— Что-то очень серьезное? — забеспокоилась Маша, и Катя немедленно прониклась к ней глубокой симпатией. «Мы непременно должны подружиться, ей тут, похоже, очень тягостно одной в лесу, да еще маленьких детей сразу двое. А муж-то, наверно, сыч какой-нибудь нелюдимый…»
— Все уже хорошо, они с папой едут в санаторий, поправлять здоровье. Мама не хотела на юга, планировала сюда, к вам… Но так уж все получилось, сердце у нее прихватило, в больнице неделю лежала. Она человек ответственный, не могла вас подвести, вот я и вызвалась помочь вместо нее.
— Это замечательно, что вы приехали…
Заскрипели деревянные ступени лестницы ведущей на второй этаж, и Катя увидела как по ней спускается вниз большой хмурый мужчина. Его темные глаза с недоумением остановились на Кате и девушке вдруг стало как-то не по себе от этого пристального тяжелого взгляда.
— Доброе утро, Игнат! К нам Катя приехала, познакомься. Она будет няней… — Маша замялась, — как-то это слово звучит странно — «няня». Сейчас в городе, наверно, так не говорят, это что-то из старых книг или фильмов, из прошлого века.
— Точно, — улыбнулась девушка, — просто «Катя» зовите. Вы — Маша, а вы — Игнат, мне к вам запросто можно обращаться или лучше по отчеству, извините…
Девушка немного смущенно обратилась к Броку и тот захлопал глазами, недовольно сдвинув густые темные брови:
— Я, что, такой старый, чтобы по отчеству? Можно, просто Игнат или… Брок.
— Брок — это его второе имя, мы оба используем, какое первым на язык ляжет, — растолковала Ольга, улыбаясь.
— О! Брок — это что-то из скандинавской мифологии, да? Необычное имя, интересное… — не сдержала эмоций Катя.
— Еще один знаток сказок приехал, — хмыкнул Брок, и было совершенно непонятно, сердится он или смеется, — наш то, местный «собиратель преданий» сейчас не заходит, нашкодил видно здорово, а, Маш?
— Я сама сказала ему не приходить, — твердо ответила Мария, спокойно глядя в глаза мужа.
— А с чего бы это вдруг? Уж какая дружба у вас была с ним, аж сердце радовалось, глядючи!
В голосе Брока звучала уже неприкрытая злость. Маша отвернулась, поудобнее укладывая на руках Дашеньку.
— Ребята, успокойтесь, у вас гости, — примирительно начала Ольга.
— Может, я позже зайду, пока вещи свои разберу в комнате, где буду жить, по территории пройдусь, здесь такие замечательные места. Маша, может, вместе с детками погуляем? Я через часик зайду к вам снова.
Катя поймала благодарный взгляд девушки и ее утвердительный кивок. Катя поправила на плече сумку и уже собиралась уходить вслед за Ольгой, как ее остановил странный возглас Брока:
— Да, неужто дождались… Ну, наконец-то, теперь жизнь точно наладится. Глядите-ка, «Алые паруса» приплыли! Вот удача, так удача!
Девушка замерла на пороге, обернулась, и окинула удивленным взглядом семейную пару:
— Вы про кого сейчас говорите? Какие паруса?
— Катя, вы не думайте ничего плохого. Это вроде поговорки… Вы же сами знаете… Муж про сумку вашу сказал, кораблик уж очень красивый… с алыми парусами.
Маша решительно отдала ребенка Броку и подошла к Кате с явным намерением ее проводить. Девушка даже накинула курточку, обулась и вышла с Катей на крыльцо дома.
— Катюша, вы не смотрите, что Игнат такой… суровый, он что-то не в духе сегодня, а обычно он хороший, добрый. Я его очень люблю, просто у нас период сейчас напряженный… наверное. Приходите позже, я так вам рада буду. Ой, мы же теперь на ты, правда? Катя, приходи вечером, еще Лиза будет со своим мужем. Они отличные ребята. Все наладится, я понимаю, вам многое может показаться странным с непривычки, но… мне бы не хотелось, чтобы вы вдруг решили уехать от нас, вот так сразу, после первого знакомства. Оставайтесь, Катя, может, вам здесь еще понравится.
