— Согласись, Онерго, уже только из-за того, что на стороне Республики такие девчонки, стоит за неё умереть? — полушутливо бросил я в ответ.
— Я… — связист замялся. — Только сейчас это понял. Ещё над десантом глумился!
— Ладно, соединяй. Нехорошо заставлять даму ждать.
Соединение прошло через пару минут — наша собеседница явно была исключительно важной особой и просто не могла сразу взять и оторваться на разговор. Но вот на проекции появилось лицо республиканки. Холодная брюнетка с чувственным лицом и такими серьёзными, даже отстранёнными глазами… Моего связиста можно понять, одни только разметавшиеся по плечам непослушные волосы чего стоили!
— Что это значит, сестра? Откуда вы такие вывалились? — сразу накинулась на мою возлюбленную республиканка.
— Здравствуй, сестра, — тихо ответила моя Ри, сильней вжимаясь в меня, и немного демонстративно потёрлась всем телом о мой живот. — Капитан этого корабля — Леон Иванович Познань, гражданин Республики, мечник. Выполняет задачу по линии дальней разведки. Я куратор и наблюдатель, Валери О`Стирх, Высшая валькирия Космической Экспансии. Все вопросы к моему капитану.
— Вот даже как… Значит, наблюдатель? Ну-ну. Хорошо, смотрю, устроилась, валькирия. Ну и что скажет капитан?
— Я свободный рейдер. Иду в Республику сдавать груз и латать корабль.
— Что за груз?
— У меня тут всё забито редкоземельными металлами, радиоактивными изотопами и продуктами их первичной переработки. Все грузы сугубо военного назначения. Только корабль маловат для них… Даже под бронепояс пришлось загружать.
— Так, я посмотрела. Да, по рейдерам есть алгоритм. В общем так, мальч… капитан, до моего приказа держишь бой. Мы вписали твои энергетические возможности в картину сражения. После того, как наступит перелом — выходишь из боя и идёшь в Республику. Координаты окна получит твоя… наблюдательница. Выход из боя обеспечит истребительная авиация. Задача ясна?
— Высшая, а перелом точно наступит? — тихо, неотрывно глядя в глаза женщине, спросил я.
— Мы тут тоже не мимо пролетали. Реализуется плановая задача по выбиванию самой боеспособной основы флота противника. Анализ возможностей флотов показывает чёткую модель дальнейших боевых действий. Отдыхай, мальчик, девочки сами здесь разберутся.
— По заложнику, Высшая…
— Мне доложили, что вы каким-то образом провели операцию по спасению валькирии. Девчонку доставите в Орден, там и детали сообщите. Она ведь не в состоянии дальше принимать участие в бою? — на лице до того безэмоциональной брюнетки отразилась целая гамма чувств, от ненависти, до душевной боли, сдобренной материнской нежностью.
— Не сможет, сестра, — тихо выдавила Ри. — Я надеюсь, мы вовремя успели, и её не… поломали.
— Ладно, нечего тут сырость разводить. Спасли сестру, и это главное. Всё, работаем. Ждите приказ на выход из боя. Ориентировочное время — семь часов сорок минут.
Когда Высшая отключилась, мы с Валери переглянулись.
— Они точно знают, что делают? Ведь и валькирия не собиралась попадаться в ловушку. Не всё ведь можно спланировать.
— Феномен больших чисел, Леон. Судьбу небольшой операции предугадать со стопроцентной точностью невозможно, однако можно предугадать результат большой экономической или боевой операции. Главное, чтобы реальные компетенции участников соответствовали, а у нас с этим как раз всё в порядке.
