Приятно, что Аггей проявил личную самостоятельность и наотрез отказался копировать строительный дизайн мастеров Династии. Я ему советовала обратное, каюсь, но в этом вопросе он был категоричен: «Извините, но никаких башен!» Им запланировано и построено только одно высотное здание − храм Асов − да и то в виде узкой пирамиды с флюгером в виде огромного человеческого Ока на самом верху. Без понятия, что это означает в конкретике или в символике, но впечатление производит сильное. Как и шероховатый пластик стен, стилизованный под четырёхгранные камни. Прикосновение к нему так называемого «человека без Идеалов» оставляет чувство обжигающего холода, а люди с Идеей в душе будут ощущать блаженное тепло − так мне сказали. Не представляю, как подобное возможно сотворить. Да и не моего ума дело. Просто принимаю к сведению. Я ещё мало знаю о новом человеческом сообществе, куда попала − рыцарь Серж в своё время учил меня совсем другим вещам.
Серж, бедный Серж… Я постоянно гоню прочь мысли о нём. Понимаю, что это не слишком достойно и даже трусливо, но ничего не могу с собой поделать. Утешаюсь старой русской пословицей времён Святогора: «Не тобою этот гвоздь забит − не тебе его и вытащить»…
Пальцы Аггея неожиданно коснулись моего запястья и нежно сжали. Я по-прежнему не отвечаю на подобные знаки внимания, хотя руки уже давно не отдёргиваю.
Хвала северным Асам, что хотя бы здесь мне не напоминают или не говорят в открытую о том, как я изменилась! А то и Филипп сокрушался по этому поводу, и сын Командора смотрел, как на безнадёжно больную… А уж Ольда так вообще при встречах выкатывала наружу глаза, полные лицемерных слёз. Типа лучше бы уж ты померла, чем выросла в такую… Я щадила её чувства и, кажется, напрасно. Нужно было громко, открыто, в лицо ей и остальным объявить, что я наконец-таки стала старшей.
Да, я Старшая Королевна! Как с точки зрения биологии, так и морали настоящих властителей. Которая, в первейшую очередь, заключается в личной ответственности за подчинённый тебе волей Богов человеческий социум. А не в бесконечных дворцовых интригах ради удовольствий и выгоды. И как приятно сознавать, что мой новый друг именно такой! Невзирая на досадные помехи со стороны мелких эгоистов вроде Саверия и Тита, он железной рукой создаёт новую систему единого приграничного контроля. Новый порядок. И мой королевский авторитет всемерно поможет ему в этом.
− Что думаете насчёт своей боевой неудачи? − осторожно спросил атаман. − Для нашей операции она даже лучше победы, но не мешает разобраться в причинах!
− Их две и никаких загадок, − вздохнула я. − Отъелась и обленилась: слишком много гуляла то там, то сям и легкомысленно позабыла о тренировках, это во-первых. Сегодня же их возобновим в полном объёме. А во-вторых…
Тут я сперва запнулась, а потом и вовсе замолкла. Ибо тема была настолько деликатной и даже в некотором роде табуированной, что её старались лишний раз не касаться. И я не испытывала уверенности в необходимости прикосновения к ней именно сейчас.
Для меня самой никаких сомнений не было: страшная суть Медянки проявилась во время схватки настолько бесстыдно и откровенно, что оправдательного приговора не добился бы ни один судебный защитник. Но для самолюбивого (в хорошем смысле) Аггея такая новость может оказаться крайне болезненной. Особенно, если Мина родом из его ватаги.
− Вторая причина кроется в незнакомом коне, − солгала я. − Никогда не ездила на иноходцах. Он плохо слушается привычных мне движений коленями, и вообще… Кстати, вы не наводили справки о происхождении этих самых «охотниц»?
Последняя фраза была совсем «некстати», и я отвернулась, чтобы не выдать себя. Но атаман, кажется, ничего не заметил.
− Разумеется, наводил, − спокойно подтвердил он. − Ещё тогда, зимой, сразу после безумной заварушки с ними, Титом и Сержем. Разве можно было обойтись без придирчивого расследования? Вас по этим вольным девам что-то конкретное интересует?
− Да нет, лишь общая информация, − снова слукавила я. − Откуда прибыли, особенности характеров, личные слабости и недостатки… Нам же предстоит выбивать их с Базы!
− Точнее, выживать, − с мягкой улыбкой поправил меня Аггей. − Силовая акция ни к чему хорошему не приведёт, а вот грамотная осада… Есть надежда на переход к нам супружеской четы Инфантьевых?
− Очень слабая, − честно призналась я. − Они ведут самостоятельные игры, не слишком мне понятные. Договориться с ними, боюсь, не получится. Но коронная причина для нажима была и останется: отказ оплачивать аренду станционной территории. Тысячу биостимуляторов им сейчас не найти, уверена в этом.
− Ну, они нам особо и не нужны, − усмехнулся Аггей. − Вы полностью правы: главное − это предлог для нашего вмешательства, и он абсолютно законный. Насчёт вашего вопроса… Если мне не изменяет память, то расклад таков: четырнадцать «охотниц» явились из отряда Тита (троих уже нет в живых после зимних событий, две долечиваются в особняке у рыцаря); двое из братвы Вахтанга, двое от Нила, одна моя, одна с севера… Самая важная, пожалуй, Яла-Ящерица, дочка покойного атамана Иннокентия, она привела с собою ещё троих. Ну а дедушка лихой Энки-Куницы − всем известный и почитаемый престарелый брюзга Саверий. Близняшки Рыси тоже из его гнездовья. Подсчёт закончен!
