В это же время Белоснежку не волновали мои мысли, и она тихо на меня порыкивала, как только я останавливал свои руки. Огромная волчица была испещрена шрамами, и только малая часть из них была от клыков и когтей. Все указывало на то, что в нашем доме прибавилось воинов, и то, что на шее Белоснежки, как мы её назвали, не сомкнулся ошейник, был шаг доверия к Серому, а не к ней. Но, как оказалось на второй день пребывания в нашем доме семьи волков, именно Белоснежка была намного умнее Серого, а по количеству уровней она была третьей в нашей семье.
Отец и мама уже давно ушли за рубеж двухсотого уровня, Астрид же щеголяла восемнадцатым, и её частенько называли гением огненной стихии, я же подходил к десятому, Серый уже был двенадцати уровневым питомцем. Дед Брани к своим годам растерял уровни, так бывало с приходом старости, и его уровень уже не будет расти, так и застыв на цифре восемь. Белоснежка же уже была матерой волчицей сорокового уровня, встреча с которой в лесу могла обернуться даже для средне уровнего воина смертью, а низкоуровневые таких животных называют просто — хозяйка леса.
— Р-р-р! — Тихо прорычала на меня сорокауровневая Белоснежка, которая сейчас нежилась под моими руками, а могла и просто откусить мне голову.
— Да, глажу я, глажу. — Пробормотал я, вновь и вновь находя под прекрасной белоснежной шерстью шрамы то от копья, то от меча или ножа. — Да как же ты выживала каждый раз?
— Р-р-р. — тихо мне ответила Белоснежка.
Волчица уже была на втором месяце и совсем скоро, всего лишь через пару недель, у нас в семье будет пополнение. И мы вчера гадали, что за волчата появятся. Серый и сам по волчьим меркам был огромен — около ста пятидесяти килограммовым гигантом. Но даже он казался небольшим по сравнению с полярной волчицей, которая точно была весом за двести килограмм, и из-за своих уровней имела такую силу, что была очень опасной. И их дети будут гордостью волчьего племени.
Сзади меня скрипнула входная дверь и мы с Белоснежкой посмотрели на входящего Серого, который аккуратно своей головой закрыл дверь и, проверив что из неё не дует, подошел к нам. Он слегка ткнул меня лбом, отодвинув от Белоснежки, и лег около своей волчицы. Ревнует Серый, только вот кого, пока я не понял.
— Ну, все понял, не буду вам мешать. — Тихо проговорил я, проверив взглядом огромную чашу с водой, что стояла не далеко от их лежака из овечьих шкур.
Сначала Дед Брани предложил соломы им постелить на улице, но посмотрев на ощерившуюся Белоснежку, сказал, что можно и овечьи шкуры положить. А когда волчица демонстративно легла в угол недалеко от очага, то Брани посетовал на то, что в доме нет ни единой шкуры волка. А вот медвежьих шкур он сам не потерпит. Было забавно слышать это от главы клана Бёрнов, который лично голыми руками убил медведя и не одного, но никогда в его доме не было медвежьих шкур.
Постепенно все вернулись домой, первой была Астрид, которая сразу ушла в свою комнату и через пару минут вернулась к очагу. Она решила, как и я, что здесь теплее. Так как, когда я вернулся из академии, в спальне от меня пошел пар. Дом промерз за прошлую ночь и, хотя я постоянно подкидывал в очаг заготовленные поленья, это не могло исправить ситуацию.
Миуюки вернулась с Альриком уже поздним вечером, как раз в тот момент, когда дед под крики возмущения Астрид стаскивал все шкуры к очагу и готовил спальные места прямо у огня, рядом с четой волков, мирно дремлющих и иногда косящихся на огневолосую девушку, которая не давала им поспать своими криками.
— Мама, ну скажи деду, что мы не будем спать у очага! — Воскликнула Астрид, как только Миуюки сняла свою шубу. — Я хочу в спать в своей комнате!
— Альрик? — Спросила моего отца мама, нахмурившись, смотря как Брани тащит из родительской комнаты их постели.
— Холодно. — Многозначно ответил Альрик, и добавил. — Отец, сегодняшняя ночь будет морозной?
— Морозно сейчас! А ночью будет лютый холод! Я не дождался вас, потому сам начал готовится к самому сильному морозу в моей жизни. — Буркнул дед Брани, кладя постели у очага и начав их расправлять. — Что смотришь, костлявая? Миуюки, помогай! Я говорил, что этой зимой мне надо в поход, ну ничего, они сами приползут к моему топору! Чему быть, того не миновать!
