Тем не менее, только благодаря Ясеню и его необычной способности сохранять подвластное ему пространство от чужой магии, стало возможной полноценная защита всего Южного крыла. Пока жив Ясень, ни один чужак не переступит этого порога без разрешения Л'аэртэ. Пока он здесь, его дети не пострадают. И никто из них не погибнет по-настоящему.
Тирриниэль, ощутив теплую волну нежности от Родового дерева, благодарно зажмурился, однако не позволил себе расслабиться и насладиться блаженным покоем, потому что у корней Ясеня, низко склонив голову и горестно обхватив ее руками, сидел его единственный сын, который сейчас отчаянно нуждался в помощи.
- Таррэн?
Таррэн медленно обернулся, и у Владыки Темного Леса невольно сжалось сердце: таким измученным он не видел его никогда. Бледное лицо, темные круги под глазами, сами глаза - как два провала в черную бездну. Бескровные губы, серая кожа... казалось, что-то сжигает его изнутри, каждый миг отнимая бессмертную жизнь. Так, бывает, смотрят безнадежно больные на пришедшего к ним жреца. Так страшно меняются люди, когда в одно мгновение теряют смысл жизни. Так с обреченностью ждут приговоренные к смерти решительного удара палача. И так безмерно страдающие мертво следят за тем, как утекают последние капли крови из жестоко порезанных вен.
Увидев обреченный взгляд сына, Тиль едва не отшатнулся.
- Святые небеса... Таррэн, что с тобой случилось?! Где Элиар?!
- Ушел, - глухо отозвался тот.
- Почему?!! Я же велел...
- Я отпустил его, отец. Все оказалось бесполезным: его сила, твой Венец, мои узы. Мы рискнули даже отпустить на свободу силы Ясеня, но и это, как видишь, не помогло: Белка... кажется, она больше не вернется.
Владыка Л'аэртэ вздрогнул, когда Таррэн вдруг без сил опустился на колени, согнувшись, как сломленный болезнью старик. Непроизвольно отшатнулся, а потом оторопело воззрился на скорбно застывшее Дерево.
Погодите... как он сказал? ЧТО они сделали?!! Позволили Его корешкам выбраться за пределы Южного крыла и расползтись по Дворцу в поисках Белки?! Позволили им сплестись со стенами самого Дворца?! Рискуя быть замеченными?! Узнанными Духами леса?! Рискуя поставить в известность отца Эланны о том, что в его Дворце, где он искренне полагает себя неуязвимым, теперь существует совсем иная сила? Чуждая ему? Иная магия, полностью покорная потомкам Ушедших? Та самая сила, которой очень скоро ему будет нечего противопоставить, потому что природа Ясеня (как и самой основы магии Создателей) такова, что он станет постепенно прорастать внутрь стен, полов, потолков, камня и заменять их СОБОЙ! Менять структуру всего Дворца самым коренным образом! Избавляясь от лишнего, подстраиваясь под новые условия, неумолимо разрастаясь и постепенно превращая его в самые настоящие Чертоги, которые будут подвластны лишь одному хозяину - старшему в Роду Л'аэртэ!
Тирриниэль судорожно сглотнул.
Бездна... выходит, сегодняшнюю песню слышал не только он, а все живущие тут эльфы! Все, кто был во Дворце! Живые и мертвые, смертные и бессметные, люди и нелюди... вообще все, кто мог слышать и внимать сдвоенной магии этих отчаявшихся безумцев! Боги! И ладно Таррэн - без Белки он сам не свой, хотя, конечно, никто и предположить не мог, что все так страшно обернется... но Элиар?! О чем он думал, белобрысый мерзавец, когда пошел на это, не посоветовавшись со мной?!!
Владыка Темного Леса открыл было рот, чтобы разразиться гневной тирадой, однако бросил взгляд на склонившегося до самой земли сына и неожиданно передумал.
- Таррэн... - Тиль осторожно присел рядом, тронув его за плечо. - Таррэн, не надо.
- Мне плохо, отец...
- Я знаю. Нам всем нелегко, поверь. Но Бел вернется. Ты же сам знаешь, что она обязательно вернется. Иного просто быть не может: она так долго тебя ждала вовсе не для того, чтобы тут же бросить. К тому же, у вас есть Тор, Тебр, Милле. Даже Тир все еще нуждается в вас! В ней нуждается! Как бы Бел ни обиделась, она вернется - ради детей, дочери и внуков. А когда это случится, ты сможешь поговорить и все ей объяснить.
