С большим трудом успокоили ее, она уснула. Укутали одеялом и тихо ушли домой. Часы показывали 04.30. Он прошел в спальню, долго смотрел на спящего сына. Наклонился и поцеловал, поправил подушку.
Ольга сидела в кресле и грустно беззвучно плакала. Сергей стоял рядом с ней, гладил дрожащую спину, мягкие волосы, плечи. Она поднялась и крепко прижалась, намочив его лицо своими слезами. Жена командира мужественно принимала вызовы судьбы.
Глава 5
Ровно в 08.00 «Мурена» с построившейся на верхней палубе, одетой в парадную форму командой из ста тридцати семи человек и двух гражданских инженеров, начала выдвижение к позиции 07. Это была одна из четырех штолен пробитая в скалах и спрятанных от всевидящих американских спутников. Там на узком пирсе их ждал оркестр и делегация штаба с командующим Северным флотом вице-адмиралом Громовым.
Остановились, подали адмиральский трап. Капитан второго ранга Никифоров, сверкая золотом офицерских погон, четко доложил командующему о готовности лодки и экипажа к выполнению поставленной боевой задачи. Адмирал поздравил всех с началом похода, пожелал благополучного возвращения, напомнил о важности ответственной операции. Оркестр торжественно грянул государственный гимн Советского Союза. Моряки замерли в строю; отдавая воинскую честь, слушали волнующий, зовущий на подвиг, пробуждающий неподдельную гордость монументально-вечный мотив.
Казалось, не было силы способной поколебать, устрашить или сбить с пути этих отважных воинов, лучших представителей Вооруженных сил и советского народа. За их спиной стояли дети, жены, матери и отцы, сестры и братья. Они свято верили в своих сынов, защищающих родную землю, бесстрашных, преданных присяге, доблестно выполняющих свой долг. Огромная страна смотрела на них, доверив им самое совершенное оружие. От их умения, знаний, смекалки и сообразительности, честности и отваги зависела в какой-то мере судьба всего мира, всех людей на земле. Тяжелейший груз личной ответственности лежал на плечах моряков отвечающих при выполнении боевого задания за каждое действие, каждый шаг и каждую мысль. Этот груз не давил, нет, наоборот, окрылял, расправлял плечи, воодушевлял…
Звуки гимна заряжали невиданной силой, укрепляли души, настраивали и вдохновляли, превращали сердца в монолитный крепчайший сплав. Все славные победы, великие достижения Родины, все было в этих знакомых каждому с детства, пробуждающих мужество звуках.
Музыка смолкла. На миг стало тихо, лишь субмарина урчала силовой установкой полностью снаряженная, рвущаяся в глубины Мирового океана.
– По местам! Поход! Поход!.. – забили колокола, завизжали сирены. Команда быстро разбежалась по своим боевым постам.
– Удачи вам, Сергей Александрович! – адмирал пожал командиру руку. – Командуйте…
Оркестр громыхнул легендарный марш «Прощание славянки». «Мурена» на дизельном ходу медленно тронулась вперед. Торжественное прощание окончилось.
Мало кто знал, что из штольни идет пятнадцатикилометровый ход, прорубленный в сплошном граните сопок. В конце имелся огромный так называемый отстойник, где лодки погружались и никем не замеченные выходили на оперативный простор.
На малой глубине, ввинчиваясь в соленые, ледяные воды, украдкой проследовали в Баренцево море. Повернули норд-вест, набрали крейсерскую скорость и пошли в направлении Шпицбергена. Предстоял нелегкий переход длиной более пятнадцати тысяч морских миль.
* * * * *
Команда «Мурены» дружная, сплаванная, опытная, моряки специалисты первого и второго класса. На лодке служили сорок пять молодых матросов, из которых семнадцать после учебного отряда. Была ли в экипаже «дедовщина» или как говорят на флоте «годковщина»? Как сказать…
Особых проявлений жестокости не было, и не могло быть в условиях железной дисциплины и малочисленности рядового состава лодки. Служили матросы три года и по сроку службы распределялись таким образом: до полугода ты дух. Вторые полгода карась. Третьи полгода борзый карась. Затем ты полторашник и получаешь права старослужащего. После двух лет уже подгодок, а последние полгода годок. Отсюда и термин «годковщина».
Откуда и кем были придуманы эти названия – никто не знал. Видимо все началось с пятидесятых годов, когда из-за послевоенной нехватки мужского населения стали забирать на службу ребят судимых или уже отсидевших. Вскоре, сократив армию и флот, такой призыв прекратили, но тюремные понятия остались как болезнетворная бацилла, разъедая Вооруженные силы и флот изнутри. Никто ничего не мог поделать.
Пробовали ввести новые воинские звания, мичман и прапорщик, как некий барьер между офицерами и рядовым составом. Они, по идее, должны были быть ближе к низам и полностью контролировать обстановку среди бойцов срочной службы. Неуставных отношений стало много меньше, но они не исчезли до конца, и так, тлея, продолжаются до наших дней.
