— Не будем дожидаться пленума, — Сталин отступает на шаг. — проведём голосование членов ЦК путём письменного опроса. Поставим вопрос о замене Рудзутака, запятнавшего себя связью с Гамарником, товарищем Ежовым. Вы сами согласны?
— Я оправдаю вашу доверие, товарищ Сталин! — расцветает он.
— Вот и хорошо, так и сделаем. — Вождь протягивает руку. Ежов поспешно кладёт на стол картонную папку, которую всё это время сжимал в руке, и с чувством отвечает на рукопожатие.
— Что это у вас? Это для меня?
— Нет-нет, ничего важного… — поспешно отвечает нарком.
— И правильно, — Сталин прячет улыбку в усах. — Чаганов в НКВД — фигура временная. Наладит у вас работу в спецотделе и пойдёт на повышение в главк, в оборонную промышленность.
— Понял, товарищ Сталин.
— Что ж, тогда не буду вас задерживать, товарищ Ежов. Желаю успехов!
— Ну, вздрогнули. — Фриновский резким движением опрокидывает в рот рюмку водки и с наслаждением кладёт на язык ломтик прозрачного с прожилками сала.
Блаженно жмурится. Его примеру следует Ежов, Шапиро замешкался. Троица расположилась за привычным столиком в углу гостиной на даче наркома внутренних дел.
— Так ты, Иваныч, значит сдрейфил отдавать хозяину чагановское дело? — Подтрунивает над начальником Фриновский.
— Да ничего я не сдрейфил… — добродушно смеётся тот. — зачем оно теперь. Только, вот ты знаешь, сила какая-то в нём над тобой есть. Будто насквозь тебя видит, как под лучами рентгена. Знает кто чем дышит и потому всё по его выходит.
— А что с Пятницким делать будем? — Шапиро делает маленький глоток и морщится.
— Да погоди ты с Пятницким, не говорил кого уволить то у нас надо? — Фриновский наливает себе и Ежову.
— Нет, не говорил, — горячая волна от выпитого прошла по всему телу наркома. — сам, мол, выявляй и наказывай. Нравится мне это — всё ясно, понятно: здесь свои, там враги, а с этими волками новыми — того и гляди окажешься в канаве. Без денег и с разбитой мордой.
— И кого, всё-таки, думаешь гнать из наших? — Проявляет настойчивость Фриновский, застыв с поднятой рюмкой.
— Не боись, Петрович, тебя не трону… — Пьяно смеется нарком, они чокаются и выпивают. — Курского с Орешкиным, думаю, будет довольно. На Дальний Восток поедут — там людей не хватает. Шапиро, им на замену кого-то надо подыскать.
— Будет исполнено, Николай Иванович. — Начальник Секретариата НКВД отставляет рюмку. — Ещё один вопросик: мне продолжать работу с материалами Штейна?
— Продолжай, — Ежов мгновенно трезвеет. — только осторожно. Что уже сделано?
— Нашли чистые бланки охранного отделения, — Шапиро понижает голос. — старичка одного, умельца, любой почерк подделает… Ещё в бумагах Орлова из Испании нашли протокол допроса жандарма, который Сталина арестовывал.
— Вы главное поймите, — почти шепчет нарком. — если получится как с Орешкиным, то нам всем — конец. Сссылкой тут не обойдётся.
— Зачем тогда это всё нам? — Бледнеет секретарь. — Вы, Николай Иванович, получаете место в Политбюро, мы — при вас. Живи и радуйся. Зачем головой рисковать?
— Дурак, ты Шапира! — Ежов в сердцах стучит кулаком по столику, рюмки со звоном летят на пол, Фриновский ловко подхватывает готовую упасть бутылку. — Новому человеку одному наверху просто не выжить, он должен к кому-то прилепится. Смотри — Сейчас в Политбюро — две группы. Одна — «украинцев»: Косиор, Постышев, Петровский, Чубарь… Калинин — не нашим, не вашим и Рудзутак с Микояном — на подходе, другая — Сталина: Молотов, Киров, Ворошилов, Андреев, Каганович. Если выбить Кирова, то на его место идёт Рудзутак и получается ничья.
— Так вот почему хозяин Рудзутака хочет убрать, — оживляется Фриновский. — с Микояном то он завсегда договорится…
— То-то и оно, — согласно кивает головой Ежов. — будет у НКВД своё место в Политбюро или нет — это ещё неизвестно. Может так и придётся мне безголосой рыбой в кандидатах сидеть. Поэтому и надо готовить материалец на них на всех, чтобы и мысли не было органы от власти оттирать. Петрович, неси рюмки.