Таррэн медленно покачал головой.
- Ты не понимаешь, отец.
- Понимаю, - вздохнул Тирриниэль. - Как ни странно, но я могу тебя понять.
- Нет. Ты просто не чувствуешь.
- Чего именно?
- Мне больно, - глухо уронил Таррэн, не поднимая глаз. - Мне так больно, что это уже невозможно выносить. Меня словно режут на множество мелких кусочков. Будто сжигает что-то изнутри. Что-то, чего не было прежде и с чем я, как оказалось, совсем не умею бороться.
Тиль нахмурился: да в чем дело? Таррэн сам на себя не похож!
- О чем ты?
- Мне больно, отец, - Таррэн крепко зажмурился, с силой прижав левую руку к груди, где гулко и безрадостно билось его истерзанное сердце. - Все время больно. Днем и ночью. В покое и в лабиринте. Когда беру мечи, когда смотрю, разговариваю... и, особенно, когда вспоминаю. Каждый миг. Каждое мгновение. И я не знаю, как это остановить.
- Таррэн? - Тирриниэль нахмурился еще сильнее, а потом заставил сына поднять тяжелую голову и мгновенно похолодел: его глаза были пустыми, как выжженный дотла котлован. Неприятно бездонными. Какие-то чужими. Но, в то же время, тлело в них что-то такое, отчего у него мороз пробежал по коже и снова тревожно екнуло сердце. - Что с тобой происходит?!
- Не знаю, - прошептал Таррэн, пошатнувшись, словно от порыва сильного ветра. - Кажется, я схожу с ума, отец... но каждый раз, когда закрываю глаза, я вижу, что теряю ЕЕ. Вижу, как ОНА умирает, и ничем не могу ей помочь. Это словно сон... но и не сон тоже, потому что каждый раз мне становится больно. Невозможно остановиться... невозможно успеть... и спасти ее тоже... невозможно. Совсем. Я сделал что-то не так, отец. Я позволил ей уйти и погибнуть. И это сжигает меня изнутри.
Тиль совсем встревожился.
- Таррэн, опомнись! Это просто сон!
- Нет, отец... я не справился. Или не справлюсь... очень скоро...
- Это просто дурацкий сон! - не сдержавшись, рявкнул Владыка Темного Леса, встряхивая сына сильнее. - Сон, ты понял?! Ничего больше!
- Огонь говорит обратное, - шепнул Таррэн непослушными губами. - За последнее время он стал еще сильнее. И намного опаснее. Я едва могу удерживать его внутри. Он злится... он в бешенстве оттого, что я его не пускаю на волю. И от этого мне тоже больно. Не знаю, сколько еще я смогу... но Бел так и не пришла. Разорвала узы, а без них Огню некуда деваться. Когда-то я еще мог... как-то... один... даже здесь, целых два месяца... но сейчас все по-другому. Почему-то я больше не могу... почему, отец?
На Тиля взглянули два алых провала на месте некогда зеленых глаз, и Темному Владыке стало резко нехорошо - столько мощи оттуда выплеснулось, так много магии... причем, магии сумасшедшей, буйной, почти ничем не сдерживаемой и смертельно опасной! Эта борьба отнимала у Таррэна все силы! Она вынуждала его не смыкать глаз ни днем, ни ночью! Она причиняла ему боль! Ранила его! Выматывала сильнее, чем что-либо другое! Хотя, конечно, не так сильно, как невесть откуда взявшееся чувство вины за совсем ничтожный проступок, на который в прежние времена никто и внимания бы не обратил. Даже Белка. Однако здесь, на Алиаре, это все-таки случилось: Таррэн, что странно, не сдержал своего раздражения... она неожиданно тоже вспылила и заупрямилась... и это почему-то сделало Огонь Жизни нестабильным! Смертельно опасным! Почти прежним! Как в те времена, когда на Лиаре правил Владыка Изиар и когда его страшная магия срывала покров безумия с бесчисленного количества разумов!
- Темная Бездна... Таррэн, держись! - Тирриниэль сорвал с ближайшей ветки свой опустошенный Венец, из которого не так давно выкачали почти всю магию, и спешно всунул в вялую ладонь сына. Тот машинально сжал, и заключенный в Венце изумруд моментально засиял всеми оттенками зелени. Секунду спустя заметно разогрелся, затем раскалился, а всего через два удара сердца запылал так неистово, что Тиль тихо выругался и выдернул его обратно. Однако почти сразу выронил, обжегшись, и с растущим страхом посмотрел на сына.
