— Зачем ты меня звал, Смертный?! — Вновь заговорил Живур, так как я к нему не обратился и даже не взглянул. Я чувствовал тот страх, что хлынул на меня, но моя душа не дрогнула.
— Да, звал, чтобы тебе показать, что договор нарушен. — Повернулся я к середине арены, где стоял знакомый мне старик, но вместо него я увидел мускулистого мужчину, который лицом был похож на Живура, но его возраст был внешне не больше тридцати лет. Но я, невзирая на это, продолжил, смотря как Хиара, так и Хари с Альке готовятся атаковать бога, что стоял перед ними посередине арены. — И я тебе сообщаю, что у дроу нет достойных, тех, кто могут претендовать на руку Хиары, в которой течет твоя кровь. И ей не место на арене! Договор нарушен, у твоей жены нет сыновей, достойных руки той, в которой течет твоя кровь!
— Я сомневаюсь, что в ней есть хотя бы частица моей крови. — Пророкотал голос Живура.
— Зря, Живур! — Прокричал я что было сил, видя, как на арену проскользнув через щит с небольшим шипением, опускается Верховная Жрица, которая несла в себе силу и разум супруги Живура. — Эманации смерти не вредят ей, в ней твоя кровь!
— А это мы сейчас проверим. — Практически промурлыкала Верховная Жрица, а Живур улыбнулся так, что Альке и Хари сделали шаг назад. Альке подняла свой щит, защищаясь, а Хари уже сформировала с десяток небольших пульсирующих шаров, что парили перед ней и были сотканы из первородной тьмы, внутри которых было заключена крохотная частичка силы моей покровительницы.
— Как ты и желал, Альмонд Синигами. — Громогласный голос Живура заполнил арену, неся страх всем, кто его слышал и не мог противиться его силе. Я видел как на трибунах в обморок падали сотни дроу, не выдержав силы его голоса — Настал твой последний день!
— Г-р-а! — Взревел я, что было сил, несясь на аватары двух богов, что пришли убить меня, и мне было плевать — умру я сейчас или нет, но я сотру эту ухмылку как с Живура, так и Матери Всех Дроу.
Конец первой части главы.
Глава 24
Жизнь и смерть — два разных пути, что идут параллельно, не касаясь друг друга, на удалении, но иногда они все-таки идут на сближение. И если они пересекутся, то жизнь всегда обрывается, и этот путь оканчивается безвозвратно. И иногда хватает маленькой мелочи, случайности, чтобы жизнь и смерть разошлись и вновь не сближались еще долго. Но вот такой же мелочи хватит и чтобы смерть коснулась жизни, и всё, обратного пути не будет — это конец. И никто не знает, идя по грани, умрет он или нет, нет никаких гарантий, ведь это грань — острие, которое не прощает ошибок. И я сейчас шел по грани, надеясь на лучшее, но готовясь к худшему. Я был готов умереть, готов был и к тому, что вокруг меня погибнут все те, что мне не безразличны.
Я несся вперед к Кошмару ночи, не жалея себя, и не думая о собственной смерти. Тот страх, что шел от него, меня не будоражил, он не мог проникнуть в мою душу. Нельзя напугать того, кто готов пожертвовать собой, если потребуется. Это просто невозможно.
А схватка была уже в самом разгаре, и я переживал не за себя, видя, как заклинания от Хиары метнулись к богине, которая не знала про заключенных в них эманациях смерти, которые Хиара искала и собирала в своей душе и удерживала их, начиная со второго боевого дня. Но и про второго бога на арене не забывали, к Живуру со спины неслась Альке, её пластинчатые доспехи налились силой, она использовала свою ауру в качестве усиления защиты. А темный сгусток благословения на её ауре словно взбесился, и по её лицу было видно, что он ей причиняет боль, но все же он помогал дроу, а не мешал, и скорость дроу была намного выше моей. Благословение богини усиливало дроу, несмотря на то, что они нападали на её мужа, я думаю что боль которую испытывали дроу, это было всего лишь особенностью благословления.
