— Значит, ты уже что-то видел? Понятно-понятно. Подумать только, лет тридцать назад я был на твоем месте. И до сих пор не могу поверить. Итак, всё, что ты знаешь о мире — это ловкая ложь.
Медитация II. Вуаль
— То есть, Вы хотите сказать, что люди ничего не придумали, и всё ЭТО существует? — Лиам ещё сильнее развалился на неудобном стуле, нахмурился и закинул руки за голову.
— Именно об этом я тебе и говорю. Уже час, — три порции тёмного напитка заставили Калхуна немного «устать».
— Не. Бред, — отмахнулся Лиам.
— Надо было в приёмник его тащить, Карл. Чтоб сам всё увидел, — пожаловался профессор.
Полковник смотрел сквозь них, будто бы выслушивал несущественные доклады своих подчинённых. Калхун и не думал сдаваться.
— Давай заново. Ты не человек науки, это очевидно. Но ты же понимаешь, что весь мир не ограничивается нашей планеткой. Только наблюдаемая Вселенная насчитывает сто семьдесят миллиардов галактик, а в каждой из этих галактик может вмещаться до четырехсот миллиардов звезд. Можешь себе представить?
— Не особо. Но… допустим, — Лиам потёр глаза.
— Глупо было бы думать, что в масштабах Вселенной мы являемся чем-то уникальным. Это совсем не так. Помимо нас может существовать что-то ещё. Верно?
— Ну, это я ещё могу себе представить. Мы не одиноки, — устало согласился Лиам.
— Верно. Всё было бы хорошо, если бы это «что-то ещё» было бы далеко от нас. Но и это не так.
У полковника в очередной раз зазвонил телефон, и он покинул кабинет. Профессор проводил его недовольным взглядом и продолжил:
— Мы не только не одиноки — мы не первый разумный вид на Земле. До нас было много чего интересного, но самое интересное случилось в самом начале… Мы считаем, что очень давно нашу планету посетила более развитая цивилизация. Мы называем их Древними. Для своих путешествий Древние не строили космические корабли. Им это было не нужно. Скорее всего, пространство и время были для них категориями незначительными. Древние оставили нам удивительные свидетельства своего существования — Врата. Двери между мирами.
Брови Лиама снова поползли вверх. Подобные разговоры у него уже случались. Только вот в прошлые разы, собеседники были, мягко говоря, под кайфом, и их теории были ещё более безумными.
— Построив Врата, Древние оставили выходы из нашего мира. Если сама жизнь или существование нашего вида будет под угрозой, мы бы смогли бежать в иную комфортную среду обитания. Теоретически… Мы думаем, они посетили большинство миров на которых когда-либо могла возникнуть, возникла или уже погибла жизнь. И все эти места они объединили, создав Цепь Миров, или по-старому — Иггдрасиль. Древо миров.
Профессор открыл ноутбук, порылся в нём, затем резким движением повернул его к Лиаму. Экран пестрел свалкой непонятных Лиаму уравнений, графиков и расчётов.
— Это сигнатура Врат, их след в нашем мире. Мы до сих пор не понимаем, что они из себя представляют. Это точно не трехмерный объект, измерений в нём куда больше. И Врата не могли быть созданы природой. Как они были сделаны, как работают и почему работают до сих пор, мы не знаем.
Информация на экране не сделала их разговор понятнее или адекватнее, Лиам слушал всё это скорее из уважения и не верил ни единому слову. Да кто бы поверил?
— Миры, расположенные по ту сторону Врат — это не соседние планеты. Мы не смогли определить положение хотя бы одного из них в нашей Вселенной. «Соседние» миры объединены в группы по схожим условиям при создании жизни — сила тяжести, состав атмосферы, температура, давление и прочее. Но чем дальше от Земли по Цепи Миров — тем страннее. Физика, химия и само пространство-время могут существенно отличаться от наших. Это означает, что Врата ведут не только в нашу Вселенную — есть и другие. Бесчисленное количество миров. И все они — обитаемы или были обитаемы, все имеют свою идентичность и не похожи на друг на друга, — добавил профессор и таинственно замолчал.
— Через Врата, — продолжил он, — могут проходить только разумные формы жизни, обладающие даром самосознания. Не только люди, но и, как выяснилось, дельфины и слоны. Даже некоторые собаки и кошки! Всё, кто могут осознать себя, узнать в зеркале, могут видеть и Врата. Интерпретировать их в своем сознании, как привычную нам дверь или проход. И это было бы очень круто, если бы не одно "но". Не только мы можем проходить через Врата.