Катя заглянула в печальные усталые Машины глаза и удивилась просящей интонации ее голоса, тому, как женщина неловко переходила на «ты», а затем снова начинала «выкать».
— «Вот же, бедная девчонка, видимо, муж ее здорово притесняет. Конечно, я ее здесь одну не брошу».
За неполный год работы в социальном центре помощи малообеспеченным гражданам и неблагополучным семьям Катя успела насмотреться всякого. Но одно поняла сразу же — это ее работа, ее призвание — помогать женщинам в сложных жизненных ситуациях. Особенно женщинам с детьми и, кажется, Маша была одна из тех женщин, которым требовалась активная Катина помощь.
— Я здесь планирую все лето прожить, не переживайте, я не уеду, а насчет семейных разборок… я не из робких, сама недавно на развод подала.
— Ах, неужели? Катя, как это грустно!
— Все грустное осталось позади, я же неисправимый оптимист.
— Что плакать ночи напролет,
Уж все менялось не однажды,
И завтра там родник забьет,
Где нынче гибнешь ты от жажды.
— Замечательные стихи! — восхитилась Маша, — надо бы мне запомнить, прямо как молитва в грустные моменты.
— Это Лариса Миллер. У нее множество прекрасных стихотворений.
— Я даже не слышала о такой поэтессе… Вы, Катя наверно много читаете, да? Я тоже читала раньше, но, в основном прозу, хотя и стихи тоже очень люблю. А Лиза на гитаре играет, Ваня пел раньше, у него голос чудесный.
Маша смущенно улыбнулась, опустила карие глаза, словно вспомнив что-то не очень хорошее.
— Не может он мне этого Волчонка забыть, словно подозревает в чем-то. А я и сама не пойму, виновата или нет… Ах, Катя, вам бы с Иваном познакомиться, такой славный парень. Он раньше часто у нас бывал, а теперь вторую неделю носа не кажет. Вот Игнат и думает всякую ерунду. А Иван для меня как брат, ну, или как сын теперь… молочный.
Последнее слово Маша произнесла совсем тихо, будто про себя, но Катя все же расслышала, хотя и не подала виду, что удивилась такой странной формулировке родства.
Ольга проводила девушку в комнату большого коттеджа, где проживала сама с первого дня появления в «Северном».
— Это хорошо, что Вера с Николаем помирились, на минеральные воды вместе едут. Меня вот тоже замуж зовут усердно, да я соглашаться не спешу. Зачем народ потешать под старость, какая с меня невеста, за шестьдесят уже…
— Выглядите вы отлично! А если человек хороший, что ж не пожениться? Вы, наверно, давно знакомы с ним?
— Да, это начальник мой, директор базы — полковник Коротков. Алексей Викторович. Увидишь его завтра сама, он приедет к обеду. Человек, конечно, хороший… только зачем ему эта официальная регистрация, не пойму? Итак, уже, можно сказать, живем вместе, чего греха таить. Здесь, на природе как-то все быстрее и проще получается, сходятся люди легче, душу друг другу открывают. Ну, и тело тоже… — Ольга лукаво усмехнулась.
— Вот Маша с Игнатом, я и опомниться не успела, как они стали вместе жить. А ведь у Брока характер не сахарный… Алексей долго с ним поладить не мог, только Маша и помогла. Владимир с Лизаветой опять же… глазом моргнуть не успела, а у Лизоньки уже животик нарисовался, ну, ей-то давно уж пора, чай, не молоденькая. Может, и тебе здесь пара найдется… — загадочно проговорила Ольга, глядя куда-то в голубые небеса.