Легконогая Хари тоже не осталась в стороне, и, не задумываясь, метнула тучу игл в Живура, и они теперь летели точно в его голову и шею, обогнув Альке. Дроу не могли и помыслить напасть на Верховную Жрицу, и они конечно уже поняли о том, что та теперь не совсем дроу. В её теле властвовала Тара, та, что была любовью, а после смерти переродилась в богиню Боли, и стала матерью и покровительницей всех дроу.
Но больше всего, несмотря на двух богов на арене, я опасался магического щита, который образовывал купол над нами. В моей голове проносились догадки о том, что это может быть, и почему оно постоянно активно, при этом пожирая огромное море энергии. Единственное, что я не мог понять, так это откуда он получает эту энергию. Да, она хранится в энергетических кристаллах, но не наполняют же их боги своей силой, ослабляя себя.
Мир вокруг меня словно замер, я чувствовал, как вечность проходит после каждого моего удара сердца, как медленны мои шаги, несмотря на то, что мышцы гудели от напряжения. Живур не приближался, как бы я не старался, время тянулось, и каждый шаг был на пределе моих возможностях. Использовать песок я опасался, оставив его на последний момент как мой козырь, ведь я старался не раскрывать все до последнего момента. Бог, что приходил по душу к каждой из дроу или тех, кто погиб в империи Харсе источал практически видимый страх. Высокий, мускулистый мужчина в чалме с загоревшим, смуглым лицом, с ослепительной улыбкой взирал на меня, протянув вперед руки, как будто готовясь к горячим объятиям.
В моей голове бешено проносились заклинания, а душа сжималась, пытаясь найти в себе то, что называется эманацией смерти. Это единственное место, где она может обитать, и нащупать то место в душе, где рождается эманация, мог лишь тот, кто убивал сам или посылал на смерть. Так объяснял мой свиток, который передал мне Халиф, кто больше убивал — у того больше эманаций, и то не у всех убийц они есть. И меня только в начале удивило, что у принцессы пустынной империи оказалась эманаций больше чем у меня. Но потом, когда ночью в мое плечо посапывала Хиара, я вспомнил, что её руки по локоть в крови. Она из императорской семьи и скольких она погубила разумных за одно десятилетие, мне, как я надеюсь, не убить никогда.
Эманации смерти не создаются или призываются, они либо есть, либо их нет. Хиара нашла в себе эманации смерти, да в таком количестве она могла их переносить из своей души в наш мир, что это её неимоверно пугало. Но я смог её успокоить, напомнив кто её родственник, не говоря о том, почему их такое количество, ведь это немного противоречило учениям некромантов, которые прекрасно знали, что такое эманации смерти, и использовали их в своих заклинаниях высшего порядка. Но у них не получалось извлекать из себя больше одной единицы эманации смерти, да и их нахождение в своей душе у некромантов занимало около тысячи дней, проведенных в подобии комы. То, что я их просто нашел, как говорилось в свитке, это один из даров моей покровительницы, а вот с Хиарой было все не до конца понятно. В свитке четко указывалось, что более одной эманации может быть только у Синигами, да и контактировать с ней могли лишь Синигами и высшие ранги некромантов. Например, как Миуюки, для которой контролировать армию немертвых было не особо сложно. А вот Хиара, имея такие возможности, не была некромантом или Синигами. Как я подозревал, во всем виновата кровь Кошмара Ночи, что течет в её жилах.
Есть легенда, указанная в свитке, что в природных, настоящих, не искусственных живых мертвецах вместо души одна лишь чернота, что и создает эманации смерти, создающиеся непрерывным потоком. И такой воин или маг будет страшнее встреченного титана, что обезумел, ведь того, кто несет в себе эманации великой силы, никогда не остановить. Да и убить такого разумного, имеющего единение со смертью, будет очень сложно. Но это они, легендарные, о тех, кого и не существует, по крайне мере, о них есть лишь слухи. В свитке лишь говорилось, что их существование не подтверждено.
Эманации света и тьмы, и даже бездны, встречаются чаще, чем эманация смерти, но сейчас это было не важно. Когда я все же смог найти в себе эманацию и по телу прошла дрожь, я сконцентрировался на самом простом заклинании, которому учат некроманты своих детей еще до начала обучения в академиях для того, чтобы наказывать нерадивых слуг. У нас не было слуг, но все же и я его изучил еще в Данилаге, как стандартное заклинание некроманта сразу после того, как изучил прозрение. Это заклинание лучше всего действовало через прикосновение, и без разницы коснулся ли ты слуги предметом или рукой.