— Ага. Вот мы и снова добрались до этого пункта, — вздохнул Лиам, профессор улыбнулся ему и с придыханием снова завёл свою шарманку:
— Всё странное, мистическое и сверхъестественное, о чём ты когда-либо слышал — всё это существует. Драконы, ведьмы, феи, вампиры, демоны и даже жопоголовые лягушки… Всё, что казалось плодом воображения человека — существует… Мы ничего не придумывали. Просто описывали то, что видели, пускай с искажениями, проблемами восприятия, «испорченными телефонами» и долей преувеличения.
— Стоп, — отрезал Лиам. — Думаете, я вам поверю? Если всё это, как вы говорите, существует, то где оно?
— Ближе чем, ты думаешь, — вернулся полковник. — Ты же сам всё видел.
Лиам заткнулся.
— Существование Врат порождает массу проблем, — продолжил профессор. — Похоже, Древние были на том этапе развития, когда из их культуры исчезло само понятие конфликта. Думаю, они были уверены, что делают доброе дело, и все мы будем жить в мире и согласии, помогать друг другу и развиваться совместно, как добрые соседи. Но дела обстоят немного не так.
Всё это время Лиам внимательно наблюдал за собеседниками, и тщетно пытался найти в их поведении, мимике и жестах какое-то несоответствие. Но полковник и профессор верили в то, что было озвучено.
— Лиам, мы окружены, — сокрушался Калхун. — Миллиардами конкурирующих видов, для которых мы просто куски мяса, животные, насекомые или даже бездушные предметы. А некоторые пройдут по нам и даже не заметят. И мы никак не можем на это повлиять. Эти двери не закрыть. Вот что тебе предложил Карл. Вот какую спасительную ветвь он тебе бросил. Мы никакой не венец природы, мы не величайшая нация, мы никто. Муравейник посреди лесного пожара.
— Вот и дери тебя чёрт, Калхун! — криво усмехнулся полковник, профессор возмущенно округлил глаза, громко и резко поставил стакан на стол, хотел что-то добавить, но полковник небрежным жестом прервал его: — Ничего такого, Лиам. Ты же знаешь, как всё работает и как всё устроено, ты всё сам видел. В нашей природе быть хищниками и драться друг с другом за кусок мяса и путь к водопою, просто теперь ты знаешь точно — мы не единственные хищники.
— И что? Бог тоже существует? — помолчав, спросил Лиам.
Внутри ещё теплилась надежда, что всё это долгий наркотический сон. Если он проснётся, то больше никогда не поддастся на уговоры своего пушера попробовать этот «космический коктейль». Но кривая ухмылка полковника и полупьяные глаза профессора никогда не исчезали.
— Бог? А ты хорош! Гены берут своё. С Богом всё становиться несколько сложнее, — профессор уважительно посмотрел на Лиама и улыбнулся. — Мы думаем, все религии мира говорят об одном и том же. Сотворение и Начало. Разные народы использовали привычные им понятия и определения, чтобы описать этот процесс. И если версии христиан или эскимосов в наше время выглядят несуразно, то вот индуистская ветка уже создает вопросы. Откуда в древних свитках появились понятия, схожие с Большим Взрывом, и описания стадий развития Вселенной, протяженностью в миллиарды и триллиарды лет? Как они придумали это? Как древние греки пришли к теории атомов до изобретения первых микроскопов? Ответ прост — ничего они не придумывали! Они взяли эту информацию из какого-то источника. Наша Вселенная не могла родиться из ничего, не могла стать такой, какой стала, в результате… случайности. Какова вероятность?.. Нет. К её появлению привела огромная цепочка железобетонных причинно-следственных связей. После Большого Взрыва были определены такие физические параметры, что всё сущее не разлетелось к чертям в разные стороны. Сформировались звёзды, и, словно фабрики, они породили из своих недр химические элементы, обладающие свойством вступать в реакции между собой. Почему именно так? Затем сформировались планеты, обросли атмосферой, и условиями, при которых химические элементы вдруг превратились в жизнь. В жизнь, которая сразу обладала способностью к дальнейшей эволюции. Никаких случайностей, скорее программа всеобщего развития и усложнения форм. Это программа, которой следует ВСЁ… словно единый живой механизм. Заглянуть дальше границ нашей Вселенной мы не можем, поэтому мы считаем, что Вселенная это и есть Бог.
Профессор помолчал, задумался и ещё раз промочил горло.
