В туже секунду Алик вздрагивает всем телом и резко останавливается посреди ванной комнаты. Когда же он ко мне поворачивается, в его глазах плещется боль с оттенком неприязни и отвращения.
Да, признаюсь, ляпнул, не подумав, но это же не повод так бурно реагировать...
– Спасибо за помощь, дальше я сам справлюсь, – холодно говорит он, скрывается за стеклянной дверцей душевой кабины.
Непонимающе смотрю ему в след, пытаясь понять, что вообще происходит...
Не получается, поэтому разворачиваюсь и иду в другую ванную комнату. Как ни крути, а душ принять нужно.
Вернувшись после него в спальню, застаю уже полностью одетого Алика с зажатым в руке мобильным телефоном:
– Добрый вечер, девушка. Можно машину на Московскую 57/1, – несколько секунду молчит, слушая, что говорит ему оператор. – Поедем в центр города. Да, хорошо, спасибо.
– Алик, что происходит? – холодно спрашиваю я, не понимая, что за бешеная блоха его укусила.
– Ни-че-го! – не менее холодно чеканит он, сверкая красными от слез глазами.
– Твою мать, Алик, какого хрена ты ведешь себя, как истеричная баба? – злюсь и негодую я, почти вплотную подойдя к нему.
– Не подходи ко мне! – зло шипит он, отступив на пару шагов назад.
– Блядь! Пиздец! Как же меня заебал этот детский сад! – психую и ухожу я.
– А меня заебали такие, как ты, Глеб! – яростно выкрикивает мне в спину Алик, на выпад которого я не реагирую, поспешно покидая комнату. Ненавижу разборки, склоки и выяснения отношений. Если люди не могут договориться друг с другом при помощи языка, тогда незачем вообще пытаться строить какие-либо отношения.
Алик считает, что правильнее молчать, строя из себя жертву. Что же, пусть. Это его выбор. Не хочет разговаривать - не надо. Я и так постоянно проявляю чудеса терпения и выдержки по отношению к этому парню. Всё, надоело, хватит с меня...
Залетаю в кабинет, наливаю себе полстакана любимого бренди и залпом его выпиваю, потом закуриваю и погружаюсь в свои мысли, за которыми не замечаю, как Алик уходит...
Глава 11
POV Алик
Я снова, блять, сбежал!
Трус! Дебил! Идиот!
Именно этими «милыми» эпитетами я себя и награждаю вот уже на протяжении нескольких дней.
А еще я бесконечно думаю о Глебе. О нашей первой близости, о его руках, теле, голосе. Я безумно по нему скучаю, но обида, которая занозой засела в моем сердце, мешает мыслить здраво. Один Бог знает, как я боюсь, что Глеб может оказаться таким же, как и Олег. Что он будет так же мне изменять и не видеть в этом ничего предосудительного. А я этого не хочу. Просто не вынесу...
Сегодня из Лондона прилетает мой лучший друг Макс. Мы не виделись с ним больше полугода, потому что он в один прекрасный день взял да и улетел за своей любовью в Англию. И нет, он не гей, а самый что ни на есть натурал. Как так получилось, что мы стали лучшими друзьями? Да я и сам не знаю. Познакомились на втором курсе института. Правда, учились на совершенно разных факультетах, но это никак не помешало нам стать лучшими друзьями.
Я скрывал от него свою ориентацию, как мог, но не потому, что испытывал к Максу какие-то определенные чувства, а просто потому, что боялся его осуждения, порицания и презрения. Я боялся потерять друга, но однажды...
Приблизительно семь лет назад.
(Писалось под песни Adam Lamberta – Whole Lotta Love & Sacrifice; http://vk.com/audios304258210)
Утро… Блять, я ненавижу утро по определению, особенно яростно с бодуна. А именно он сейчас меня и долбит по башке стокилограммовой кувалдой, вколачивая в мою дурную голову одну простую истину: «Пить надо меньше!».
Со стонами и кряхтением скатываюсь с кровати и со скоростью пришибленной улитки ползу в ванную. Можете представить себе мое удивление, когда мне навстречу выходит какой-то парень, которого я совершенно не знаю, но при этом предполагается, что в моей квартире он оказался не случайно.
Сука, ни хрена не помню, что вчера было. Ну вот на кой хуй было так нажираться, кто-нибудь мне подскажет? И что самое смешное, а может быть и печальное, повода так напиваться не было никакого. Просто собрались толпой и упились до поросячьего визга.