В США с переходом к профессиональной армии, от «дедовщины» не осталось следа. Но Советский Союз не мог нанимать собственных граждан для защиты страны. Командный состав – это другое, это их работа. Но исполнять священный долг перед Родиной простым советским парням была почетная обязанность каждого мужчины достигшего совершеннолетия.
Да и средств не хватало. Страна находилась в кольце врагов. Блок НАТО расширялся, Америка могла спровоцировать ядерную войну в любой момент. Все были в постоянной боевой готовности. Основные финансы уходили на долгую гонку вооружений. СССР не имел права уступать капиталистам и, жертвуя благосостоянием собственного народа, что есть силы, напрягался в укреплении обороноспособности. Война в Афганистане отнимала ресурсы. Военная и продовольственная помощь африканским и латиноамериканским странам была чрезмерной, и весной 1989 года Советский Союз выдохся окончательно. Начатая новым президентом в 1985 году перестройка своим ускорением и гласностью разрушила устои государства, а Чернобыльская катастрофа напугала весь мир. Предательски заговорили о разоружении, конце противостояния. Внутри страны быстро набирали силу контрреволюционные настроения, усиленно нагнетаемые западной пропагандой. В такой политической обстановке шла на боевое дежурство атомная подводная лодка «Мурена».
Замполит собрал рядовой состав в столовой. После короткой политинформации Иван Ильич, оглядев строгим взглядом ряды сидящих матросов, официально объявил:
– Внимание всем старослужащим!.. За проявленные в любой форме неуставные отношения во время боевого похода, наказание одно – арест, будете сидеть на хлебе и воде, по прибытии на базу возможен трибунал.
За ненадлежащее исполнение служебных обязанностей, саботаж, халатность и разгильдяйство – суд. Шутки закончились. От каждого из вас зависит судьба экипажа, жизнеспособность корабля и успешное выполнение боевой задачи. Советую выбросить из головы все ненужные мысли и ответственно приступить к выполнению своих прямых обязанностей.
По итогу похода мной и вашими непосредственными начальниками будет представлен список поощрений, а отличившихся ждет десятисуточный отпуск на родину.
– Вопросы есть? – капитан второго ранга поднялся.
Матрос Василий Нос, только после учебного отряда, второй месяц на лодке. Его специальность – моторист в БЧ-5 (дивизион движения). Боевой пост дублера оператора контуров охлаждения силовой ядерной установки, находился в реакторном отсеке. Но занимался и другими работами. Прикрепленный к бригаде мичмана
Иванюка, весь месяц перебирали и готовили дизеля. Ходил весь в масле и мазуте, вечерами стирая рабочую одежду. Переодевшись, занимался бесконечными приборками и к отбою сильно устав падал без сил в койку, забываясь крепким сном.Утром команда «подъем» будила его, пугая громкой сиреной. Он никак не мог поверить, что уже прошла вся ночь. Бежал к умывальнику, плескал в лицо соленой забортной водой, мчался на физзарядку. После спускались вниз, занимались приборкой и шли на завтрак. Кормили на лодке хорошо, но ему все время хотелось есть.
Нос сидел и с открытым ртом слушал строгого замполита. Очень хотелось чем-нибудь отличиться в походе, чтоб дали отпуск, и он, просоленный морскими ветрами опытный моряк, смог бы тогда приехать к себе в украинское село. В красивой морской форме пройтись по единственной улице, чтобы все парни попадали от зависти, а девчонки смотрели восторженные и влюбленные. А он, сильный морской герой, шумно войдет, крепко обнимет отца, поцелует плачущую мать, потреплет твердой рукой выгоревшие на солнце чубы младших братьев…
А потом, заломив на затылок бескозырку, отправится в сельский клуб. И красавица Олеся будет танцевать только с ним, и слушать, с восторгом глядя в его промытые штормами глаза, рассказы о дальних походах, чужеземных странах, морских приключениях. Он очень хотел отличиться, доказать всем, что он не салага, не тормоз.
Вспомнил, как две недели назад зашел в баталерку взять запасной тельник. Баталер с «годками» пили чай, но его пустили. Он нашел свой аттестат в самом нижнем ряду высоких стеллажей. Встал на колени, развязал, вытащил тельняшку. На пол выпал холщовый мешочек и маленькая иконка. Этот кисет с горстью родной земли и иконку с образом Богородицы давали всем призывникам и, напутствуя на прощание, велели беречь святые дары.
Василий развязал мешочек, – земля превратилась в пыль. Надел его на шею, взял в руки иконку, и вспомнилось ему, как их провожали, как тихо плакали матери, а они весело бодрились, будто бы все нипочем, но в душе страшно боялись неизвестности и долгой разлуки.
Старослужащие смотрели на него и удивленно переглядывались, видя, как молодой матрос на коленях, как им казалось, молится на мешок с землей.
– Нос, ты баптист что ли? – засмеялись над ним.
– Давай, дуй быстрее, не задерживайся!..
Василий сложил вещи в аттестат, запихнул в ячейку и быстро вышел из баталерки.