— Это то, над чем сейчас работает официальная наука, над видимыми нам вещами. Но кроме них, есть ещё и невидимые. Каждый такт Вселенной всё материальное формируется, проецируется и детерминируется из общего энергоинформационного поля. Мы все лишь его тень и отражение. Но вне его проекции, в самом поле формируются сложные структуры: целые миры и их обитатели, не имеющие физической оболочки. Такие миры мы называем Планами, а их обитателей Сущностями. Иногда они обладают разумом, значительно превосходящим человеческий. Известный тебе христианский Бог как раз оттуда. Как и все остальные. Та сторона… место вполне себе обитаемое и «людное».
На этом месте Лиам полностью осушил предложенный стакан. Лучше бы он додумался найти туалет и напиться воды из-под крана. Дешёвый виски обжёг рот и оставил неприятный привкус.
— Мы называем себя Орден или Организация, — профессор упёрся в Лиама взглядом. — Тебе это название покажется глупым, но именно наши предки дали человечеству эти слова и их смысл. Инструмент, закон, объединение, порядок, коллектив. Две тысячи лет назад группа людей, которая занималась сохранением истории и знаний, накопленных человечеством, решила, что интервенция других видов из Врат может уничтожить нашу цивилизацию. Как это уже случалось пять или шесть раз до этого. Эту борьбу мы продолжаем сегодня. И…
— Я ожидал от тебя большего, Калхун, — вдруг прервал его полковник. — Я думал, ты сможешь разложить всё парню по полочкам. Мы три часа сюда ехали.
— Смешной ты, Карл, — добродушно усмехнулся профессор. — Как будто кто-то сможет всё это разложить. При нынешнем уровне прогресса, приходите лет через двести. В следующий раз используй обычную агитку про спасение мира и страшных чудовищ. Парень же солдат. Что тебе не понравилось?
— Он не солдат, а морпех. И на агента проходит. Моё чутьё говорит — вырастет до старшего. Никто и не планировал его в пушечное мясо превращать, — полковник повернулся к Лиаму.
— Надеюсь, что-то из услышанного хотя бы частично влезло в твою голову. Соберись, сынок. Я предлагаю тебе работу. Работу всей твоей жизни, для которой ты идеальный кандидат. Несмотря на весь твой «багаж». Ты можешь отказаться, забыть всё, что ты здесь услышал и пойти своей дорогой. А можешь подписать контракт. Оплата и пакет более чем достойные. Но эта работа — опаснее всего, чем ты занимался в армии. И куда более сложная и ответственная. Если не устроит — всегда будет возможность сменить деятельность на более спокойную. Я думаю, это именно то, что тебе нужно. Ты будешь при деле. Что скажешь, морпех? — подытожил полковник.
Лиам покачал головой, снова всмотрелся в сосредоточенные лица напротив и выдохнул… Впервые за долгое время в жизни происходило что-то интересное. Чудовища, прячущиеся в темноте, его не испугали. Наоборот, «факт» их существования он счёл забавным. Куда больше его пугала темнота внутри, и чудовища с которыми он больше не хотел оставаться наедине. Нужно занять себя чем-то. Он недолго поводил пальцем по горлышку стакана и прокашлялся. По крайней мере, у него есть выбор. Вот бы сигарету…
***
Восемь недель "курсов переподготовки" пролетели как один день. Но этот повторяющийся день привнёс в жизнь Лиама то, чего ему давно не хватало. Покой. На горизонте показалась хоть какая-то цель, пускай совсем непонятная, но она была. Так жить было проще. Лиам снова становился инструментом в чьих-то руках. Качественным, идеально заточенным, крепким, надёжным и удобным инструментом. И его это устраивало.
Первые тренировки лёгкие наливались свинцом и просились наружу, в ногах проявлялась предательская слабость, прошибал неприятный пот, темнело в глазах.
Инструктор был немногословен и сдержан. Тело и лицо его были словно выточены из камня. В глаза его было страшно смотреть. Там застыли десятки мёртвых тел, убитых врагов и товарищей. В них застыл страх, от которого нельзя было уйти, спрятаться или убежать. Постоянная готовность бороться за свою жизнь. И ожидание, что вот-вот что-то пойдёт не так. Человек вроде и жил, что-то делал, разговаривал, ел, спал, работал. Но стоило посмотреть чуть в глубину и становилось понятно — его здесь нет. Он навсегда остался ТАМ. У Лиама не было и тени вопроса, что этот человек делает один в глуши, и почему он посвятил свою жизнь военной подготовке.
Как только светало, инструктор выходил из своего полевого домика и приветствовал рассвет. Казалось, он совсем и не спал, что могло быть истиной. У Лиама тоже бывали такие периоды.