— Честно сказать, мне Ваня из всей троицы больше всех нравится. Такой он милый, добрый парень, и с улыбкой всегда, и с шуткой, не то что эти двое… Брок настороже вечно, Машу охраняет от всего мира, а теперь и деток, можно подумать их здесь кто-то обидеть попытается. Брис, то есть Владимир, тот все больше молчит, сам по себе, хотя с Лизой-то, я так понимаю, у них полное согласие во всем. А Ванечка — простая русская душа, все один да один мается. Тяжело ему, дело-то молодое, известно… Оттого, и к Маше его тянет, а теперь и туда хода нет. Жалко парня, да что поделаешь…
— А где этот Иван сейчас? — будто невзначай поинтересовалась Катя. Задумавшись, девушка слушала Ольгу, что называется, вполслуха.
— Да кто ж знает, носится где-то в лесу, наверное. Ты его, Катюша, не обижай при встрече.
У Кати вдруг сам собой нарисовался в голове образ худенького паренька Ванюши — молоденького совсем, класс этак десятый. Проблемы в семье, неустроенность быта… одноклассники еще, наверно, обижали. Первая полудетская влюбленность во взрослую, замужнюю Машу. Да ясно все, что долго рассуждать. Надо бы парню помочь как-то.
— Ну, что вы, тетя Оля, я же не монстр! Я всегда за детей. А подростковый возраст он самый сложный. Здесь чуткость нужна, терпение и понимание, я знаю. Я с ним поговорю при встрече, мы подружимся непременно. Я умею с молодежью находить общий язык. А родители у него где?
Ольга как-то чересчур внимательно оглядела Катю, вздохнула, отчего-то усмехнувшись. А потом сказала уже серьезно:
— А родителей-то и нет, он не помнит их даже.
«Так он еще притом и сирота, вот же не повезло бедняге. Нет, обязательно его найду и заведу разговор. Да хоть о чем, просто надо узнать, что у него на душе. Сейчас такое время, что случаи детского суицида все чаще. А тут сирота, да еще несчастная любовь и одиночество, конечно. Ах, Ваня-Ванечка, как бы мне тебя отыскать-то поскорее».
Когда у человека появляется цель и некие конструктивные планы по ее достижению, когда день твой загружен плодотворной работой, за которую тебе еще и благодарны окружающие, то жить становится гораздо интереснее и веселее. Так, Катя, в скором времени желающая стать вновь Пермяковой, с головой окунулась в свою новую деятельность по гармонизации душевной атмосферы всех жителей «Северного». И труды ее не проходили даром.
Этим же вечером Катюша познакомилась с семейством Морозовых-Зиминых, совершенно очаровала Лизу своей молодой непосредственностью и задором, вызвала несколько благосклонных улыбок невозмутимого Бриса. Даже Брок, кажется, был в гораздо лучшем настроении, чем поутру и охотно поддерживал общую беседу. А Маша была в полном восторге от новой подруги, она смеялась и шутила как прежде, раскраснелась, похорошела, отчего Броку даже стала приходить в голову навязчивая мысль выпроводить всех гостей из дома, уложить детей спать и, наконец, остаться наедине с любимой женщиной хоть десять минут, пока снова не завозится в кроватке Мишутка.
Но даже малыши сегодня выглядели неожиданно повзрослевшими и окрепшими, они уже уверенно держали головки, улыбались своим многочисленным «нянькам», глядели вполне осмысленно, вызывая всеобщее умиление и радость. Брис поцеловал Лизу в щечку, ласково поглядывая на округлый животик жены.
— Она, наверно, там все уже слышит, да? Как я хочу ее скорее на руки взять, мою малышку.
— Скорее не надо, лучше в свой срок. Она же крохотная еще совсем. Ей внутри тепло и безопасно.
— Пусть не волнуется, мы братишку ей сделаем обязательно.
— Одну сперва дай родить… — смеялась Лиза, хотя в глубине души таилось смутное беспокойство, впрочем, вполне обычное для ее состояния.
— Родим, родим… я рядом с тобой буду, ни на минуту не оставлю одну. Справимся вместе.