Командир находился на центральном посту, внимательно наблюдая за работой рулевой штурманской группы, принимал доклады, изучая тщательно проложенный курс. Вчерашняя ночь вспоминалась с тревогой. Он много лет знал жену старшего помощника. Людмила всегда была уравновешенной и спокойной. И вдруг такое!
И Ольга как будто чувствовала что-то. Долго молчала, смотрела с жалостью. Сергей никогда не был суеверным человеком, он пытался подавить безотчетное чувство опасности, анализировал состояние лодки и экипажа. В дальних морских походах случались разные ситуации. Из всего извлекал уроки, тщательно разбирал и находил причины, рассчитывая далеко вперед все возможные варианты. Все было в полном порядке. Готовились ответственно, сбоев и неожиданностей случиться не должно.
«Наверное, стареют наши жены, все близко к сердцу принимают», – утешал себя такими размышлениями.
О вчерашнем прощании, о своем внутреннем чувстве никому не сказал командир. Спрятал все глубоко под сердцем, волевым решением заставил себя выбросить из головы мешающие сосредоточиться мысли.
«Мурена» на двадцати узлах уверенно шла, вспарывая крепким корпусом холод арктических глубин.
Через двое суток близ архипелага Шпицберген взяли курс на зюйд и, прибавляя ход, вышли на таинственный атлантический простор.
Глава 6
В семидесяти милях восточнее Фолклендских островов, рассекая бирюзовые воды Южной Атлантики, шло научно-исследовательское судно «Академик Ерофеев».
Корабль, сияя свежим белым корпусом, небольшой, но имеющий изящные обтекаемые формы, с отличными мореходными качествами, оборудованный по последним достижениям, зарываясь носом в бурлящую волну, торопился на рандеву. Накануне вечером получили шифрограмму с приказанием немедленно выдвигаться в заданный квадрат. По прибытии доложить и ждать дальнейших указаний.
Надо сказать «Академик Ерофеев» не был гражданским судном. Принадлежал ГРУ СССР, военно-морской разведке Северного флота с портом приписки Мурманск. Экипаж состоял из военных моряков и матросов срочной службы. Были также и специалисты закрытых научных институтов. На судне не имелось никакого вооружения. Команда в гражданской одежде успешно представлялась учеными-океанологами. Все бумаги и документация находились в полном порядке. Никого не интересовал новейший, слишком уж мощный для такого корабля комплекс радиолокационных станций и антенн спутниковой связи и обилие современной гидроакустической аппаратуры. Задачи были разнообразные, но главным предназначением считались корректирование, прием и передача секретнейшей информации с находящихся на боевых дежурствах подводных лодок.
Собирались и анализировались, затем отправлялись в центр данные о надводных кораблях и подводном флоте вероятного противника, – военно-морских сил США и стран НАТО. На судне стоял компьютер последней для 1989 года модели. Специалистов по информатике в Союзе насчитывалось несколько десятков человек и лучшие были прикомандированы к «Академику». В компьютер загружены фото, тактико-технические данные и всевозможные сведения о вооружении кораблей, транспортов, подводных лодок. Записаны кавитационные шумы винтов, оперативная информация об экипажах и состояниях многих военных судов. Даже шифровальные коды сигнальных книг иностранных флотов были здесь. Данные постоянно обновлялись и пополнялись. Лучшая ЗАСовская система позволяла не опасаться перехвата сигнала, а дешифровщики часто принимали секретные передачи неприятеля.
Командир корабля капитан третьего ранга Эдуард Кривошеин стоял на ходовом мостике и в бинокль оглядывал мглистый горизонт. Океан был суров и неприветлив. Задувал крепкий зюйд-вест, с высоких волн срывались клочья пены. Ветер был встречный, обжигающе ледяной, прозрачность небес впечатляла, а упругая плотность холодного воздуха приводила сердце в состояние радостного восторга. Кривошеин любил такую осеннюю океанскую погоду. Казалось, тысячи острых игл пронзают лицо, все вокруг предстает величественно-большим и прекрасным. А ты чувствуешь себя пылинкой идущей на утлом суденышке, послушном стихии воды и ветра…
Нужный квадрат находился далеко от морских торговых и пассажирских линий. Лишь заблудившиеся, отклонившиеся от своего маршрута рыболовецкие шхуны, да огромные, несущие опасность айсберги можно было изредка встретить в этих местах. Воды были нейтральные и вероятность появления в пределах видимости военных кораблей практически отсутствовала.
К 22.30 вошли в заданный район. Застопорили машину и остались ждать. Вскоре секретчик принял шифрограмму. Приказано было встретить четыре лесовоза и один танкер с плавбазой. По прибытии отряда доложить и без надобности в эфир не выходить.
Ждали, занимаясь текущими делами. Наконец приборы уловили переговоры приближающейся флотилии.
На горизонте с зюйд-вестовой стороны показались надстройки лесовозов. Когда они приблизились к линии визуального контакта, команда «Академика Ерофеева» содрогнулась. Один лесовоз был полузатоплен и с большим трудом поднимался из пучины, смело взбираясь на гребень волны, и тяжко падая вниз. Выбирался и, вздрагивая скрипящим корпусом, вновь зарывался, оставляя