— Давайте вас поближе к огню. — Подошла мама и стала помогать Брани, раскладывая первый слой овечьих шкур. — А великанов мы встретим все вместе, ты не будешь один в своем походе.
— И меня это радует, Хель. — Брани назвал маму тем именем, которым её очень давно не называли. — Та, в честь кого тебя назвали на острове, скоро, совсем скоро, лично посетит столицу.
— Отец, не смей спешить к ней на встречу. — Угрожающе прорычал на дедушку Альрик.
— А я чего? Я и не спешу, я готовлюсь и слежу, чтоб вы не встретились с ней раньше меня. — Весело подмигнул Миуюки Брани. — Вы ужинайте и спать ложитесь. А у меня дел много. Я кожи набрал много, да какую! Эх, не зря я дал в морду тому прощелыге двадцать лет назад!
— Отец?! — Хмуро спросил мой отец.
— Альрик, твой доспех я чуток усилил, утром посмотришь, но дополнительные пластины не снимай! Поверь мне, дубины у ледяных великанов пробивают нагрудник очень уж легко. — Весело проговорил Брани, пытаясь уйти от рассказа о том, какую кожу он купил, и кто ему её продал.
Ужин прошел довольно напряжённо, сначала Альрик рассказал, что пропала связь с дозорными кораблями, а потом Миуюки, как бы невзначай, проговорила о том, что уже три дня не видела архимага Агри. И тогда дед Брани встал из-за стола и принес из кузни недоделанные комплекты кожаной брони. Он сел у очага и начал продолжать сшивать шилом и укреплять заклепки на недоделанной броне.
— Я послежу за огнем, а вы ложитесь спать. — Тихо и хмуро проговорил Брани и, взглянув на Миуюки, добавил. — Миуюки, там, в кузне лежат два комплекта метательных ножей. Они, конечно, не из самой лучшей стали, но баланс я сделал под тебя, и они с твоей рукой и глазом будут бить без промаха.
— Спасибо, Брани. — Тихо проговорила Миуюки, и, встав из-за стола и подойдя к очагу, обняла моего дедушку. И это было такой редкостью, что я мог пересчитать эти случаи по пальцам одной руки.
Мы не говорили в открытую, но каждому из нас уже было ясно — народы ледяных пустошей решились на набег. И по тому, сколько сегодня было воинов на улице, мне было ясно, что идут они прямиком на столицу. Это знал или чувствовал наш дедушка, который в силу своего возраста уже для войны не особо годен, и потому постарался подготовить нас перед предстоящей схваткой.
Засыпали мы вчетвером, около меня спал отец, потом мама и Астрид, и никто не мог уснуть. И не из-за мирного и громкого дыхания волков. Не мешали нам и скрипы кожи под шилом дедушки, и даже скрип мороза и щелчки промерзающего дома. Даже рев пламени в очаге нам не мешал, просто в голове каждого из нас происходила буря. Ведь скоро нам придется убивать, либо может случиться так, что убьют кого-то из нас. Народы ледяных пустынь приведут с собой великанов, и будут маги льда, а насланный мороз, как рассказывала нам Ингрид, это мера по укреплению сил магов льда, чтобы не наступила оттепель, которая может подорвать их силы. И силы ледяных магов сейчас на пике, и удар каждого из них зимой раза в два сильнее, чем в другие времена года.
А сражаться будут все, и не только Астрид, которая прошла второе совершеннолетие и уже считается полноценной взрослой. Но даже я, так как, во-первых прошел свое первое совершеннолетие и имею право сражаться за свой дом, а во-вторых, я ученик первого курса, и по умолчанию каждый учащийся — это воин, у которого в обязанностях прописано встать на защиту столицы в случае нападения. Но всё же ночь брала свое, и когда Серый встал и лег у меня под боком, пытаясь меня успокоить, я начал проваливаться в сон. Но успел заметить, как Белоснежка подошла к деду Брани и положила свою огромную волчью белоснежную голову ему на колени. А дед, на удивление, не отогнал её, а начал гладить и тихо шептать.
— Знаю, знаю, плохие идут, но не бойся, здесь ни тебя, ни кого-либо не дадут в обиду. — Тихо разговаривал с волчицей Брани, думая, что все уже давно спят. — Люди не все так жестоки, не беспокойся, красавица. Теперь это твой дом, и твоя счастливая жизнь только началась.
