— Вот ты и вернулся, любимый, — прошептала она еле слышно, слова давались с трудом, горло припухло, не позволяя говорить в полный голос.
— Я всегда буду с тобой, — горячо пообещал Онн.
— Мы были так счастливы, — словно не услышав его слов, продолжила Хэзер все так же тихо. — Мы с тобой. Я так любила тебя! Колдунья заколдовала тебя, я знаю… На самом деле ничего не было! Но это уже неважно… Сейчас ты со мной. Ты только мой.
— Я всегда буду с тобой, — снова повторил Онн. — Отныне мы не расстанемся больше! Клянусь, теперь мы не расстанемся никогда!
— Нет. Расстанемся, — Хэзер покачала головой. — Расстанемся. Скоро я уйду, мой любимый. Уйду в небесный город. Драккар, что увозит мертвых близко… я чувствую. А ты проживешь еще много-много лет. Будь счастлив! И ты, моя дорогая сестра, будь счастлива и живи долго! Там в небесном городе, в посмертных чертогах, однажды мы встретимся снова. Однажды мы снова будем вместе… Все вместе!
Это были ее последние слова, утомившись, Хэзер закрыла глаза, и спустя несколько часов, после короткой агонии, королевы не стало.
Весь город, нет, все острова оплакивали ее. Хэзер любили за то, что она была дочерью своего народа, за то, что принесла долгий, пусть и непрочный мир в эти земли, остановив кровавые реки, что проливались тут прежде. Многие опасались, что после ее смерти король опять возьмется за старое. Боялась этого и Бломме.
Сотни людей пришли к погребальному костру Хэзер, родившейся внебрачной дочерью бедного крестьянина и ставшей волею богов королевой этих земель. С глубокой скорбью смотрели они на еще незажженный костер, сжимая в руках факелы.
Онн приблизился, взял факел, чтобы первым поджечь облитый смолой хворост, выложенный у основания костра. В отблесках пламени лицо конунга было похоже на непроницаемую маску, а в глазах горел дикий, неукротимый огонь.
— Ты уходишь в небесный город, моя жена! — произнес он, стараясь, чтобы не задрожал голос. — Иди с миром, пусть боги скорее примут тебя в свой чертог. А я клянусь, что отомщу за твою смерть! Клянусь, что разрушу замок Квентина Британского, который повинен в твоей смерти! Убью его самого и его подданных! Я принесу тебе его голову! И каждый житель Британии заплатит мне за твою смерть!
Бломме подумала, что именно этого Хэзер и не хотела бы, ведь более всего она желала мира для Британии. Но клятва уже принесена, и боги слышали ее. Костер уже горит, люди ткнули своими факелами в хворост, поджигая его со всех сторон. Бломме лишь надеялась, что Онн сейчас не в себе. Он не понимает, что говорит и что делает, боль настолько сильна, что не дает вздохнуть, он кричит, будто раненное животное и алчет мести. Но время лечит любые раны. Все успокоится. Ведь Хэзер не одобряла войны.
В скором времени от тела королевы остался лишь пепел, что был развеян над морской гладью, чтобы и море проводило женщину в последний путь.
И вспыхнули сотни и тысячи костров за погребальным костром Хэзер, и горели деревни и замки, горели крыши домов и деревянные корабли, леса и луга. Горели заросли вереска. И рушились ворота крепостей, и бежали люди, преследуемые неукротимыми берсерками, и кровь текла по улицам городов, и двуручный меч Онна был весь в крови.
Одно поселение за другим стирали дружинники Онна с лица земли, а сам конунг, не зная пощады, казнил врагов, одержимый местью и слепой яростью. Рана в его душе болела и кровоточила, и, разрушая все вокруг, надеялся он исцелить свою боль. И подчинял он себе британские города один за другим, и в его сундуки рекой текли золотые монеты и драгоценные камни. Но впереди была главная твердыня противника — замок Квентина Британского, великого и сильного воина, равного противника, встречи с которым Онн ждал долгие года и чьей смерти желал теперь так страстно.