— Боль. — Мысленно пронесся волевой посыл, что оплел эманацию и в моей кисти правой руки, на которой белел шрам, зазудело так, что я хотел почесать свои кости, сорвав мешающую кожу с мясом.
А тем временем шары уже подлетели к Таре, которая вселилась в свою белокурую Верховную Жрицу, что стояла в кожаном платье. Нет, она не боялась атаки Хиары, а лишь махнула навстречу шару, словно отбивая надоедливую муху. Но не стоило скалиться так ей. Хиара каждый раз рисковала, взывая к своей крови, и создавая эманацию, и она шла на такой риск только из-за того, что у неё не имелось оружия, или заклинания пострашнее, чем эманация смерти для богов. И когда рука аватара коснулась шара, тот не отлетел от удара. Блеснула на краткий миг защита аватара, и черный шар распался, и из него выскользнула маленькая частица, словно одинокая песчинка, которая пролетела через все защитные заклинания и коснулась кожи Верховной Жрицы.
— А-а-а-а-а! — Разразился ужасающий крик боли, а время словно вернуло свой нормальный ход. Верховная Жрица, на лице которой была кровь, стояла с согнутой рукой, на которой не было кисти, а вместо нее торчала белёсая кость. Мясо и кожа отсутствовали до самого локтя, а к ней неслись остальные шары Хиары, сотканные из тьмы, в сердцевине которых была заключена погибель аватара богини Боли Тары.
Улыбка с лица Живура слетела мгновенно, и не смотря то, что нас разделяло уже всего лишь пять метров, он начал атаковать меня. Он был мистиком при жизни, и сейчас просто пропал из моего поля зрения, я не видел его, а несясь вперед, с каждым шагом терял суть того, зачем я лечу вперед, сжимая в руках странную палку. Я видел уже не арену, а мой дом. И сейчас бежал на расправившего руки, встречающего меня с радостной улыбкой моего отца. Как будто целого года и не было в моей жизни, я бежал на отца, держа в руках копье подаренное Агатом. Я не понимал, что делаю, на моих щеках были слезы, я хотел остановиться, но все мое нутро кричало — не останавливайся, это ловушка. А под ногами я почувствовал не доски, а песок, который вдруг подхватил меня и понес прямо на отца. Я видел, как острие копья пробивает его рубаху на груди, с красной вышивкой мамы на вороте. Вот тогда-то меня обуял страх, но морок вдруг пропал и я увидел перед собой Живура.
И все, что я видел мгновение назад, было не важным. Все было не важно, было уже поздно думать, мое тело, противясь разуму, само довершило все, не дав мне допустить ошибку. Топорище уткнулось сперва в защиту бога, не пробивая ее, красноречиво говоря, что теперь дело за моим разумом, которому не стоит медлить.
— Боль. — Взревел я, выпуская эманацию, что проскользила по топорищу, разрушая защитный щит. Когда топорище уткнулось в тело Живура, то эманация вырвалась на свободу, и сразу вошла в тело бога либо его личного аватара — я в этом еще не разобрался.
Песок вздыбился, формируя копья, которые врезались в тело Живура, который словно после пушечного удара в грудь летел назад, разведя руки в сторону. Мой удар топорищем выполнил свою задачу и смог доставить то, что было не смертельно для бога смерти, но являлось все-таки болезненным ударом. Ничего не вечно в этом мире, как живое, так и не живое, или как боги, состоящие из энергии, И я его энергетический контур повредил, несомненно, ведь эманация смерти убивала как живое, так и мертвое и энергетическое. Я видел, как в полете голова Живура сначала встречает тучу отравленных игл, что втыкаются в его чалму и шею. Затем в неё прилетает шипастая булава с такой силой, что Альке не может её удержать, и она уносится вместе с телом Живура в сторону Хари, что уже приготовила свои сабли к смертоносному удару.