Мать мастеров, как любит говорить Крикун... да что же это такое?!! В его Венец легко входит резерв трех высших магов эльфов! ТРЕХ! А Таррэну хватило пары мгновений, чтобы наполнить его до краев, едва не разрушить и при этом ничуть не убавить своих возможностей!
Как такое стало возможным?! Что за сила в нем вдруг проснулась?! И как он смог стать ТАКИМ могучим всего за несколько лет, если после возвращения с Алиары ЭТОГО еще не было?!
А может, это случилось за последние несколько дней? Неужели из-за Белки?!! Неужели ее обида так велика, что Таррэн это чувствует и постепенно убивает себя?! Или тут примешивается что-то еще? Что-то, отчего сын буквально помертвел и стал каким-то чужим? Неправильным? Одурманенным?
Тиль в панике обшарил глазами неподвижное лицо сына.
Нет, узы разорваны - он правильно сказал. Никаких ниточек, никаких следов, ничего: Белка действительно его покинула. Даже в мыслях. Но тогда что это? Откуда? Как, в конце концов, мы не заметили этого раньше?! Неужто Эл именно поэтому решился попробовать с Ясенем? Увидел неладное, влез чуть поглубже и едва за голову не схватился?! Но тогда почему не сказал мне сразу? Почему не позвал на помощь?!!
"Тиль! - тут же раздалось в голове Темного эльфа напряженное. - Тиль, ты где? Где бы ни был, возвращайся СРОЧНО! Ты нужен Таррэну!"
"Я с ним, - потрясенно отозвался Владыка Л'аэртэ, торопливо забирая у обездвиженного сына бурлящую и клокочущую силу Огня. - Где ты ходишь, мерзавец?! Как посмел бросить его в таком состоянии?!!"
"Прости... я больше не смог".
"ЧТО?!"
"Я все-таки не Темный, - в голосе Элиара послышалась смертельная усталость. - Все, что я сумел, это попросить ваш Ясень забрать у нас излишки и направить их хоть на что-то полезное. Но, как видишь, это не помогло: Таррэн, как выронил флейту, так в себя и не пришел".
Тирриниэль раздраженно покосился на сиротливо белеющую между корней трубочку из поющей ивы и едва сдержался, чтобы не отшвырнуть ее подальше.
"Что произошло?! Почему ты не послал мне Зов раньше?!"
"Не мог, - кротко отозвался Светлый. - Сам едва встал: от вашего Огня можно только с ума быстро сойти, но никак не прийти в себя. Как только я понял, что могу загореться прямо там, тут же ушел. А когда сумел переварить, сразу позвал тебя. Как Таррэн?"
"Плохо, - буркнул Тиль, с невыразимым облегчением видя, что аура сына перестает полыхать огненным безумием. - Но лучше, чем пару минут назад".
"Это хорошо..."
"Где ты?"
"В соседней комнате".
"Прийти сможешь?"
"Не сейчас", - почему-то хмыкнул Элиар.
Тиль непонимающе нахмурился, уловив в его голосе неприкрытый сарказм, но отвлекаться было недосуг: Таррэн как раз сумел обуздать свой неистовый Огонь, очнулся, будто от долгого забвения, и, глубоко вдохнув, вдруг посмотрел на Владыку вполне осмысленным взглядом.
- Спасибо, отец. Это было очень кстати.
Тот устало улыбнулся.
- Ты как?
- Терпимо, - изо рта Таррэна выскочил и тут же смущенно пропал огненный язычок. - Прости. Я не успел тебя позвать.
- Может, скажешь, что тут все-таки случилось?
- Если бы я сам понимал... Эл, когда пришел, сказал, что с моей аурой что-то не так. Предложил посмотреть. Я согласился. А пока он работал, я решил сыграть для Бел... - молодой лорд мгновенно помрачнел. - Мне показалось, что это поможет ей услышать и пвсе онять. Показалось, что так надо. Но потом Эл что-то стронул...
- ЭЛ?!!
- Или я сам... не знаю, еще не разобрался. Просто накатило откуда-то... как лавиной накрыло... и Огонь мгновенно сошел с ума. Я думал, меня разорвет на части, спалит и развеет пеплом... едва успел Эла оттолкнуть и закрыться. Чуть-чуть не опоздал, но я совсем не ждал ничего подобного! Конечно, ОН, конечно, иногда прорывался наружу, особенно в последние пару лет, но такого, как сегодня... - Таррэн настороженно прислушался к себе и поднял растерянный взгляд. - Отец, что это было? Что со мной происходит?!