– Ты кто? – выдаю я мучающий меня вот уже на протяжении тридцати секунд вопрос.
– И тебе доброе утро, – усмехается незваный гость. Раз не помню, значит, никого не приглашал.
– Да какое, нахуй, доброе! – слишком громко восклицаю я, со стонами хватаясь за голову, отозвавшуюся яркой вспышкой боли. – Блять, мне нужна таблетка...
– Лучше сто грамм, – сочувственно смотрит на меня пришелец. – Есть бухло в доме?
– Ты кто? – что-то я туплю, вам так не кажется?
– Алик, ты повторяешься, – откровенно ржет надо мной тот, кто знает мое имя, а я его - нет. Бесит.
– Да плевать! – отмахиваюсь от него, словно от назойливой мухи. – Проваливай отсюда! – говорю и иду к бару.
Нет, ну а что? Терять мне уже все равно нечего. А хуже чем сейчас мне уже точно не будет...
– Фи, как грубо, – кривится он. – На пары идти не собираешься?
– Вот смотрю на тебя и задаюсь вопросом, ты всегда такой ебанутый или только по утрам? – нагло и бесцеремонно грублю я. По-моему, я уже говорил, что ненавижу утро. Так вот нечего под руку попадать! – Разве я похож на человека, способного совершить этот подвиг?
– Нет, – безразлично говорит парень. – Ты похож на избалованного говнюка, не умеющего себя вести, пить и, как показывает практика, страдающего еще и провалами в памяти.
Нихуя себе речь бахнул! Стою, глазками хлопаю.
– Вот, значит, как?... – наливаю стакан вискаря и опрокидываю в себя. – Ну так какого хрена ты еще здесь?
– М-да, Алик, ты показался мне нормальным парнем, – грустно говорит тот. – Так усиленно глазки строил, так мило заигрывал, а что ночью вытворял, у-у-у...
Так! Стоп! А вот с этого момента поподробнее, пожалуйста!
– У нас что-то было? – подавившись второй порцией виски, хриплю я. К слову сказать, зад не болит, значит, не он меня, а я его. Нет, ну не то, чтобы это принципиально важно, но все-таки. – Мы предохранялись? – продолжаю я кашлять.
– Да пошел ты, Алик! – злобно бросает парень, разворачиваясь, чтобы уйти. – Мучайся этим вопросом до скончания века.
После ста грамм виски на голодный желудок, да на старые-то дрожжи, в голове происходит долгожданное прояснение. Вспоминаю хату Макса, с нее всё и началось, потом, когда мы уже нажрались, нас потянуло на приключения, и мы запёрлись в ближайший караоке-бар. Что за бар, хоть убей - не помню, но это и не важно. Макса с нами уже не было. Были только мои и его знакомые. Смутно помню, как что-то пел, с кем-то танцевал, но вот это рыжее недоразумение, заблудившееся в моей квартире, я вспомнил.
– Ты Ярик, да? – окликаю я парня, практически уже скрывшегося в прихожей.
– Ба, у кого-то после второй рюмки память прорезалась, – ерничает рыжик, оборачиваясь ко мне. И как это меня угораздило повестись на рыжего чувака, ума не приложу... Ну не вставляют они меня, хоть ты тресни.
– Значит, да... – констатирую я факт. – Попка не болит, радость моя?
– Нет, – выпаливает Ярик, не сразу сообразив, к чему я клоню. – Сука! – золотисто-карие глаза парня мечут молнии в надежде меня прибить. – Можешь радоваться, у нас ничего не было, потому что у кого-то не встал.
Ох, ну я вас умоляю, что за детский лепет и жалкие потуги меня укусить...
– Котик, будь ты опытным любовником, смог бы поднять, – скалюсь я улыбкой крокодила. – А теперь, раз мы все выяснили, съебись уже, а?! Я тебя даже провожу.
Сама любезность и радушие, не правда ли?
Ярик одаривает меня таким презрительным взглядом, что я невольно отшатываюсь назад. Вот же гад…
Уже на лестничной клетке, вызвав ему лифт, говорю:
– Не злись на меня, я, когда пьяный, дурак. – Ну, с совестью жить, по-волчьи выть...
Парень молчит, лифт приезжает, створки его расходятся, и оттуда выходит Макс. Смотрит сначала на Ярика, потом приводит взгляд на меня. А я как был в боксерах с утра, так и стою в них в дверном проеме своей квартиры.