В конце первого дня, оглядев лагерь в глуши, Лиам с трудом переборол желание уйти. Всё это было похоже на подготовку террориста. Может, ему пытаются промыть мозги? Очень странным и оригинальным способом. Можно же было выдумать что-то менее тупое? Но эта волна сходила на нет уже с началом утренней пробежки. К счастью для его измученного организма, физические нагрузки были терпимыми. Немного бега, турников, отжиманий и знакомых армейских комплексов. И даже на этом подножном корме тело снова становилось железным. Способным бежать весь день, лежать в неудобной позе часами, поднимать тяжести и выполнять задачи на пределе, значительно выходящим за инстинкт самосохранения. Чувство слабости уходило. Возвращалась способность перешагивать через себя.
Не хватало этой силы внутри.
Никогда ещё Лиаму не доводилось стрелять так много. Огневая подготовка была дорогим делом, но денег тут не жалели. Из разного оружия, с разной дистанции, под внимательным взглядом и редкие комментарии инструктора, Лиам стрелял днями напролёт. Как только форма начала к нему возвращаться, задания усложнились. Лиам штурмовал тесный муляж здания, неподвижные цели сменились на подвижные, и механизмы их мелькали с ужасающей скоростью.
Самое интересное происходило в конце дня. Рукопашный бой. Лиам уделил немало времени боевым искусствам во время службы. Даже получил свой коричневый пояс. Но лишь в качестве разгрузки и хобби. Инструктор был несокрушим. Раз за разом, с голыми руками или ножом Лиам нападал на него, но всегда терпел болезненное поражение.
Спустя пару недель Лиам привык к ссадинам и синякам, а нож в его руке сменился на настоящий. Это было жутко и запредельно опасно. Лиам так и не смог хотя бы раз задеть инструктора, даже в ходе случайной и непредсказуемой атаки. Лезвие же его противника всегда останавливалось в миллиметрах от артерий и сухожилий Лиама. Жёсткая школа, но эффект был достигнут. Лиам перестал бояться быть раненым или ранить ножом другого человека. Полезный навык, правда, лучше бы он никогда не пригодился.
Спустя восемь недель в лагерь въехал внедорожник и высадил другого парня. Лиам собрал вещи, пожал руку инструктору, отдал ему честь, кивнул, сел в машину и уехал…
***
Следующим пунктом назначения стал уже знакомый университет Дарем. Получение образования в планах не было, но приказ есть приказ.
Лиам вышел из автобуса, поднял сумку, миновал ворота и ступил на необъятную зеленую лужайку. Дарем возникал словно бы из неоткуда, спустя километры извилистых пустынных дорог, диких лесов и редких засеянных полей. До ближайшего городка, придорожного Гринволла, был час пути. Да и городком его едва ли назовешь — человек сто населения, занятых на обслуживании заправки, автосервиса, пары лавок и супермаркета. Глушь.
Его определили со вновь прибывшими — парой вчерашних старшеклассников, бывшим копом, офисным червём, нелепой красоткой из инстаграмма и каким совсем уж юным дарованием. Странный выбор для миссии по спасению мира или чем там занимается этот «Орден».
Лучше бы его перебросили из землянки в лесу сразу в какую-нибудь горячую точку. Все эти праздничные линейки и знакомства, бумажки и канцелярия, экскурсии по корпусам и общежитиям, поиск аудиторий и лекции, знакомства с новыми «боевыми» товарищами и преподавателями изрядно раздражали.
Но стоило отметить… «Мэнсоном» тут и не пахло. Совсем иной контингент. Студенты здесь не пили, не курили, не делали селфи, не болтались по коридорам, не отрывались и не прогуливали занятия, общались неохотно, были сконцентрированы, даже непривычно холодны. Особенно молодые и не успевшие пожить другой жизнью. Словно им нахер уже не была нужна их молодость. В первые две недели Лиам увидел всего одну нервную сигарету у парнишки за углом. Никаких соблазнов. И так было значительно проще держать себя в руках.
Никто из местных терпил не попытался проверить Лиама на вшивость. И слава Господу. Он всё ждал этого. Мозгом понимал, что такого не может случиться — здесь нет никакой стаи шакалов, которым нечем заняться. Никто не подойдёт к нему, никто не будет преследовать, никто не попытается сунуть его взрослое и такое страшное, перекошенное лицо в какое-нибудь дерьмо. Так вот и переходил от напряжения и тёмных уголков памяти к осознанию собственной тупости и нелепости.