Комкор стучит сапогами по деревянному полу, направляясь к посудному шкафу-горке, а в коридоре у входа в гостиную вжимается в стену, побелевшая от страха Геня.
Глава 5
Москва, ул. Большая Татарская, 35.
ОКБ спецотдела ГУГБ.
18 мая 1937 года, 10:00
После заученного «здравжелаемгражданиначальник» в красном уголке КБ повисла напряжённая тишина. Двое небритых мужчин лет сорока в мятых, как изжёванных, гимнастёрках, со срезанными петлицами, исподлобья безразлично смотрят на меня. Рядом с ними двое других — помоложе, в тёмных, кое-где порванных, но ещё сохранивших стрелки на брюках, костюмах. В их взглядах проскальзывает живой интерес и, как ни странно, надежда. Первые — это бывшие руководители Реактивного НИИ, Клеймёнов и Лангемак, попавшие в водоворот репрессий, возникший после раскрытия военного заговора по руководством Тухачевского. Вторые — инженеры Глушко и Королёв, близко маршала не знавшие, попали в «ежовые рукавицы» в результате, вспыхнувшей после ареста руководства РНИИ, борьбы за освободившиеся кресла.
Как мне стало понятно при чтении материалов уголовных дел фигурантов, и до их арестов в институте шла самая настоящая война. Она возникла сразу после создания РНИИ в 1933 году. Тухачевский, объединив в новой организации ленинградскую Газо-Динамическую Лабораторию и московскую Группу Изучения Реактивного Движения, подложил под нашу ракетную программу мину замедленного действия. Дело в том, что тематики, над которыми работали эти две научные организации, совершенно не пересекались. ГДЛ (Лангемак) занимался твёрдотопливными (пороховыми) ракетами и азотнокислыми жидкостными ракетами (Глушко), а ГИРД — (Королёв) ракетами с кислородными двигателями. Но как бы то ни было РНИИ родилось сначала на бумаге, затем фактически — переселившись в здание тракторной лаборатории в Лихоборах и началась борьба.
Первая схватка закончилась победой ленинградцев: Клеймёнов понизил своего заместителя Королёва до начальника отдела (по разработке крылатых ракет), а на его место назначил Лангемака. Вместе с этим понижением был поставлен крест и на кислородном двигателе (Глушко в своей вышедшей тогда книге убедительно доказал бесперспективность этого типа ракетных двигателей). Москвичи затаились, но не надолго. Неудачи Глушко с доводкой азотного двигателя (периодически они взрывались) привели к тому, что амбициозная программа развития бескрылых и крылатых ракет, на которую сделал ставку Тухачевский, была поставлена под угрозу. Новым лидером гирдовцев стал инженер Костиков, который, иногда очень убедительно, указывал на слабые места в конструкции и организации работ по двигателю Глушко. Руководство РНИИ вступилось за своего: в результате, с двух сторон в разные инстанции полетели обвиняющие письма. Многочисленные комиссии, направленные в институт, не смогли разрешить конфликт. Возникло динамическое равновесие, которое неожиданно нарушилось с арестом маршала…
«Вот, приходится заниматься ракетами, в которых я ни бум-бум… Понятно, что надо возобновлять разработку кислородных двигателей, не дожидаясь трофейных фон Брауна. Но где? Не здесь же. Понятно, что в РНИИ… только есть проблема: ещё не назначен начальник ГАУ, а врио — он и есть временный. Планы у него короткие. К тому же, какое я имею отношение к РНИИ? Нужно думать о своём КБ, заботится о том, чем занять людей, сидящих передо мной».
Пауза затягивалась.
— Хорошо, начнём по старшинству, с вас, Георгий Эрихович. — Останавливаю взгляд на высоком худощавом мужчине. — Мне известно, что вы занимались реактивными пороховыми снарядами… Лангемак, привлечённый необычным к нему обращением, с удивлением поворачивает ко мне начинающую лысеть голову.
— … и, поскольку у меня в КБ начисто отсутствует экспериментальная база вашего профиля, предлагаю вам заняться чисто теоретической работой. Мне тут в голову пришла мысль… (Клеймёнов закатывает глаза, Королёв и Глушко перемигиваются), а не удастся ли повысить точность стрельбы если придать вашему снаряду вращательное движение, как в случае с ружейной пулей, но только за счёт расположения стабилизаторов под углом к корпусу?
У троих пересмешников широко открываются глаза, Лангемак лишь задумчиво кивает головой.