Когда дружина подошла, наконец, к воротам замка, могучей крепости, укрепленной рвом, с тяжелыми массивными воротами, конунг велел разбить лагерь и готовиться к длительной осаде. Онн прекрасно понимал, что штурмом не взять такой замок, стены его неприступны. Но даст ли что-то осада? Хэзер просила Квентина явиться на поединок, отправиться с нею на северные острова. Но Квентин отказался сдержать клятву, он предпочел послать викингам чуму, чтобы та завершила начатую войну. Ведь мор косит лучше и надежнее, чем самый острый меч.
Без сомнения, британский король слышал о смерти Хэзер и догадывается, что Онн не простит нанесенного оскорбления, Квентин знал, что дружины викингов, а также их союзники с Белого острова, воины короля Магнуса, явятся под стены его города. А значит, он подготовился к осаде, запасся провизией и оружием, собрал свои войска и укрепил город. Что до воды — крепость большая, наверняка, внутри множество колодцев с питьевой водой, да и дожди тут не редкость. Долгой может быть осада, а близится зима. Продержатся ли сами викинги?
Конечно, оставался и прямой путь — призвать Квентина сдержать клятву и выйти на поединок. Но король бриттов, однажды уклонившись, вряд ли выразит желание сражаться с конунгом, чьим мечом движет жажда мести и справедливости. В глубине души Квентин верил в «суд правды», верил, что тот, на чьей стороне правда выйдет победителем из битвы. И, являясь клятвопреступником, понимал, что в этот раз — правда не на его стороне. А если взглянуть иначе — он защищает свой город. Защищает от чужеземных захватчиков, что во второй раз явились под эти стены, чтобы обагрить кровью улицы прекрасной крепости.
Часть 4. Британия Глава 10 Убогий 10.1
И кровь за кровь без меры потечет…
М. Волошин
Понимая все это, Онн тем не менее решился попробовать. Как и много лет назад, конунг вновь приблизился к стенам крепости и крикнул так, чтобы его услышали:
— Квентин Британский! Мы вернулись к твоему порогу! Ибо наш поединок был назначен много лет назад! И время пришло. Ты — мой враг. И ты умрешь! Твой замок станет руинами. Но жители города ни в чем не повинны. По дороге сюда было пролито немало крови, ты слышал об этом, ибо молва людская бежит впереди любого войска! Но довольно! Если хочешь спасти своих людей, призываю тебя сдержать клятву! Выходи против меня, как было уговорено, и люди твои останутся невредимы!
И снова Онну пришлось подождать, Квентин намеренно выдержал паузу, чтобы заставить северянина поволноваться, а заодно и поднять цену каждому своему слову.
— Почему ты так уверен в победе, северный король? — наконец, крикнул он со стены.
— Победа будет моей, ибо так решили боги! — громко ответил Онн. — Потому что на моей стороне правда! Докажи, что не трус и достоин носить корону бриттов! Выйди же и исполни клятву!
— Я не трус, — откликнулся Квентин. — Я дал клятву и сдержу ее. Наш поединок состоится… Когда войдешь в замок.
В голосе Квентина послышался ехидный смешок, а Онн побагровел от ярости. Подлый негодяй! Он думает, что могучие каменные стены спасут его от неумолимого рока! От руки судьбы! От данной клятвы! Но нет, ничто его не спасет!
— Ты трус, как я и думал, — снова крикнул Онн, — Что ж. Да будет так! Я войду в твой замок, а после мой меч пронзит твое заячье сердце, и я принесу твою голову жене, ибо в том поклялся именем Одина! Но мы не варвары. Пусть женщины и дети, а также все, кто не хочет воевать с нами, покинут город. Даю тебе слово, мы их не тронем. Каждый, кто покинет крепость, будет в безопасности и никакой вред не будет ему причинен! А после рассадник чумы будет сожжен дотла, чтобы черная смерть не расходилась отсюда по всем островам! Квентин Британский, помни, что великаны ада вам не помогут выстоять теперь! Три дня я даю тем, кто хочет уйти! Мы терпеливы. И мы будем ждать.