Работали республиканки с чёткостью и методичностью автомата, только автомата, наделённого волей, фантазией и способного принимать неординарные решения. Почему-то вспомнилась игра валькирий на татами. Теперь ласточки точно так же играли с флотом внешников, провоцируя, отступая, а потом нанося финишный удар когтистой дланью. Корабли противника один за другим выходили из боя, и их тут же добивали ракетные катера, сновавшие на границе линии основного эскадренного боя. Расчётная модель, видимо, не до конца учитывала тактические инициативны конкретных республиканок, потому что перелом наступил значительно раньше — уже через три с половиной часа. Приказом Высшей нас выдернули из боя, и под прикрытием истребительного флота сопроводили за границу линии соприкосновения эскадр. Ещё через полтора часа мы ушли в прокол по направлению на ближайшую Внешнюю колонию Республики Ноч.
Ри встала с моих колен незадолго до выхода из боя, и больше никаких сигналов от неё не поступало. Зато, стоило нам оказаться в жерле гиперперехода, как женщина тут же напомнила о себе. Мы вообще не могли долго друг без друга, так что ничего удивительного тут не было: валькирия успела соскучиться. Так я думал, поднимаясь из кресла и заключая женщину в объятия, но всё оказалось куда сложней. Никакого игривого настроения у моей Ри не было и в помине, она была сосредоточена и мрачна. Не дёргалась, не требовала — просто доверчиво прижалась и тихо, в самое ушко, прошептала.
— Леон, я не знаю, что делать. Помоги ей.
— Если ей не помог регенератор, то что могу сделать я? — понять, о ком говорит моя женщина, было не сложно, куда сложней было признаваться себе и ей, что есть предел даже у мечника. — Я же не медик.
— Регенератор помог, но только отчасти. Она смотрит голодными глазами. Сжав зубы и вся напрягшись, словно жила, терпит. Но… Я чувствую, что это неправильно. Она так с катушек съедет! Но сажать её сейчас на вибраторы… Нельзя. Будет только хуже. Помоги ей. Ты же мужчина. Ты всех валькирий на руках готов носить, вот и приласкай. Медикаменты сделали своё дело с телом, но с сознанием всё сложней. Там другой подход нужен. Тем более, ты когда-то вытащил Ди, а уж там вообще всё было запущенно. Давай, прошу тебя. Она очень хорошая, одна из тех, кто готовит стаи. Причём не только по боёвке, но и по психологической совместимости. Это очень важно. Леон, я и так в огромном долгу перед тобой, а если ты ещё и её вытянешь… Просто не знаю, что тогда сделаю. Но я обязательно найду способ тебя отблагодарить! Я умная и изобретательная девочка. Давай, милый. Я чувствую, ты ей нужен.
Такого напора я от неё ещё никогда не ощущал. Она давила, казалось, сразу на все мои слабости. И ведь ничего не требовала, понимала, что насильно вряд ли что-то путное получится, даже если и загонит меня в постель с этой бедолагой. Не говоря ни слова, я выпустил её из объятий, сжал руку. Девочка всё поняла и потащила меня вглубь корабля. Только в нашей каюте она выпустила руку, кивнув куда-то вглубь помещения, в направлении душевой. Стоило мне повернуться в ту сторону, как моя валькирия, так ничего и не пояснив, выскользнула прочь из каюты.
Из душа, тем временем, появилась основная виновница торжества. Она вышла, обнажённая, с каплями влаги на теле — даже высушить её не удосужилась, — и уставилась взглядом куда-то сквозь меня. Мокрые волосы липли к оливковому телу метиллии, обнимая, словно экзотичная одежда. Длинные, почти до колен и… белые. Не пепельные, не серебристые, а именно белые, как писчая бумага, как снег — на контрасте с почти чёрной кожей это было нечто. Почему я не заметил подобных деталей сразу? Наверное, не до того тогда было. Всё же всему есть своё место и время. Там была жертва, заложница, попавшая в беду боевая сестра, теперь же передо мной стояла женщина. Красивая и несчастная. Потому что в глазах, когда она всё же сфокусировала на мне взгляд, плясало лихорадочное безумие. Безумие глубокого, животного желания.
