Но за спиной, как всегда бесшумно, возник Конан.
— С Августами нельзя заговаривать первой. Займи место рядом с асраи, — и, предупреждая возможный вопрос "Что ещё за асраи?", пояснил. — Её волосы украшены ракушками, ошибиться не сможешь.
Мгновенно забыв про царственных ёжиков, я повернулась к "столу невест". Пытаясь побороть нервное хихиканье от внешнего вида "соперниц", приветливо махнула им рукой:
— Salve, девчонки! Ну и кто из вас "король Артур"?
И, про себя забаляясь замешательством отразившемся на покрытых шёрсткой, пёрышками и чешуйками физиономиях, плюхнулась на единственное свободное место — рядом с "асраи".
Глава 6
— Принцепс Гилберт приветствует невест от лица всей августейшей семьи, — провозгласил ёжик в зелёном жилетике. — И благодарит за то, что они проделали столь долгий путь сюда, в Эринастаний!
"Невесты" тихо зашелестели, видимо, выражая ответную благодарность за приглашение. Я всё пыталась рассмотреть принцепса, но место оказалось неудачным — я сидела к "августейшему" возвышению спиной. Интересно, а как он собирается рассмотреть всех претенденток за этим столом?
— Adventum tuum gratulor![1]- зычно добавил ушастик.
И, словно по сигналу, в зал потекли существа, очень смахивавшие на лягушат. В белых передничках, с красными ленточками на шейках, они несли перед собой подносы, уставленные золочёнными тарелками с какой-то гадостью. Когда одна такая тарелка оказалась передо мной, я осторожно ткнула содержимое изящной деревянной ложечкой — приборы лежали на столах. "Гадость" напоминала желе яркого лимонного цвета.
— Случайно не знаешь, что это? — обратилась я к сидевшей рядом асраи.
Дева снисходительно воззрилась на меня голубыми глазами, прозрачными, словно талая вода, и что-то недовольно булькнула. Именно булькнула, потому что вокруг нижней части её головы, точно лёгкая вуаль, парил водяной пузырь. Кстати, пузырём дело не ограничивалось. Вместо ушей у "невесты" торчали отливающие синевой рыбьи плавники, ладони с перепонками между пальцев больше смахивали на ласты. Я невольно покосилась на её ноги, ожидая увидеть рыбий хвост, но всё, что было ниже талии окутывала… юбка, если можно так назвать изделие, сплетённое из водорослей и нитей крупного жемчуга.
— Ты действительно не можешь дышать воздухом? — несмотря на явную неприязнь ласторукой, я не сдержала любопытства.
— Конечно, может. Но кто обратит на неё внимание, если пол-лица не будет скрыто этим жидким туманом? — чуть писклявый жеманный голосок принадлежал невысокой светловолосой девчушке с округлыми формами и личиком ехидного херувимчика.
Ласторукая девица презрительно качнула пузырём и отвернулась.
— Можно подумать, ты не пытаешься привлечь внимание к себе, выставляя напоказ свои копыта! — голос низковатый и чуть с хрипотцой.
А его обладательница… В жизни не видела более странного существа! Кожа, волосы и длинное струящееся одеяние — абсолютно белые. Единственные цветные пятна — ярко-красные глаза и алые рубины, щедро украшавшие уши, шею и руки. Когда на камни падал свет, они переливались, и девица казалась забрызганной кровью.
— Придержи язык, Субира! — "херувимчик" обиженно надула губки, тряхнула золотистыми кудрями и, как бы невзначай, поддёрнула подол. — Не моя вина, что твои ноги уступают в стройности моим!
— Куда мне! — насмешливо хмыкнула белёсая девица.
А я во все глаза смотрела на кокетливо выставленные из-под подола… копытца. Покрытые светлой шёрсткой "стройные" ножки "херувимчика" как будто принадлежали оленёнку Бэмби! Я-то думала дева-альбинос зло пошутила, назвав её ноги "копытами"!
— Не знаю, как принцепс, а хомос от твоих ног точно в восторге, Луайне! — альбинос ехидно захихикала, обнажив заострённые зубы.
— Ты что, — вампир?! — выпалила я.
Тихое бормотание невест, не участвовавших в перепалке между "Бэмби" и альбиносом, смолкло. Все личики повернулись ко мне.
— Кажется, она только что назвала тебя низшей формой жизни, Субира, — раздался томный голос откуда-то сбоку. — В их мире так именуют паразитов.
Говорившая могла запросто оказаться с планеты Пандора из фильма "Аватар". Гибкое тело, правда, покрытое не синей кожей, а короткой коричневой шёрсткой, открытое платье из золотых пластин, длинные тёмные волосы, собранные в хвост, и в довершение образа — мохнатые ушки, зелёные глаза и кошачья мордочка. Всё больше забавляясь внешним видом претенденток, я весело махнула рукой.
— Ничего подобного! Сразу видно, что ты не смотрела ни "Интервью с вампиром", ни "Сумерки"!
— Я бы и не обиделась, — названная Субирой снова обнажила резцы в улыбке. — Скорее тебе следует извиниться за гибель придворных из моей свиты.
— Каких ещё… придворных? — опешила я.
И когда успела стать виной чьей-то гибели? Хотя, может, раздавила парочку муравьев или какой-нибудь другой живности, пока носилась по коридорам в компании ши? И альбиносу тут же донесли…
— Придворные! — дева-кошка грациозно махнула покрытой шёрсткой рукой. — Подумаешь, несколько десмодов[2] утонули в бассейне! Никто не заставлял их изображать из себя рыб!
— "Подумаешь"? "Несколько десмодов"? Да как ты смеешь, плотоядная! — дрожащий от негодования голосок принадлежал девушке с длинными качающимися над головой усиками и крыльями бабочки. — Считаешь себя высшей формой жизни?
— Разумеется, насекомое, — хмыкнула та. — Пищевую цепочку в природе возглавляют хищники. Пора бы тебе стряхнуть с усиков пыльцу и принять это, как данность.
— Твоя заносчивость отвратительна, Векеса, — проронила другая претендентка в чёрном наряде с жёлтыми пятнами. — Даже самый свирепый хищник бежит от огня!
За исключением странного лоснящегося костюма, облегавшего её тело, словно вторая кожа, она казалась вполне нормальной на вид. Векеса заливисто рассмеялась, обнажив кошачьи зубки.
— Любое создание бежит от огня, если только в его венах течёт кровь, а не слизь, как у тебя, рептилия.
Девица в костюме сузила глаза, в которых внезапно прорезался вертикальный зрачок. Украшения из крупных драгоценных камней на её лбу и руках вспыхнули пламенем, а изо рта вырвался раздвоённый язык. Я разочарованно вздохнула — ещё одна "химера". Хотя пора бы уже смириться, что я здесь — единственное человеческое существо, и не искать во всей этой живности антропоморфные черты.
[1] Adventum tuum gratulor (лат.) — добро пожаловать!
[2] Десмод (лат. desmodus rotundus) — подсемейство летучих мышей, питающихся кровью.
***
— А ты с чего вздыхаешь, homo sapiens?
Я подняла глаза на существо, сидевшее напротив меня. Тяжёлый парчовый плащ, четырёхпалые руки с длинными когтями, на голове — массивное сооруженние, наподобие убора из павлиньих перьев, скрывающее верхнюю часть лица.
— Ты это мне? — вежливо уточнила я.
— Видишь поблизости ещё одного хомоса?
— К сожалению, нет, — снова вздохнула я. — Будто попала в зоопарк.
Что тут началось! Узоры в виде глаз на перьях головного убора девицы… ожили и заморгали. Оказалось это — глаза, не меньше дюжины! Когти царапнули столешницу.
— Как ты смеешь, ничтожное насекомое! — выпалила она.
— Как ты смеешь называть хомоса насекомым, злобный земляной червь! — возмущённо пискнула девушка с крыльями бабочки.
Можно подумать, "капустница" за меня заступается — если бы не презрение исказившее её личико, когда она произносила слово "хомос".
— Кого ты называешь земляным червем, личинка!
— Перестаньте оскорблять друг друга, — невинно вставила я. — Личинка и червь должны быть лучшими друзьями!
Сквозь гвалт возмущения обрушившийся со всех сторон — хомосов тут явно недолюбливают — до меня донёсся томный голос девушки-кошки:
— "Личинка и червь", — она хихикнула. — Пожалуй, ты мне нравишься, хомос.
— Недаром твои родичи служат утехой таким, как она, в их мире! — хмыкнула девица с глазами рептилии.