– Здорова. Хреново выглядишь, друг. – Констатирует Макс мой внешний вид.
– Привет. А чувствую себя еще хуже! – признаюсь я, мимикой выражая всю степень отвратительности своего состояния. Друг ржет, а я только сейчас замечаю, что «мой» рыжик стоит и как-то хитро на нас с Максом поглядывает, о чем-то напряженно размышляя. И вот что-то мне подсказывает, что ни о чем хорошем он там не думает.
Не иначе, как две выпитые стопки вискаря открыли во мне способность предсказывать будущее, потому что, как только я об этом думаю, Ярик срывается с места и кричит:
– Аличек, мне было так хорошо этой ночью. Ты же мне позвон<b>и</b>шь? – кидается он мне на шею, пиявкой впиваясь в губы. Я с бодуна, все реакции заторможенные, поэтому не сразу реагирую. Только когда скользкий язычок парня проходится по всей полости моего рта, я отталкиваю его от себя, бью рукой по кнопки лифта, заталкиваю этого говнюка в его железные недра и отправляю на первый этаж со словами:
– Сука ты, Ярик!
Пару секунд стою перед лифтом, боясь повернуться к Максу. Но, как говорится, перед смертью не надышишься. Хотя, может бы попробовать?...
Поворачиваюсь и наталкиваюсь на насмешливый взгляд серо-голубых глаз:
– Ну и что это было?
– А ты как думаешь? – осторожно спрашиваю я.
– Может, зайдем, а? – улыбается Макс, не выражая и намека на брезгливость на своём лице.
– Да уж, не мешало бы, – усмехаюсь я, осматривая свой внешний вид.
Заходим в квартиру, прямиком идем на кухню, закуриваем.
– Алик, что ты вчера натворил? – глубоко затягиваясь, спрашивает Макс.
– Веришь, нет, ни хрена не помню. – Говорю правду, потому как вспомнил далеко не все подробности внешнего вечера.
– Верю, – лукаво так улыбается друг, всем своим видом намекая, что осведомлен о недавних событиях куда лучше меня.
– Выкладывай уже давай. – бросаю я, хорошо уже изучив все этими ехидные улыбочки и взгляды.
– Да Марат с утреца поведал мне увлекательную историю, как один мой хороший знакомый засосал рыжего парня посреди бара, – безразлично так говорит Макс, не проявляя ни капли тех опасений, которыми я так долго мучился, изводя себя страхами, – как бегал за ним с голодными глазами и как после повторного выхода на бис с поцелуем его выгнали с просьбой «не позорить приличное заведение».
– Пиздец, блять! – стону я, падая головой на столешницу. – Скажи мне название этого бара, чтобы я к нему и на пушечный выстрел не подходил...
– Алик, ты мне лучше скажи, какого хрена ориентацию свою скрывал столько времени? – лица Макса не вижу, но по голосу слышу, он спокоен.
– А разве это не очевидно? – спрашиваю я, отрывая голову от стола. – Ты натурал, я гей. Такие, как вы, нас ненавидят. Я просто боялся потерять лучшего друга, вот и всё.
– Дурак ты, Алик, – смеется Макс, лохматя мои, и без того, стоящие дыбом, волосы, – если бы ты хоть раз поинтересовался у меня, как я отношусь к секс-меньшинствам, то понял, что я не гомофоб.
– То есть тебе плевать, что я гей? – «наверочку» уточняю я, а то мало ли.
– Совершенно! – лыбится этот котяра во все свои тридцать два зуба. – Другим человеком ты всё равно от этого не станешь, а то, с кем ты спишь… В общем, не собираюсь я тебя осуждать.
Вот так Макс и узнал, что его лучший друг - гей...
***
В начале десятого вечера беру курс на аэропорт. Самолет, которым должен прилететь Макс, уже сел, как раз пока он выйдет, получит багаж, я и подскачу.
Здание аэропорта даже в этот час гудит, как улей. Туда-сюда снуют люди с огромными чемоданами, пищат и носятся дети, кто-то слезно прощается, а кто-то, наоборот, радостно встречает.
В зал ожидания начинает прибывать народ и шуму становится еще больше. Меня постоянно оттесняют то влево, то вправо, и чтобы не мешать, отхожу в сторону. Стою, вглядываясь в лица пассажиров, высматривая светловолосую голову друга. И она не заставляет себя долго ждать.