Наши глаза встретились, её зрачки тут же расширились. Из горла вырвался рык. Я даже ничего не успел понять, а уже лежу, прижатый к полу сильным тренированным телом валькирии, которая быстро, дрожащей рукой вгоняет в себя мой член. Добившись своего, беловолосая фурия с протяжным стоном упала на меня, забрызгав лицо и грудь водопадом непослушных прядей. Следующие минут пятнадцать её то и дело сотрясали конвульсии оргазмов. Девчонка явно использовала возможности сексуальной техники моих имплантов на полную мощность. Только её дыхание и стоны над самым ухом показывали, что всё происходит на самом деле, и женщина в моих руках просто не в состоянии совладать со своими желаниями. Она ведь даже не попыталась импланта коснуться, не говоря уже о какой-нибудь лёгкой игре!
— Боже, как хорошо! — наконец услышал я её первое осознанное слово. — Хочешь, имплант запущу? Тебе как больше нравится: когда больше возбуждения, или удовольствия?
— Н-не надо имплант, — тихо попросил я, хотя всё тело просто кричало об обратном. — Это сейчас будет лишним.
— Это ещё почему? Имплант никогда не бывает лишним. Особенно, если хозяйка довольна.
— Девочка, не нужно импланта. Не нужно хозяек. Ты моя боевая сестра. Сейчас… О другом нужно думать. Я, когда ту штуку вынимали, почувствовал какие-то поля…
— Почувствовал? Тебе, наверное, показалось, мальчик. Поля может чувствовать только мечница.
— Не перебивай, девочка. Я сам мечник. Тебя же там этими полями ласкало?
— Не знаю, чем меня там… ласкало. Не ласкало, а жестоко имело, я аж описалась после первых оргазмов. Ур-р-оды! Такую жуть изобрели! — с придыханием простонала-прошептала валькирия.
— Давай так. Ты сейчас поднимешься и сядешь в позу всадницы. Только на руки сильней обопрись, чтобы не упасть, а я попробую с тобой… поработать.
— Я тебе сейчас поработаю, мечник, — в голосе валькирии прорезался металл. — Я буду лежать и делать то, что посчитаю нужным.
Валькирия запустила имплант. Вернее, попыталась это сделать, потому что я отсёк эту попытку пеленой. Тогда она выпустила когти и провела ими мне по груди.
— Не знаю, что именно ты сейчас сделал, но ты сейчас же это прекратишь. Если думаешь, я не смогу повлиять на тебя без импланта — ошибаешься.
— Валькирия, я не буду убирать пелену. Мне плевать на твои когти. Если у тебя окончательно крыша поехала — рви. Двум смертям не бывать. Но подумай об одном, — я впился ладонью в её волосы, сжал их, чтобы заставить женщину слушать. — Я тебя вытащил. Не твои сёстры из эскадры, не твои валькирии. Они приказывали просто уничтожить разведбот внешников, но я попытался спасти свою сестру. Наплевав на приказ. Ты такая сильная, такая независимая, но тебя вытащил именно я. Мужчина. Мечник. И я намерен завершить своё дело. Думай. Включи, наконец, мозги, валькирия.
Тело женщины на мне напряглось. Я кожей ощутил, как меняется тональность её дыхания, как она чуть ли не силой заставляет себя успокоиться, дышать ровно. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем республиканка расслабилась. Я отпустил её волосы. Ещё пару минут она лежала, спокойным дыханием щекоча мою шею, потом провела ладонью по груди. Уже без когтей. Взъерошила поросль моих волос на теле, прогулялась до плеча, провела пальчиком по выступающей ключице.
— Ты прав, брат, у меня крыша едет. Но ты с огнём играешь. Если бы на моём месте была не Высшая, а обычная валькирия… Она бы тебя кастрировала. Без разговоров. Даже несмотря на спасение. Ещё ты должен знать, что все твои поля от этого не спасут. Они вообще не дают абсолютной защиты. Они опасны только тем, что ты непроизвольно можешь весь корабль испарить, если начать с тобой играть, наплевав на поля. Но далеко не каждую это остановит.