— Теперь вы, Иван Терентьевич. — Перевожу взгляд на его соседа. — К сожалению, никакой подходящей вам руководящей должности найти не могу, поэтому предлагаю вспомнить то, чему вас учили в Академии Жуковского и заняться разработкой эскизного проекта крылатой самонаводящейся авиабомбы с управлением элеронами в крыльях. Систему управления и оптические датчики будут разрабатывать другие люди, вы же займётесь аэродинамикой.
Клеймёнов начинает беззвучно открывать рот, в глазах Королёва зажигается огонь, Глушко качает головой, а Лангемак ничего из моих последних слов не услышал, его мысли были далеко.
— Сергей Павлович, Валентин Петрович, — оборачиваюсь к «главным конструкторам». — вы привыкли работать вместе (тень пробежала по лицам обоих), поэтому — вам одно задание на двоих: эскизный проект крылатой ракеты с пульсирующим воздушно-реактивным двигателем, исключая систему управления.
«… а руководящие указания может давать даже дрессированное шимпанзе в цирке. Начитался научно — популярных журнал в будущем и вперёд… Хотя всё лучше, чем послать иженеров — на лесоповал. Кто знает? Может и получится у них что-то дельное».
— Позвольте, гражданин начальник, это несерьёзно — хором закричали Клеймёнов и Глушко. — необходимо написать техническое задание.
— Вам и карты в руки, пишите… — легко соглашаюсь я. — завтра я передам вам основные требования к управляемой авиабомбе и крылатой ракете. Затем в течение недели вы напишете ТЗ, которые я согласую у специалистов. Дальше — подготовка проекта и его защита. Буду ходотайствовать о сокращении срока заключения на год для успешно защитивших проект. Так что всё очень серьёзно. Предупреждаю, проекты будут анонимными, так что воспользоваться связями на воле не удасться. И последнее, неволить я вас, конечно, не могу: не хотите работать в СКБ — скатертью дорога, отбывайте свой срок в лагере.
— А чертёжные столы, бумага, арифмометр… — посыпались вопросы.
— Золотыми часами гвозди забивать? — Делаю суровое лицо. — По всем такого рода вопросам обращайтесь к моему помощнику сержанту госбезопасности Крывде. Он всё устроит.
«Понты, понты… ненавижу их у других, но как отказать себе в таком удовольствии»?
Откладываю «Правду» и подхожу к окну кабинета, глядящего во двор КБ: экскаватор начинает рыть яму под фундамент главного здания Центра Дешифровки, бригада землекопов в чёрных спецовках правит лопатами уже выкопанную «Джоном Диром» канаву.
«На глазах растёт и ширится моё хозяйство! Казалось бы, живи и радуйся, а на душе неспокойно»…
Вчера вышел приказ по главному управлению: Орешкин — всё, брошен на периферию участковым милиционером за халатное отношение (ха-ха) к служебным обязаностям. Курский тоже уезжает из Москвы на Дальний Восток, формально даже с повышением — начальником управления НКВД, но всем, читающим этот приказ, было понятно — с понижением, так как должности в центральном аппарате имеют другой вес. Это сродни противопоставлению капитана госбезопасности и капитана армейского: первый — равен армейскому полковнику, а второй гэбэшному лейтенанту.
Впрочем, этот приказ для меня неожиданностью не стал, ещё третьего дня Киров передал через порученца, что вопрос решён. А неспокойно мне стало ни столько из-за растущего в последнее время числа арестов, сколько из-за тех нахальства и уверенности в своей безнаказанности, появившихся в действиях Ежова и компании.
«Сегодня внаглую фабрикуют компромат, а завтра возьмут и тупо грохнут меня»?
— Служил Чаганов в «спецотделе», Чаганов капитаном был…
«Хм, неплохо. А дальше»…
— Чаганов шёл домой с работы, Ежов его в засаде ждал…
«Хорошо, даже отлично. Жаль, что цензура не пропустит»…
— Чаганов шёл домой уставший, фашист его в засаде ждал…
«Хотя откуда в СССР фашисты? Разве что переодетые»…
С трудом отрываюсь от шикарного индустриального пейзажа, вида работающих людей и возвращаюсь к письменному столу. Достаю чистую тетрадь начинаю быстро записывать скачущие мысли, пока ещё не случилось страшного: «фашист чекиста подстрелил».
«Авдееву — пусть найдёт молодого практиканта или лучше двух. Изучить возможности создания гибрида „штабельной“ и „планарной“ радиолампы, где анод напыляли на одну керамическую пластину, а катод и сетку — на другую. Слышал, что такие мини-лампы работали до температур в 500 градусов. Лосеву — германий… линзы для инфракрасной оптики с просветляющими покрытиями, детекторы гамма-излучений, кремниевые фотодиоды»…