева не впечатлит.
— Ты какой-то задумчивый, — сказал Гоша. — Я тебя смущаю?
— Нет, — улыбнулся Олесь и потянулся к поясу его брюк.
Раздевать друг друга оказалось весело: они словно соревновались, кто быстрее, и это помогло расслабиться. Пальцы путались в петлях и застежках, и напряжение понемногу отпускало.
Трусы он с Гоши стаскивал зубами, зная, что выглядит смешно, и оба хохотали.
Отбросив их в сторону, Олесь уткнулся лбом в Гошино колено, соображая, что делать дальше. Самым простым и очевидным казалось пойти в постель, которая была всего-то в паре шагов, а то и в одном, однако он не искал легких путей. Гошины руки опустились на плечи, побуждая подняться, но Олесь только мотнул головой и, задрав подбородок вверх, шепнул: