Колонна Олега, нагнала албано-турецкий альянс, уже далеко после полудня. Впереди слышался грохот канонады, и поднимались струи дыма, от сгоревшей техники и зданий.
Дав приказ остановиться, он созвав командиров, уточнил задачи и дождавшись, когда все займут свои места, развернул технику для боя в виде подковы, давая возможность, в случае своего успеха, отойти противнику в сторону реки, которая текла в десяти километрах отсюда.
Впереди, на острие атаки была пехота; на броневиках и МТЛБ. По флангам багги, с прицепленными, к некоторым из них, прицепами с ЗУшками и в тылу оставался небольшой ударный отряд с разнообразным вооружением на случай форс-мажора.
Сам Олег оставался в своём «Воднике», но не внутри, а снаружи, тщательно осматривая поле боя в бинокль.
Убедившись, что все готовы, он отдал отмашку:
— В атаку! Марш! И отдал приказ двум миномётным батареям.
— Огонь!
С диким свистом и уханьем в сторону противника полетели, не только мины, но и люди, оседлав свою технику.
Дико визжали девчонки, уцепившись обеими руками за лёгкие ручные пулемёты, которые были размещенные на багги. Тонкими, ломающимися голосами, вторили им безусые мальчишки, дёргая рулем в упоении боя и только седовласые, и не очень мужики, тихо матерились сквозь зубы, сидя на сиденье водителя «мотолыг» и дёргая сильными руками фрикционы, или приникнув к резиновым окуляром убитого прицела своего крупнокалиберного пулемёта.
Они то знали, что придётся умирать и гореть в своём бронетранспортёре и корчиться от боли, пытаясь выжить в горячке боя. Знали, и всё равно шли в бой, не ради наживы, не ради славы, не ради чести, а ради того, чтобы жили другие, которых они никогда не видели и никогда не узнают.
Громко застучали пулемёты всех видов, увидев их атаку, стали разворачиваться орудия батареи турков, но где там.
Багги, эти псы войны, управляемые подростками, как тачанки Махно, в своё время, сеявшие пулемётами лишь смерть — пошли в атаку…
В пылу своей молодости, не верившие в свою смерть, но успевшие повидать за свою короткую жизнь, много плохого, что многие старики не смогли увидеть и за всю долгую жизнь.
Они шли в атаку: — Ветер свистел в ушах, развевались коротко стриженые волосы девчонок, поклявшихся отомстить за своих родителей и за себя, некрасиво матерились парни, мечтавшие о том же, что и девчонки.
Дико взрёвывал мотор, молотя своими поршнями в цилиндре двигателя и казалось тоже пел какую-то свою, победную песню переваривая в себе высокооктановый бензин и масло, и желая так же как и они, в едином порыве.
— В атаку, в атаку, в атаку.
Рассыпавшись в цепь, а потом разойдясь крыльями влево и вправо, они отработали приём придуманный Бухало, и вбитый в них на уровне рефлексов, — окружения и уничтожения более медленного противника.
Кинжальным фронтальным огнём своих лёгких пулемётов, они растаскивали боевые порядки врага, уничтожали, всё, что могло двигаться и бежать и стрелять, опрокидывали в пыль и грязь мёртвые тела людей и машин, разгоняли своими выстрелами прислугу орудий и миномётов, а под конец атаки, умудрились подорвать грузовик с боеприпасами и автоцистерну с бензином.
Вся тыловая колонна заполыхала, из-за огня и дыма, уже не было видно ни посёлка, ни поля боя, ни самих то ли обороняющихся, то ли атакующих батальонов врага. Но успех не будет вечным, разорвав кольцо огня, в атаку пошли тяжёлые бронетранспортеры албанцев с пушечным вооружением.
Их и было всего восемь, но два подорвались на минах при въезде в посёлок, два подорвались уже в колонне позже, а один вышел из строя из-за сломавшегося двигателя и теперь оставшиеся три, шли в обдуманную контратаку, ведомые чужой волей и яростью.
Противопоставить им было нечего, все БМПшки, Олег отдал в распоряжение Рокота, на борьбу с отрядом красно-чёрных карателей, а с собой взял только пулемётную бронетехнику и теперь смотря на бой подумывал, не пойти ли самому в атаку, с последним оставшимся у него отрядом.
Но не зря он верил в людей и особенно в молодёжь. Увидев, как бронетранспортеры разорвали кольцо огня и ринулись в атаку, на них бросились все багги, что находились в прямой видимости.
— «Назад, назад», Олег вскочил с брони и стал напряженно всматриваться вдаль, пытаясь докричаться до них. Но тщётно — безумству храбрых поём мы песню.
В каждом багги был либо реактивный огнемёт, оставшийся ещё из запасов, найденных в химическом бункере, или ручной гранатомёт, специально для борьбы с тяжёлой техникой.
Вот и сейчас они все пошли в дело сразу пять клубков огня, устремились навстречу трём бронетранспортерам и все поразили цель, только один бессильно соскользнул, чиркнув огнём по броне и ушёл по-касательной.
Но не все бронетранспортеры были уничтожены, — один по счастливой случайности остался цел, в горячке боя все целились по двум другим, а этот не тронули он угрюмо продолжал рваться вперёд, хоть и остался один.
Его башенка с пулемётом и орудие, непрерывно вращались в разные стороны и плевались огнём, не подпуская к себе никого и на расстоянии поражая свои цели. Вот получив несколько попаданий остановилось и замерло одно из МТЛБ, вот кружащий невдалеке багги зацепило пулемётной очередью и он кувыркнувшись опрокинулся, бешено вращая колёсами.
И тогда, не ожидая остальных, и не надеясь ни на какую помощь, на БТР набросился один из багги, круживших вокруг и видно перезаряжавший свой гранатомёт.
В самоубийственной атаке, сильно разогнавшись, чтобы его не успели поймать в прицел, он выскочил на дистанцию прямого выстрела и хрупкая фигурка со светлыми коротко обрезанными волосами, поднявшись в нём и прицелившись, нажала на спуск.
Граната слетев и только успев разогнаться, тут же влетела во внутрь БТРа, через смотровое окно водителя.
Раздался взрыв, который зацепил, пролетавший мимо, почти вплотную, багги, и его откинуло взрывом в сторону, смяв и осыпав горячими и убийственными осколками.
— «Суки» и слёзы, непрошенным ручьём брызнули из глаз Олега.
— В атаку! — Он махнул рукой резервному отряду и нырнул в люк «Водника».
У противника ещё оставалось много живой силы; — и это несмотря на оборону посёлка, атаку основных сил Графита и кинжальный огонь пулемётов багги и МТ-ЛБ, — ведь его численность, изначально, почти в три раза превышала, численность всего собранного Графитом, отряда бывших анархистов, и присоединившихся к нему жителей посёлка.
Часть противника, уже втянулась в посёлок, постепенно его захватывая. Для того, чтобы они побежали в нужную Графиту сторону, необходимо было посеять среди них панику и выманить остатки батальонов албано-турецкого альянса в сторону реки на открытое пространство, чтобы уничтожить их полностью.
Весь тыл у противника был уже уничтожен, доступ к топливу и боеприпасам, прерван храбрыми баггистами и враги начинали это понимать, боеприпасов у них оставалось едва на час-полтора боя.
Необходим был сильнейший удар, который взял бы на себя всю их ярость и все остававшиеся у албанцев с турками боеприпасы. И Олег его нанёс.
Быстро сориентировавшись в ходе боя, уже начавшейся атаки, он перенацелил свой удар на левый фланг, дав возможность противнику откатываться вправо. Связавшись по-радио с командирами отрядов.
Он отдал приказ, убрать багги с правого фланга, перегруппировать их в стороне и затем, усилив и пополнив всем, чем можно выждать, когда албанцы будут откатываться к реке, нанести ими удар, обратив отступление в панику и уничтожение.
Командир отряда, обороняющего посёлок, получил приказ усилить натиск, на том же направлении, куда бил и Графит. Сам же он приникнув к прицелу НСВТ попытался срастись с ним вместе и трясясь внутри броневика, он понимал, что идёт на огромный риск, находясь во главе атакующего клина бронетехники, своего последнего резерва.
Звуки боя слабо проникали сквозь бронированную шкуру броневика, выстрелы автоматов, редкие вспышки гранатомётов и орудий, всё это смотрелось сквозь прицел, как необходимый антураж жизни.