С этими словами конунг поскакал прочь, а его дружинники последовали за ним от стен крепости. Туда, где Онн приказал войску остановиться и разбить лагерь. Соорудив шатры и выставив дозорных, викинги приготовились выжидать. Некоторых сразу же сморил сон. Другие сидели подле костров, шутили друг с другом, чистили доспехи и насвистывали веселые мелодии. Они верили в непобедимость своего короля и нисколько не боялись поражения. Викинги понятия не имели, что конунг собирается делать по истечении этих трех дней, было ясно, что стены крепости не дрогнут, даже если придет сюда сотня таких дружин, но они не сомневались в Онне, в его счастливой звезде, всегда приводившей к победе. И потому беспечно отдыхали от долгого перехода и готовились к новым битвам.
Конунг тоже отдыхал до вечерней трапезы, а после снова скрылся в своем шатре. Тревога не покидала его, он знал, что пришел, наконец, к желанной цели, но не знал, что делать ему дальше. Как покорить неприступную твердыню? Поздней ночью отправился он в поле и, оставшись один посреди бескрайней вересковой пустоши, подобной той, где однажды встретил Хэзер, упал вдруг на колени, поднял лицо к небесам и произнес молитву, самую горячую из всех, что творил когда-либо.
— Всесильный отец воинов, Один Одноглазый! Премудрый и превеликий! Даруй мне победу в этой святой битве! Да поразить врагов, дай отомстить! Позволь моему сердцу, наконец, успокоиться! И я принесу тебе такие жертвы, каких никто не приносил прежде! Я готов заплатить любую цену, царь всех богов! Лишь только пошли мне знак…
И едва произнес Онн эти слова, как вдруг прямо с неба, пролетев сквозь тучи, камнем рухнул гигантский орел, он опустился совсем низко, так, что чуть не задел конунга своим крылом, но у самой земли вывернул и снова взмыл вверх, а тот, потрясенный, смотрел ему вслед. Никогда прежде не видел он орлов такого размера, никогда орлы не подлетали так близко к человеку! Не иначе, то был вовсе не орел, но одна из дев битвы, одна из храбрых валькирий, что приняла облик орла этой ночью, дабы осенить северного короля своим крылом и послать ему благословение перед поединком!
Молитва его была столь горяча, что высоко, в небесном городе Асгард, населенном богами и прекрасными девами-валькириями, услышали слова конунга. Молитва достигла и ушей Одина, всемогущего повелителя асов, и глубоко задумался мудрейший из мудрых, не зная, что следует делать ему теперь. Легкой походкой золотоволосая Фригг-возлюбленная, приблизилась и тихо произнесла:
— Зачем ты послал ему знамение победы? Разве правильный это путь? Ты видел мое полотно, и видел узоры, что на нем…
— И что же говорят твои узоры?
— Ты знаешь сам. Наше время уходит. Все заканчивается. Радужный мост вот-вот рухнет, миры разбегаются. Скоро не будет нам дороги на землю. Близится гибель богов. Ничего не остановить. Так зачем тебе эта победа? Не будет от нее проку. Оставь тщеславие.
В задумчивости Один смотрел вниз, в Мидгард, где ожидалась битва. А небесные кони валькирий уже били в нетерпении копытами, ожидая, что скоро поведут сотни и тысячи павших героев в мрачную, но торжественную пиршественную залу, в посмертный чертог, где предстоит им отведать волшебный напиток — мед, что доступен лишь бессмертным.
Между тем, впечатленный произошедшим, конунг поднялся и пошел назад, к лагерю. Его сердце гулко стучало, никогда еще царь богов не посылал ему столь явного знака! Победа будет за ним! Эта мысль заставляла все внутри петь от радости: он и не верил уже, что может обрадоваться чему-либо!