Но Живур не был единственным противником на арене, и в момент удара по нему я боковым зрением видел, как к Хиаре несется верховная жрица, от которой шары, сотканные из тьмы, вырывали из тела аватара кусок за куском плоти. И сейчас, пока тело бога еще было в полете, Хиара и аватар Богини Боли Тары сошлись в ближнем бою.
У Верховной Жрицы уже отсутствовала вторая рука до плеча, и часть волос на голове, словно их срезало чем-то горячим и острым, а её пострадавшая от первого шара с эманацией смерти рука сейчас неслась прямо в бронированный живот Хиары. Белесая кость, что торчала до самого локтя руки жрицы, пробивая стальные пластины и толстую кожу брони, наносила свой смертельный удар. А Хиара не оставалась в долгу, удерживая на кончиках пальцев маленькую серую песчинку, погружала её в середину лба аватара. И когда белесый, заострённый конец пробил броню насквозь, и показался из спины Хиары, то голова верховной жрицы взорвалась, и тело, заваливаясь назад, обломило кость в животе Хиары, превращая её внутренности в сплошную кашу.
Медлить было нельзя. Живур еще не коснулся арены, первая капля крови Хиары еще не коснулась песка, и бой был еще далек до своего завершения. А мое сердце, захлебываясь в крови, ноя о пощаде, ведь мои мышцы еще не окончили движения, начало замедлять свой ритм биения. А я всеми способами пытался его остановить и выключить свой разум. С самого начала я знал, что не имеет смысла, насколько удачно пройдет бой в этом мире. Все решит моя схватка в одиночку там, где мне не от кого ждать помощи и стоит надеяться только на свои силы, которых осталось после удара эманацией не так уж и много.
Серые пределы неохотно приняли меня. С болью во всем теле, но я всё же успел и вошел в них вовремя. Богиня Боли еще находилась в своем аватаре, прозрение показывало очень сложный, энергетический контур, который вырывался из взорвавшейся от контакта с эманацией смерти головы верховной жрицы, тело которой еще не упало. Но я и не думал, что будет все так легко, ибо в пределах меня уже ждали.
— Не плохо, очень неплохо для такого молодого Синигами. Не хотел бы я встретиться с тобой как враг через пару лет. — Проговорил с усмешкой Живур в своем старческом образе около аватара, который еще не коснулся арены, а Живура и, несомненно, его аватар соединяла золотая нить. — Тара утверждала, что подготовила нам хорошие тела, а это никуда не годится! А ты как думаешь, Аль?
— Никак. — Грубо ответил я, посильнее сжимая топорище, и делая шаг влево к богине и Хиаре, которые в серых пределах потускнели и замерли. — Думаю, что ты теперь не будешь спорить о том, что в Хиаре твоя кровью.
— Не буду. — Грустно проговорил Живур, наклонившись и подобрав золотую нить, что соединяла его и аватара. — Она моя родственница, но и отпускать так просто вас я не собираюсь.
— За оскорбление смерть? — Улыбнулся я, сделав еще одни шаг. — Другого наказания за дерзость и невыполнение договора никак не избежать?
— Ну, конечно, юный Синигами, мне придется прождать еще целое поколение, чтобы взять мальчика из своего рода. — Улыбнулся Живур, держа в руках золотую нить и рвя её одним резким движением. — И чтобы та ситуация, которая произошла сейчас и претенденткой на выполнение договора не стала женщина, Хиара должна умереть в назидание потомкам моего рода.
— И ты почти этого добился, но ты не спешишь к ней, чтобы забрать душу. — Проговорил я, видя как щит начал наливаться силой и был видимым. Этот жёлтый купол пульсировал, и желтые жгуты, которые раньше казались молниями, теперь тянулись к Хиаре и оплели уже плечи принцессы пустынной империи. — Её заберет ваш сын?
— Нет, это не наше дитя. Это бывший хозяин царства мертвых Аор, который присматривал за дроу, и пустынной территорий до меня, и как мне кажется, я лучше него. — Усмехнулся Живур. — Разрушать древнюю структуру, которая занимается уничтожением и селекцией душ, я посчитал очень расточительным, оставив его в таком состоянии здесь и подкармливая его душами павших воинов на арене, так что от сюда Хиаре не вырваться, она покормит своей душой моего старого врага Аора.