Кошка зашипела и замахнулась на неё, та пыхнула огнём из камней… Дева, сидевшая между ними, попыталась послужить миротворцем, но обожгла одну из зелёных веточек, кустившихся вокруг её плеч, о камень на плече девы-рептилии. За обожжённую вступилась другая девица, покрытая перьями — хлестнула рептилевидную по лицу. Та не стала терпеть такого произвола и попросту набросилась на деву-птицу… И в мгновение ока из разряженных манерных девиц, ловко орудующих деревянными ложечками, "невесты" превратились в озверевшую толпу дикарей. И тут будто кто-то запустил спрятанную под полом карусельку — наши сидения крутанулись вокруг стола на сто восемьдесят градусов. Теперь я оказалась сидящей лицом к королевской семье, подняла глаза на возвышение…
Странным образом, первым, кого увидела, был нe принцепс, нe сам "август", а Ээрикки. Он сидел через одно место от крайнего с золотым балдахином. Унизанные браслетами лапки напряжённо упёрты в стол. Мордочка повёрнута в сторону стола невест, а очень далёкий от одобрения взгляд устремлён на меня. Как будто в потасовке виновата я, и в том, что так случится, он ничуть не сомневался с самого начала. Увернувшись от чьего-то хвоста — метили не в меня, а в крылатое чудо с ногами гиппогрифа — я всё же скользнула взглядом по сидящим под золотыми балдахинами. Один — крупный мрачного вида ёж, наверное, правитель. Рядом — ёжик помельче со светлыми, почти белыми колючками. Неужели ежиха, да ещё и блондинка? Третьим сидел… принцепс. Со светлыми колючками и светлой шёрсткой — видимо, в мать, кругленький, пухленький, со вздёрнутым розовым носом и розовыми ушками… Я даже растерялась — неужели за его сердце и унизанную драгоценностями лапку мы здесь боремся?.. А где же брутальный самец, как в драконовской книжице, при виде которого у героини "поджимались пальцы на ногах" — мысленно хихикнула, вспомнив это идиотское выражение. Принцепс, не считая того, что был ёжиком, на самца, да ещё и брутального совсем не тянул. Но, самое обескураживающее — его розовая мордочка была повёрнута именно ко мне. Может, потому что я была единственной, кто не катался по полу, пытаясь выдернуть клок шерсти или перьев из загривка соперницы? А, может, тоже не сомневался, что во всём виновата я… Тем временем несколько ушастых ёжиков разняли передравшихся невест, ёжик в зелёном жилетике попросил прощения неизвестно у кого и объявил, что завтрак продолжается. Невесты, слегка помятые, обменивались взглядами, каким бы позавидовал любой маньяк, а некоторые очень недобро косились на меня — особенно когтистая дева в многоглазой маске. Поймав мой взгляд, она очертила остриём когтя окружность на столе и вонзила в неё коготь по самое основание. Я не привыкла игнорировать оскорбления. Приложив ко рту кулак, шумно "выдула" из пятерни средний палец. А потом, чтобы у заносчивой мерзавки не осталось никаких сомнений в серьёзности моего оскорбления, ещё и "выкрутила" его из пятерни на левой руке, поворачивая правой ручку воображаемой шарманки. Откуда-то сбоку донеслось сдержанное хихиканье девы-кошки. Зато глаза оскорблённого мною "земляного червя" закачались на "перьях", как трава в поле. Зашипев, девица раскрошила когтями край стола и едва не полоснула по мордочке подскочившего к ней ушастика, видимо, намеревавшегося просить её удержаться от порчи казёного имущества. Ёжик явно растерялся, когда когтистая лапа "красотки" метнулась к нему и, описав кривую дугу, резко опустилась, но тут же снова принял невозмутимый вид.
— Прошу прощения, домина. Испытание силы и ловкости назначено не на сегодня и будет проходить не за завтраком. Сегодня вы — гостьи за столом нашего досточтимого принцепса.
При упоминании принцепса глаза девицы прикрылись. Отвернувшись от ушастика, она накрыла искрошенный край парчой и попыталась соскрести со дна тарелки остатки лимонной гадости. Кстати, я к своей так и не притронулась — чья-то дружественная рука опрокинула содержимое моей тарелки на пол.
— Вторую смену блюд сейчас принесут, — добавил ушастик и затопал прочь.
Вторая, третья, четвёртая… Всего блюда сменились пять раз. За столом невест царила гробовая тишина, "красавицы" даже избегали друг на друга смотреть. Но я разглядывала их — украдкой, чтобы ненароком не вызвать новую бурю. Русалка с водяным пузырём вокруг лица, когтистый василиск с дюжиной глаз, дева-кошка, дева-птица, дева-"капустница", крылатая дева с ногами гиппогрифа, вампир, чьих придворных я якобы утопила, дева в черно-жёлтом наряде, выпускающая огонь из камней, дева с телом будто покрытым корой дерева — она обожглась об огненный камень соседки по столу, "херумвичик" с копытцами Бэмби, дева с гривой изумрудных волос с вплетёнными в них цветами и листьями по всему телу — кажется, она вела себя спокойнее остальных, и… я. А на возвышении — семейство царственных ёжиков и "Цербер" в лице Ээрикки. Только представить, что придётся от него выслушать! И я не ошиблась…
Глава 7