Глава 10. Убогий 10.2
На обратном пути, когда шел конунг назад к лагерю, посреди вересковой пустоши, такой же, как та, неподалеку, где встретил однажды он Хэзер, но бескрайней и бесконечной, ему неожиданно встретился старик. По виду — британский крестьянин, в длинном сером балахоне, рваном и бесформенном, напоминавшем больше грязные лохмотья, нежели одежду. Голову его покрывал странный убор, а скорее кусок тряпья, длинная борода, спутанная и давно нечесаная, была такого же оттенка, как и весь его нищенский наряд. Старик подобострастно поклонился конунгу, склонившись почти до земли.
— Привет тебе, Онн-конунг, король северных островов, — произнес он неожиданно глубоким голосом, которого никак невозможно было ожидать в таком тщедушном теле. Несмотря на высокий рост старик был очень худым и даже костлявым — в чем душа держится! Да еще странно прищуривал левый глаз. Кривой что ли?
Онн небрежно кивнул убогому, собираясь пройти мимо.
— Ты не смотри, что я так плох, — усмехнулся старик, отчего его седая борода затряслась, а вся нелепая фигура вздрогнула. — Это после мора, еле выжил.
— Понятно, — бросил конунг. Упоминание мора не добавило ему желания беседовать со странным стариком.
— А к тебе я пришел с хорошими вестями, — продолжил неугомонный британец. Онн остановился. Что за хорошие вести такие?
— После чумы, что унесла мою семью, нет у меня никакой причины любить короля Квентина. Ничего он не сделал, чтобы помочь беднякам, которые тысячами умирали на улицах города. Разве что трупы сжигали, и то не так быстро, как следовало бы. К тому же, Квентин всегда был суров с нами. Но до нас дошли слухи, что у себя на севере ты подарил хорошую жизнь людям.
— К чему ты ведешь? — нетерпеливо перебил Онн, чувствуя, однако, что от старика может быть толк.
— Левая стена замка уходит к морю, а правая — к зеленым холмам. У подножья тех холмов есть глубокие пещеры. В них — длинные переходы, что копали еще римляне, когда строили колодцы. По ним твои люди попадут в замок. Входы заложены камнями, но вы сможете их разобрать. Стены, что закрывают выход, не так прочны, как крепостные, твоим людям ничего не стоит разрушить их. Вы войдете в крепость без труда.
— Что хочешь взамен? — спросил Онн убогого старика. Почему-то ему казалось, что столь почтенного возраста человек не может обмануть.
— Когда войдете в замок, обещай, что не тронете простых людей. Не сожжете наши дома, не отнимете нашу еду?
— Хорошо, — конунг кивнул. — Благодарю тебя, почтенный. Как звать-то тебя?
— Имя мое неважно, — откликнулся тот. — Прощай, Онн-конунг.
Старик поклонился до земли, и конунг, кивнув в ответ, пошел своей дорогой.
— Подожди! — раздался позади вдруг старческий голос. Онн обернулся.
Убогий снова приблизился. Он прихрамывал, каждый шаг давался ему с трудом, как вообще оказался он так далеко от города? Как добрался сюда?
— А лучше, — доверительно прошептал он, склонившись вдруг к конунгу совсем близко, — мой тебе совет, не ходи к холмам. Не ходи к крепости. Возвращайся домой. Возьми другую жену, родите сыновей и дочерей. Правьте северными островами долгие годы. Не принесет тебе удачи эта битва, не принесет радости.
— Что?! — воскликнул Онн, не помня себя от возмущения, — Да как ты смеешь, глупый старик, как смеешь говорить мне подобные слова! Как смеешь давать советы! Или ты колдун?
— Нет, я простой человек…
— А коли простой человек, так не смей советовать королю! Сам Один послал мне знамение победы, как можешь ты говорить о поражении!
— Я и не говорил о поражении, — усмехнулся старик в бороду. — Говорил лишь, что победа не принесет тебе радости. Королева твоя родилась в наших краях. Ходили слухи, что она не любила войну. Хотела мира для бриттов. Что ж ты истребляешь ее народ, прикрываясь именем Хэзер?