Серый положил свою голову мне под руку, и я провалился в сон, и он не был радостным, хоть и все же был ярким. Я ждал свою работодательницу, но вместо неё пришла Хель, которую я начал было уже забывать. Она стояла в белом платье мертвой королевы, которое я подарил Ингрид. И это платье не было белоснежным, оно было все в крови. Эта великанша под три метра ростом опиралась на окровавленный огромный колун, копия того, что сломал мой отец. Синеватый оттенок кожи левой стороны лица Хель придавал ей мрачности и схожести с мертвыми. Она молчаливо на меня смотрела, как и я смотрел на неё, боясь произнести хоть единое слово.
— До скорой встречи! — Угрожающе прорычала на меня богиня смерти севера. — Я уже рядом.
Хель в мгновение ока оказалась около меня с занесенным над головой окровавленным топором, на лезвии которого все еще были чьи-то волосы.
— Пора умирать! — Взревела богиня и нанесла по мне свой удар, а я беспомощно стоял, чувствуя, как вонзается колун в мое тело под оглушительный треск моих костей.
— А-а-а! — Вскричал я, вырываясь из плена сна.
В очаге все также яростно горело пламя, у которого сидел дед Брани, а у его ног лежали два комплекта брони. Он заканчивал со шлемами, и только скрип кожи остановил мой крик. Так я и замер, с открытым ртом сидя на своей лежанке, слыша, как вдали бьют колокола тревогу.
— Альмонд, все хорошо, это просто сон — Тихо проговорил Брани, откладывая в сторону, шлем для Астрид, испещренный рисунками, которые он всегда наносил на свои работы как обереги. — И вы спите. Астрид, даже не думай вставать.
— Но там же тревожные колокола бьют. — Тихо пробурчала Астрид. Я, видать, своим криком разбудил и её и маму с отцом, либо до меня это сделал далекий звон колоколов.
— Колокола бьют для торговцев, крестьян, жрецов и прочего люда, а мы воины, нас вызовут. — Тихо проговорил дедушка, почесав свою бороду. — Так что спи, внучка, тебе нужно быть выспавшейся, а не нервной перед своей первой схваткой.
В доме вновь настала тишина, и я быстро сомкнув глаза и успокоившись, уснул. Мне ничего не снилось, и я этому был рад, а когда вновь открыл глаза, то было уже светло. Около очага уже была мама, что-то готовя, а на месте отца спал дед Брани, Астрид не было. А отец, сидя за столом, рассматривал броню, которую закончил за ночь для своих внуков Брани.
— Нет, ты только посмотри, он же не кожевник, да и кузнецом он никогда не был, но каждый шов, каждая пластина, это, это. — Начало было шептать пораженно мой отец.
— Альрик. — Миуюки развернулась к отцу с деревянной лопаточкой в руках. — Эта броня сделана для внуков и Брани делал каждый шов с пониманием, что от качества его работы зависит жизнь его внуков.
— Мама! — Закричала Астрид из своей комнаты. — У меня все стены в инее!
В этот момент в дверь не громко постучали, и в нее уже был направлен нож, который словно из воздуха появился в руке мамы. Отец положил свою ладонь на массивный табурет, а из комнаты Астрид запахло паленым.
— Открыто! — Буркнул Брани, который вовсе и не спал. Из-под шкуры и одеял, которыми он накрылся, достал небольшой арбалет и очень быстро, даже не вставая, взвел его и положил в арбалетное ложе небольшой бронебойный болт.
В дом, скрипнув дверью, вошла в своей белой кожаной броне и в меховой накидке магистр света Ингрид. Обведя нас всех хмурым взглядом, она печально улыбнулась.
— Миуюки, Альрик, вас ждет король. Астрид, Альмонд — вы входите в состав отряда воинов от академии, вы будете в первой линии обороны. Астрид как заградительный маг огня, Альмонд как её телохранитель. — Строго, по-военному проговорила Ингрид и в её голосе слышались командирские нотки.
— Так, а ты поешь, потом вместе и выдвинетесь! — Гаркнул на нее Брани, не дав ни кому сказать не единого слова. — Ведь, поди, вместе со звоном колокола на ногах, а дома пусто и росинки во рту с самого первого луча солнца не было!
— Но, я, а там войска. — Начала было говорить Ингрид.
— Позавтракай с нами, магистр света. — Строго проговорила Миуюки, убирая с наших глаз нож, а отец подвинул в сторону Ингрид табурет, который он готовился метнуть мгновение назад. — День будет долгим.