Никогда не думал, что буду так бурно радоваться.
– Макс! – ору я, срываюсь с места и на всех парах несусь к улыбающемуся во весь рот другу. Подлетаю к нему и висну у него на шее, крепко обнимая за широкие плечи.
– Бля, Алик, дружище, ты меня задушишь, – смеется Макс, похлопывая меня по спине. – Я тоже рад тебя видеть.
А меня переполняет такой шквал эмоций, что захлебываюсь слезами... Ну вот, приехали… Веду себя, как истеричная телка...
– Эй, Алик, ты чего? – ошарашено смотрит на меня друг, от улыбки которого и след простыл.
– Да всё хорошо, Максик, – сквозь слезы улыбаюсь я, выпуская парня из объятий. – Просто я очень сильно по тебе соскучился.
– Ох, блин, ну и напугал же ты меня, – облегченно вздыхает Макс, критично оглядывая меня с ног до головы. – Мне нравится твоя новая прическа, – улыбается он, потрепав меня по голове. – Тебе идет. Решил закосить под Адама Ламберта?
– Спасибо. Да нет, – улыбаюсь в ответ, млея от счастья и накатившего на меня спокойствия. Теперь всё будет хорошо. Максик рядом, и мне теперь ничего не страшно. – Просто надоел старый стиль, решил что-то изменить, – пожимаю плечами. – А что, и в правду похож?
– Ну, есть немного. Пошли уже, хватит тут стоять! – смеется друг, подталкивая меня к выходу. – Перелет с пересадкой - это мрак. Устал как собака, голоден как волк, спать хочу как медведь.
– Не переживай, сейчас ко мне приедем, я тебя накормлю, спать уложу, даже сказку на ночь прочитаю, если захочешь, – прикалываюсь я, пока мы идем к моей машине.
– Блин, а я и забыл уже, что ты новые «колеса» купил! – восклицает друг, оценивающе прохаживаясь вокруг машины. – Хорош, ничего не скажешь. Как прет?
– Сам проверь. – Подкидываю ключи я, которые друг ловко ловит.
– Не боишься? – лукаво прищуривается он, закидывая вещи в багажник.
– Не набивай себе цену, Макс. – шутливо бью его кулаком в плечо. – Давай покурим - и поедем.
– Алик, что у тебя случилось? – спрашивает парень, вглядываясь мне в лицо. Стоим, привалившись к отполированному боку Аккорда, у каждого по сигарете в руке. Его проницательности можно только позавидовать.
– Помнишь, я тебе рассказывал про Артёма? – глубоко затягиваюсь, смотрю на Макса, он согласно кивает. – Мы расстались.
– Почему? – вопросительно смотрит друг, откидывая докуренную сигарету щелчком пальцев.
– Ох, Макс. – Тяжело вздыхаю. Не люблю я вести с ним такого рода беседы. Он хоть и благодарный слушатель, который выслушает всё, что я ему расскажу, но, как бы то ни было, я стараюсь оградить его гетеросексуальную психику от подробностей своей личной жизни. – Да встретил я тут одного «мэна»... Слушай, друг, оно тебе надо, а? Ну зачем тебе все это слушать?
– Так, а ну прекращай разводить эту бодягу, – немного нервно передергивает плечами парень, поворачивается ко мне лицом и, уперев по бокам от моих плеч руки, продолжает: – Алик, если ты забыл, то я тебе напомню. Ты мой лучший друг. И мне до лампочки твои гейские предрассудки. Если есть, что рассказать, не томи и выкладывай всё начистоту, но не здесь. – Улыбается, целует в нос, снова лохматит мой озорной хохолок и открывает передо мной пассажирскую дверь. – Всё, погнали, прокачу тебя с ветерком.
– Ага, только не забудь, что у нас правостороннее движение, – стебусь я, загружаясь в машину.
Макс отрывается по полной. Ощущение такое, что он и вовсе никуда не уезжал. Уверенное вождение по улицам и перекресткам, лихие перестроения, дерзкие старты.
– Мне нравится эта тачка, – авторитетно заявляет Макс, паркуясь во дворе моего дома. – Пожалуй, и себе такою же присмотрю.
Согласно киваю, машина и вправду неплохая, но вот на фоне Панамеры явно тускнеет. Эх, говорят же, что к хорошему привыкаешь быстро. Ну чтоб настолько?...