Заметив на небольшом пятачке пару вражеских броневиков и группу солдат начинавших окапываться, он направил своего водителя в ту сторону и развернув пулемёт, нажал на электроспуск.
Длинная очередь из 14,5 мм пуль прошила борт одного из броневиков, заставив его задымиться, следующая подкинула в воздух сразу троих солдат, а дальше всё слилось во одно мгновение.
Он стрелял и стрелял, перезаряжал ленту, преследовал убегающих, снова атаковал, и снова стрелял. Их отборная резервная группа, ворвалась в боевые порядки последнего боеспособного батальона и успешно их громила, выдавливая по-немногу из посёлка.
Последний бой, после которого побежали албанцы с турками, оказался на небольшой площади перед местным кинотеатром и по-совместительству домом культуры и творчества.
Здесь они успели развернуть последнюю остававшуюся у них батарею из трёх пушек и, скорее всего последний резерв, который и встретил шквальным огнём уже изрядно потрёпанную группу Олега.
Вылетев с ходу на площадь броневик Олега сразу поймал два снаряда из трёх по корпусу. «Водник» содрогнулся, но выдержал попадания, а Олег открыл огонь из своего раскалённого пулемёта и даже успел выбить расчёт одного из орудий, когда краем глаза увидел как оставшиеся два успев перезарядиться, выстрелили в его сторону.
— «Газуй», — успел крикнуть Олег водителю и броневик рывком прыгнул вперёд, когда один из снарядов пробил башню, а второй — лоб броневика, попутно развалив двигатель и убив водителя.
Разбитый выстрелами «Водник» по инерции доехал до орудия и встал, загоревшись чёрным дымным пламенем. Оставшиеся без лидера «мотолыги» ещё более яростно вломились в ряды врага и уже не стесняясь стали давить его гусеницами, наматывая кишки и куски человеческого мяса на свои траки, заставив их дрогнуть, а потом и побежать.
Дальше, оставалось только расстреливать из пулемётов убегающих и вламываться, прям на «мотолыгах» в дома, где пытались они спрятаться. Это, ещё больше деморализовало отступающих, и тогда бросая раненных и сломанную технику, орудия и боеприпасы, они все «ломанулись» к реке, надеясь найти там помощь и укрытие от преследования.
Но не всем, было суждено до неё добраться, только десятки, смогли получить сомнительную честь, утонуть в её темно-жёлтых водах, остальные полегли от огня пулемётов багги, далеко на её подступах, украсив своими разноцветными трупами старую степь, видевшую за прошедшие тысячелетия не одних захватчиков.
На другой берег смогли добраться только единицы и ничего хорошего, они поведать не могли, а слухи один страшнее другого их даже обгоняли.
Разъярённые жители всех уничтоженных посёлков всех пойманных в плен, включая раненых — показательно повесили на фонарных столбах, после чего сожгли, сбросив пепел в Сару.
Но всего этого, Олег увидеть не мог. Успев упасть на дно броневика, он не был убит сразу снарядом, а получив сильную контузию, потерял сознание и уже горел в который раз, когда его смогли вытащить из броневика, после того как обратили в бегство противника.
— «Тебе не привыкать», — вспомнил он в бреду, слова своей жены из другого мира, которые она говорила, когда он в очередной раз попадал в неприятности по службе из-за своего вспыльчивого характера.
— «Мне не привыкать», снова и снова повторял он, облизывая сухим языком, потрескавшиеся губы обожженного лица и стонал от нестерпимой боли, почти никого не узнавая вокруг.
Его организм боролся за жизнь всё время, когда его изрядно потрепанный отряд, но зато увеличившийся как минимум вдвое, нагруженный захваченными трофеями и новобранцами, возвращался обратно на базу в посёлок Фруктовый.
Весь перевязанный бинтами и намазанный всеми немыслимыми мазями, которые смогли найти благодарные жители, он лежал в отдельном грузовике и медленно трясся в дороге и надеясь, что он выживет и сможет снова увидеть Багиру.
Глава 6 Рокот
Полковник Рокот осматривал в бинокль излучину реки Сары с расположенным посередине неё островом. Остров был расположен всё-таки ближе к противоположному берегу, по которому двигался батальон мадъяр на своих тупорылых грузовиках и бронемашинах, формой похожих на открытый гроб, с торчащими вперёд пулемётами.