— Я этого не допущу! — Воскликнул я, сделав еще один шаг к Хиаре. Еще каких-то десять шагов, и я смогу что-нибудь придумать, и не дать ей умереть, или один удар, одна эманация и так нестабильная уже однажды разрушенная структура богини не выдержит.
— Да кто тебе это даст сделать? Я предлагаю тебе уйти, как только выйдешь из серых пределов. — Рассмеялся Живур, и сделал первый шаг в мою сторону. Из его рук полился чёрный туман, который на мгновение вспыхнул и загорелся, но он не источал света, а как бы даже источал тьму, в этом пламени я узнал всепожирающее пламя как у Миуюки, и чувствовал эманации смерти. — Молокосос, ты не в той лиге, чтобы дергаться! Беги, пока отпускают, не ты один знаешь, что такое эманации смерти, как видишь.
— Простите, уважаемый дедушка Живур. — Поклонился уважительно я, шаркнув левой ногой в сторону Хиары. — Я приму ваше предложение только в одном случае.
— Ну и в каком? — Сделав еще один шаг, спросил меня Живур, а со щита хлынули к Хиаре плети и я взмолился, чтобы это чудовище не закончила то, что начала Богиня Тара.
— Если она не пробьется к нам. — Взглянул я вверх, беря под контроль песок, одновременно с полным ненависти криком Живура.
— Бездна! — Взревел яростно бог смерти, как только взглянул на потолок огромной пещеры, где сначала маленькое пятнышко начало разрастаться с бешеной скоростью, и из нее на желтый купол, которым был магический контур по переработки душ умерших, и забиранию их в мир мертвых хлынула чернота, которая вгрызлась в купол.
Песок серых пределов все время пока я тянул время, разговаривая, не хотел мне отзываться. Серые пределы — это тот же мир, по крайне мере как я понял в моем ранге Синигами, и я могу войти только на первый уровень серых пределов. Здесь магия и способности работают немного по-иному, с неохотой и небольшим запозданием. Но всё же песок ответил мне и, подхватив меня мгновенно, с бешеной скоростью понеся к Хиаре и к богине, что уже начала выходить в виде энергии из тела мёртвой жрицы.
В моей душе, словно из ниоткуда появилась так нужная эманация, но она была одна, и была последней, и если я её использую не правильно, то умру не только я.
— Лезвие. — Практически прокричал я, приближаясь к Хиаре, выпуская из руки лезвие тьмы, которое со звоном обрезало путы, что на неё набросил Аор, магическое существо.
А сзади меня несся бог, который видя, что на моих пальцах витает серая песчинка, не желал, чтобы я приближался к его жене, стараясь не допустить, чтобы я погрузил эту песчинку в энергетический контур его жены. Не сомневаюсь, в первый раз он её убил именно эманацией смерти, и пусть тогда он использовал не крохотную песчинку, а целый поток воплощения смерти в этом мире. Но во второй раз изменить нестабильный энергетический контур, должно быть, будет легче, а то и вовсе я его разрушу и убью богиню окончательно.
— Остановись! — Прогромыхал в моем разуме голос Живура, но было уже поздно. Эманация сорвалась с моих рук в медленный полет вверх, я решил все же попытаться спасти нас двоих, дать нам хоть небольшой шанс выжить, а не убить богиню. Я подхватил Хиару двумя руками, несмотря то, что в серых пределах это запрещено было делать, и почувствовал такую перегрузку, что чуть не потерял сознание.
Трогать физический предмет, отражающийся в двух плоскостях, было смертельно опасно, ведь мое тело там, позади, а тут лишь моя душа и энергия. Но выбора у меня не было — кость я вырвал, не останавливаясь и унося её подальше от аватара богини. Кость из живота Хиары вышла с небольшим скрежетом об позвоночник, а затем я передал принцессе часть своей энергии, не думая о том, сколько у меня её останется. Передавая как жизненную, так и ту, что бурлила во мне сейчас после боя с аватаром, который наверняка умер. И за его убийство мне досталось часть энергии
— Ты еще не понял? — Вдруг тихо проговорил позади меня Живур. — Аор её коснулся, она мертва.