— Давай потом это обсудим. Я хочу попробовать поработать с тобой полями. Как та штуковина, только более… мягко, утончённо, нежно. Ты сделаешь, как я прошу?
— Да. Если… это поможет… я буду долго извиняться за своё плохое поведение. Ты понимаешь? — коготки вновь появились, и на этот раз действовали без угрозы. Мягко, с оттяжкой, проскреблись снизу живота до груди, потом до шеи… Потом валькирия сжала ладонью мой подбородок, вздёргивая его вверх, впилась горячим поцелуем в напрягшиеся мышцы шеи. Её коготки при этом мельтешили, царапаясь, за ухом и в самой верхней точке шеи. Я застонал в предвкушении, и женщина на мне засмеялась. — Всё-то ты понимаешь, мальчик! Ты ведь прошёл посвящение? — У тебя такие красноречивые рубцы на груди, наверняка прошёл. Сейчас я сделаю, как ты хочешь, а потом… Потом ты мне в деталях расскажешь, как посвящали мечника. В деталях. Понял? Я хочу знать всё. Даже кто из валькирий куда втыкал свои коготки.
Она одним гибким движением оседлала меня. Убрав когти, с силой облокотилась на грудь, используя в качестве точки опоры свои ладони. Я прошёлся ладонями по её груди, животу, скользнул ими на покатые бёдра. Большие пальцы при этом, независимо от основной ладони, проскользнули в самый низ живота, накрыли самую чувствительную точку, у республиканок особенно крупную. Женщина на мне кончила просто от прикосновения голых пальцев, без всяких полей. Я начал игру. Похоже, она тоже включилась в неё, только я этого напрямую не чувствовал, так как игра сводилась к управлению имплантом для её удовольствия. Посчитав, что она готова, я запустил поля. То, что произошло с валькирией в следующее мгновение, сложно описать словами. Её сковал единый, слитный спазм всего тела, из горла вырвался задушенный всхлип. Если бы не руки, она бы куклой упала мне на грудь, и так и лежала бы, пока не отошла от ярких ощущений. Но напрягшиеся от судороги мышц руки удержали, не дали упасть безвольному телу. Я работал с ней долго, не меньше получаса. Она то оживала, то снова погружалась в состояние невменяемости. Женщине было хорошо. Она забыла обо всём, что с ней происходило до нашей близости. Я был уверен, что если это не поможет, то уже ничто не поможет.
Когда она пришла в себя, то не стала ничего говорить. Просто выпустила когти, сжала имплант и начала свою игру, от которой уже я выключился из реальности. Я не помнил, что делал. Если она чего-то просила, то тут же это получала. А она просила. Похоже, я не единожды ещё задействовал по её просьбе поля, потому что, когда пришёл в себя, глубоко в душе поселилось чувство пустоты, как будто чего-то не хватало. Так было в первый раз, когда я переиграл с девочками на фрегате дальней разведки. Теперь несколько дней придётся не задействовать поля.
Женщина на мне мило посапывала, обняв мои плечи и прижавшись щекой чуть ниже ключицы. С огромным трудом я заставил себя снять драгоценный груз женского тела. Она не проснулась. Видно, была загнана ещё поболее моего. Да это и понятно — ведь до меня ей через столькое пришлось пройти!
Ри нашлась в тренировочной зоне нашего крейсера, где методично гоняла десант. Короткий отчёт о проделанной работе немного развеял её мрачноватый настрой, и даже десантники вздохнули с облегчением, когда валькирия вновь вернулась на татами изрядно просветлённой. Она была очень требовательной и без плохого настроения, а уж в плохом… Не завидовал я ребятам. С другой стороны, её плохое настроение било и по мне. В общем, простая истина про погоду в доме работала во всех мирах и на всём человеческом материале. Немного понаблюдав за тренировкой десанта, я отправился обратно в каюту — выполнять новые вводные Высшей валькирии. Теперь мне следовало ещё пару дней закреплять результат.