Тирриниэль снова нахмурился, однако смог, наконец, отнять руку от груди сына, на которой остался выжженный, почерневший и осыпающийся пеплом отпечаток его ладони.
- Не знаю. Но очень хотел бы выяснить. Что ты помнишь?
- Все. Даже то видение, в котором Белка... прости. Я не понимаю, как и почему это произошло, - Таррэн опустил глаза на свою правую руку и облегченно вздохнул. - Ее перстень в порядке, изумруд тоже - значит, она жива и хорошо себя чувствует. Насколько далеко, не знаю, но точно жива. И мое второе сердце тоже молчит. А это говорит о том, что Белка в полном порядке. Хотя всего пару минут назад я был почти уверен...
- Встать можешь?
Таррэн осторожно нагнулся за флейтой, затем еще осторожнее ухватился за ближайший корень, приподнялся, но потом вдруг почувствовал, что с Ясенем что-то не так, и тихо охнул:
- Бездна... да когда же он успел... отец!
Тиль, не оборачиваясь, только хмуро кивнул: да, для него неожиданный рост Родового Дерева тоже являлся загадкой. А когда Таррэн опасно покачнулся (не столько от слабости, сколько от шока), вовремя подхватил под локоть, аккуратно придержал и пристально всмотрелся в его исхудавшее лицо. К счастью, признаков недавнего безумия там не было - просто безмерная усталость, дикая тоска, почти прежнее отчаяние... но и слабая надежда на то, что все вскоре образуется. Он больше не походил на живого мертвеца. Его Огонь заметно притих. Аура тоже стала почти нормальной - по крайней мере, из нее исчезли опасные алые языки, грозившие сжечь его разум. Не совсем, конечно, потому что за такой короткий срок Тиль не смог ее восстановить, но это выглядело гораздо лучше, чем несколько минут назад.
Владыка Л'аэртэ еще раз окинул сына внимательным взглядом, но снова убедился, что тот способен стоять на ногах, и только тогда позволил себе слегка расслабиться: кажется, обошлось?
- Я живой, - на всякий случай заверил его пришедший в себя Таррэн. - Еще не совсем, но уже почти.
- Вижу. Давай-ка Эла проведаем, а то чует мое сердце, что он неспроста колодой валяется на твоей постели и даже встать не соизволил, чтобы меня поприветствовать.
Молодой лорд несильно вздрогнул, немедленно послал побратиму Зов, но быстро успокоился: Светлый жив, скалит зубы, как всегда, и полон непередаваемого ехидства. А значит, он почти в порядке.
Однако отец и сын переступили порог соседней комнаты, а затем рассмотрели, в каком на самом деле виде там находится Владыка Золотого Леса... у Таррэна непроизвольно вырвался испуганный возглас. А более сдержанный Тиль, замерев ненадолго в дверях, только вздохнул и укоризненно покачал головой.
- Кажется, наш Светлый стал таким же ненормальным, как ты.
- Ничего, - упрямо прошептал Элиар, с трудом сидящий, если не сказать - полулежащий без движения, в обугленных останках некогда роскошного кресла. - Ему было нужнее... а я и сам почти справился... все ж не полный дурак - в лечении кое-что смыслю...
Владыка Л'аэртэ криво усмехнулся: скромник какой. Если бы не феноменальные способности к целительству, от ушастого не осталось бы даже головешки. Кажется, Элиар слегка преуменьшил грозившую ему опасность и здорово приукрасил свое плачевное состояние. Потому что сейчас вместо прежнего красавца-эльфа перед Темными сейчас сидел полуголый, прокопченный до черноты, безжалостно обгоревший, с глубокими ожогами, часть из которых даже сейчас выглядела жутко... почти что труп, у которого на стремительно очищающемся лице все еще блуждала неуместная ухмылка. Кресло под ним сгорело практически полностью, не выдержав рвущейся из его тела магии. Зеленый ковер превратился в дымящееся пепелище. На стенах до сих пор виднелись черные лизуны недавно бушевавшего пламени. А стремительно отрастающие пальцы на руках и ногах наглядно демонстрировали, что совсем недавно Светлому пришлось очень туго.
- Что, хорош? - прошептал Элиар, прикрывая бешено горящие глаза.