Я стоял в трёх метрах от богини с Хиарой на руках и в мою голову только сейчас пришло понимание, что все зря. Не имело значение, сколько энергии я в неё волью, я не чувствовал, что сердце Хиары бьется, не чувствовал в ней жизни. То странное чувство, когда ты понимаешь даже с закрытыми глазами, касаясь чего бы то ни было — это живое, а это нет. И сейчас то, что я держал в руках, несмотря на зарастающую в нем дыру в животе, и слышал, как хрустят кости, встающие на место, это был неживой предмет, труп без души.
— Она мертва. — Тихо проговорил я, чувствуя, как чужие руки смыкаются на моей шее, и я даже не подумал сопротивляться, у меня самого пропало желание жить
— Я тебе говорил — уходи! Но ты решил остаться. — Прозвучал уже в моей голове голос бога Смерти, владыки царства мертвых. — Тебе пора вернуться туда, где твое место уже как четырнадцать лет.
Я из последних сил взглянул вверх, держа на руках мертвую подругу, одну из двух немногочисленных людей, которых я мог назвать друзьями. Я чувствовал, как разрушается моя душа, я мог бы сражаться, пока есть хотя бы один шанс из бесконечности, но его не было. У Хиары еще были открыты глаза, которые остекленели, и я последним своим движением, перед тем как сам умру, закрыл её глаза. Тяжело сражаться, когда надежда в тебе умерла, бессилие охватило и меня. И я не знал, на моей душе так сказалась потеря либо Кошмар Ночи все-таки смог сломить меня.
И сейчас, в последние мгновения своей жизни у меня осталось сил лишь безучастно взирать на маленькую серую песчинку, что не спеша летела ввысь. Как вокруг нее уплотнялся жёлтый щит и своим золотыми путами, словно щупальцами он пытается ее остановить. Но лишь они её касались, как уничтожались, рассыпаясь золотым дождем, что падал на меня, а упорная серая песчинка все продолжала свой путь. В то время как из дыры в потолке пещеры лилась нескончаемым потоком чернота, которая бессильно стекала по щиту. Я даже чувствовал ту злость, что она испытывала из-за того, что была бессильна пробить щит. И видела, как я умираю прямо на её глазах, и это её сводило с ума, так как она не успела защитить, помочь, спасти. Но эманация наконец-то коснулась щита, и произошло то, что я и предполагал. Взрыв огласил своды огромной пещеры, образовав на краткий миг прореху в желтом энергетическом теле магического паразита.
В дыру, что образовалась в магическом паразите, питающимся душами погибших на арене, и сожравший Хиару, хлынула потоком сама бездна прямо на держащего мою обессиленную проекцию в сером пределе Живура. Эта черная субстанцией была не сама бездна, но эта черная, вязкая жидкость имела пугающий вид, и про её свойства мало кто знал, так как в основном это зависит от того, кто находится в этой зловонной черной жиже. И я сомневаюсь, что она была безвредной, так как та, что находилась в ней и проскользнула через щит, желала лишь одного — убивать. Я чувствовал её злость, её ярость, и в этом существе не было никогда страха, так как она самая страшная хищница, которую я когда-либо видел.
— Хрен вам. — Шепотом проговорил я, когда Живур разомкнул свою хватку, а я еще раз взглянув на Хиару, добавил. — Умирать мне рано. Пока не отомщу за тебя, я буду жить
Перенос из серых пределов в свое тело как всегда был болезненным, и когда я в своем теле открыл глаза, то успел увидеть, как Хиара, словно сломанная кукла падает на землю, а вокруг меня бушует схватка двух монстров.
На арене у самых трибун стояли две испуганные дроу, что с ужасом взирали на белесую тварь, что рвала на куски аватаров и в этом мире и как я понимаю, в любом из вариантов реальности, как в серых пределах, так и здесь. Живур в своем божественном обличии старика уже успел переместиться на другой конец арены подальше от бестии, что сейчас на него пристально смотрела.
— Асина. — С придыханием, шепотом выдохнул я с первыми ударами моего сердца.