В каюте, на нашем с Ри ложе, было пусто, только смятый синтетический покров говорил о том, что тут недавно кто-то спал. Я прошёл в душевую, и здесь застыл соляным столбом. Тугие строи воды обрушивались вниз, били с боков под косым углом, ударяясь в раскрытое для них женское тело. Валькирия стояла, чуть расставив ноги, немного разведя в стороны руки, выгнув вперёд грудь — чтобы струи живительной влаги могли проникнуть в самые сокровенные места стройного тела. На груди, на плоском немного бугристом от развитых мышц животе, на покатых бёдрах проступали капельки воды. Они блестели в мягком корабельном свете, подобно драгоценным камням украшая и без того совершенное женское тело.
Огромного труда мне стоило не наброситься на валькирию прямо со входа. В такие моменты возможная агрессивная реакция женщины даже не оценивалась — только после удара по морде осознаю всю глубину собственного заблуждения. Однако я сдержался. Вместо прыжка, просто подошёл к ней, обхватил ладонью чашечку груди, приник к ней поцелуем, потом дошёл до живота, и, чуть присев, стал спускаться ещё ниже. Только тогда посмотрел на валькирию и поймал её смеющийся взгляд.
— А я всё думала, бросишься или нет.
— И к чему склонялась? — мой голос отдавал хрипотцой.
— Для тебя так встала, чтобы мог оценить, что за девчонка тебе досталась. Думала, бросишься. Ошиблась. Что ж… так даже интересней… Давай, не стесняйся, двигайся дальше.
И я окончательно встал на колени, а когда прикоснулся губами к её лону, женщина положила руки на мою голову. Одной ладонью спереди взъерошила волосы, зарылась в них, а вторую положила сверху на затылок. Я почувствовал, как по затылку, шее, лопаткам поползли её коготки, и моя голова вмиг оказалась в своеобразной клетке. А после первого спазма кошка включила имплант. Дальше мы кончали синхронно, и как она этого добивалась, мне было непонятно. Я больше вообще ничего не понимал, но это, наверное, было правильно. Главное — делал.
Пришёл в себя рывком, и сразу навалилась приятная тяжесть женского тела. Валькирия словно специально дождалась, пока я приду в себя, и теперь поднялась, выпрямилась, заняла излюбленную позицию этих потрясающих созданий генной инженерии. На мой живот упал водопад её белоснежных, невероятных по расцветке и шелковистости волос, в глаза впился неотрывный взгляд чёрных, почти без радужек, глаз. Она смотрела выжидающе, озорно, свежо.
— Ну что, мечник, отошёл? А я уж думала, переборщила. Когти, определённо, были лишними, ты на них как-то странно реагируешь. С чего бы это? Ну, давай, рассказывай, как проходил своё посвящение.
— Ты права, валькирия. Меня посвящали без импланта. На татами. Кто побеждал — тот ночью имел меня, кого побеждал я — мог иметь, как пожелаю. Такие были условия. А без импланта девочки воспринимали всё, как привычную им игру. С когтями. Да и моя Ри… Приучили меня валькирии к когтям, как источнику удовольствия.
— Вот уж неправильная привычка! Ими и покалечить могут. Или рубцов тебе мало, чтобы понять?
— Плевать на рубцы. Но я понял. Когда тебя вытаскивали, Валери покрошила разведку когтями. Признаюсь, я только тогда уяснил, какое это жуткое оружие в ваших руках. До сих пор картина перед глазами стоит.
— Да ладно, нежный какой, — муркнула девочка, демонстративно проводя коготком по напряжённой жилке на моей шее. — Вот мечницы своими полями работают — там да, такая жуть… Ты что, никогда не пускал импульс в броню? Что там потом остаётся?