— Только если быстро. — Пробурчала магистр, снимая меховую накидку, а я заметил на ее броне символы тепла, налитые силой.
— Ходят тут бабы всякие. — Пробурчал недовольно дед Брани, снимая тетиву с взведенного состояния со своего небольшого арбалета и убирая болт куда-то в недра своего одеяла. — Спать мешают.
Что такое завтрак, когда практически уверен, что к ужину прольешь кровь, и еще неизвестно — свою или чужую? Весело хрустела косточками ягнёнка только Белоснежка, ведь даже Серый уже готовился к бою, и ему нельзя было сытно есть. И когда после наваристой каши я начал облачаться в свою броню, помрачнела даже светлый магистр.
Ознаменовав, что пора собираться, отец надел свои вороненые доспехи, усиленные на груди дополнительными пластинами. Миуюки также облачилась в вороненую броню, но она была раз в пять легче, чем броня Альрика. И только после этого Миуюки и ожидающая их Ингрид обратили на нас внимание.
Когда распоряжение от двух глав противоположных факультетов света и тьмы были получены нами с сестрой, ко мне подошел мой отец, он печально улыбнулся и обнял.
— Аль, береги Астрид. — Тихо на ухо прошептал мне огромный рыцарь смерти, щекоча своей небольшой бородой мою шею. — И помни, нет запрещенных приемов! И присматривай за спиной сестры.
Отец также обнял сестренку и что-то и ей шепнул. После этих объятий Астрид забрала броню и ушла в свою комнату, стараясь не смотреть на меня, пряча свои слезы. А я начал понемногу облачаться в броню под чутким руководством Брани, который так и не уснул. И только когда я надел броню, то понял слова отца, что дед родился с золотыми руками. Грубая, сыромятная кожа морского крокодила, которую использовал Брани, могла выдержать касательный удар копьем, но была легкой и не сковывающей движения. Да, она была точно не для зимы, но как сказал дед, для этого есть меховые накидки, а когда начнется бой, мороз будет меньшей из моих бед. Я даже вышел на мороз, но кожа не дубела, и даже не было намека на то, что я замерзну в этой броне, а у очага меня ждали специальные сапожки взамен моих невзрачных. Сапоги, обитые тонким металлом были без украшений, но даже на ощупь казались очень дорогими, я никогда о таких даже и не мечтал. И как намекала печать — это была собственность Агата Юкогамы, один из подарков моего дяди, которые у него изъяли. И что-то мне подсказывает, что ни один из этих подарков не осел в сокровищницах короля, и стоящая рядом Астрид в броне, покрытой множеством тонких металлических пластин, была тому подтверждением. На ней также были сапожки, практически идентичные моим, и в первом порядке прозрения они даже немного светились от наложенных на них заклятий. Из оружия я взял неказистое копьё и небольшой щит, с которыми и тренировался, а также свои метательные ножи, и пояс с тремя бутыльками и кинжалами. Небольшой меч, который сделал мне Брани, я повесил на спину, так как он не был моим основным оружием. А заклинания стрелы тьмы и щита тьмы я и вовсе боялся использовать в бою, так как мой источник опустеет после трех применений. И я могу свалиться на снег обессиленным, и нет гарантии, что мои заклинания кого-то убьют. Поэтому колчан стрел и мой лук были моей главной надеждой на то, что я смогу быть полезным в бою.
— Ну, что, пора? — Сурово спросила меня Астрид, блестя стальными пластинами, усиливающими её броню.
— Пора. — Тихо ей ответил, я.
Мы вышли на улицу, которая была заполнена спешащими людьми, они кричали друг на друга. А мы втроем — Астрид, Серый и я шли в академию, откуда вместе со своим отрядом направимся на наше первое боевое задание. И наши головы были холодны, мы не нервничали, так как знали, что сегодня нам придется убивать или умирать. И нервами либо криками этого не изменить, и потому мы молчали, думая каждый о своем. И я чувствовал, как нам в спину тоскливо смотрели два взгляда тех, что остались дома. Украдкой оглянувшись, я увидел Брани, стоявшего на морозе в одной рубашке, и старик утирал своим огромным кулаком потекшие скупые, мужские слезы. Он подготовил своих внуков к схватке, в которой они могут умереть и он ничего не сможет больше сделать. Около него стояла Белоснежка и также тоскливо смотрела на уходящего Серого. Ведь и она не знала, вернется ли отец её еще не рожденных детей.
Конец главы.
Глава 8