− Значит, исключая мёртвых и больных, состав нахалок, прибывших оккупировать Базу, таков: 9+2+2+1+1+4+3, − не слишком последовательно подытожила я. − Всего двадцать две боевые единицы. Можно узнать, кто из них твоя?
− Никаких секретов. Это Римма-Росомаха… О, Марина, что с вами?!
− Ничего… просто до крайности неожиданно, − пробормотала я, мелко растирая ладонями побелевшие щёки. − Если не ошибаюсь, именно она вела «охотниц» в лобовую атаку против вашей заставы!
− Так оно и есть, её опознали уцелевшие парни. Грустно. Теперь Римма, как говорится, «отрезанный ломоть». Точнее, отпавшая горбушка, ибо близких у неё нет, не нашли мои люди. Именно такие индивидуалисты и обожают сбиваться в собственные стаи. В надежде, что они станут для них заново родными. Но общество одиночек невозможно − это осознаётся порой слишком поздно…
Во мне неожиданно проснулось некое конспирологическое начало: я принялась размышлять над возможностью перевоспитания дикой лесной росомахи в ручную и послушную. Теоретически это выходило запросто, но вот с практическими рекомендациями ничего не получалось. Но я упорно ломала голову до самого входа в богатырское поселение.
Вот уже который месяц здесь кипела грандиозная, неумолкающая стройка. Вся полезная площадь была разбита согласно плану на равные квадраты, за исключением большого круга в самом центре, где уже высился Храм и сверкала на солнышке блестящими круглыми куполами личная резиденция самого верховного атамана. Это было единственное здание в три этажа среди массового поголовья стандартных двухэтажек. Аккуратные домики из термостойкого пластика и стекла должны были обеспечить семейное население добротным жильём, а одиночкам предназначались опять же благоустроенные казармы. По сравнению с временными хижинами прошлых лет и кочевыми палаточными станами это был настоящий городской уют. Новый командир проявил заботу о своих подчинённых и на словах, и на деле − не удивительно, что его с энтузиазмом поддержали все, от мала до велика. Не только мужчины − женщины, девушки и подростки работали с утра до ночи буквально не покладая рук, и вокруг всегда царило радостное оживление. «Впервые и для себя» − под таким девизом можно горы свернуть.
Я часто ясными вечерами поднималась на самую верхотуру Храма, к странному, загадочному Оку, и смотрела, смотрела… Во все глаза, в уголках которых нет-нет да и набухали невольные слезы радости. Как понимаю, это был мир, по которому я всегда неосознанно тосковала − близкий и нужный своей открытостью и полным отсутствием официозной фальши. Надменные, высоченные башни, которыми так кичилась высшая аристократия нашей Династии, теперь казались мне скопищем гигантских червей-гномов, высунувшихся однажды из-под земли похвастаться своим убогим существованием, но забывших про утренние лучи враждебного им солнца и застывшие от его света навсегда. А уцелевшие уродцы снова разбежались по своим бесконечным подземельям, где и прячутся чуть ли не от рождения и до кремации. А ведь даже ненавистные мне малышки-трансформеры стремятся наверх − о, Боги, какая чудовищная ирония!
В последнее время я не раз задумывалась над тем, как мы все дошли до такой несуразной жизни. Получалось, что когда-то очень давно наша Терра-Земля была густо заселена, даже с избытком. А природных и общественных ресурсов не то чтобы на всех не хватало… просто ими владело очень ограниченное число людей. Не только тогдашняя знать − и даже большей частью как раз не она! − а ещё и масса энергичных, беспринципных негодяев. Мерзавцев от промышленности, энергетики, образования, науки, культуры… «И сказал брат брату: это − моё, а вон то − моё же!» А в ответ неизменно получал: «Не брат ты мне, тварь презренная!» И начинались, и шли бесконечные разборки на века и тысячелетия…
Почему так сложилось? Кирилл Инфантьев, помнится, объяснял такое положение вещей некими дьявольскими кознями. Ну, изначальную причину вмешательства надмирной Злой Воли в скучную земную повседневность я не поняла, а вытекавшая отсюда конечная обречённость человеческой судьбы меня тем более не устраивала. Подлая сестрица Мстислава Ласкэ, большая сторонница так называемой «Нордической религии», толковала проблему немного сложнее, но в целом доступней: изначально Вселенной правили две силы − пространственное Равнодушие и астральная Духовность, которая и подтолкнула мёртвое мироздание к оживлению путём так называемого «Сверхвзрыва». В итоге безразличие космической пустоты переросло в материальное, а Дух породил свою практическую субсистему «Ум» в качестве действенного способа грядущего развития. Но для физического существования Ума необходима была оболочка, вместилище, которое пришлось создать из косной и постоянно умирающей материи − иного материала в наличии не имелось. Эта оболочка получилась, как и положено временному несовершенству, предельно эгоистичной; она жадно требовала для поддержания своего бренного существования самых разных ресурсов, причём порой явно излишних, а то и просто вредных. Имя ей − «человек», который с тех пор и состоит из телесного Зла и вселенского Духа, упорно борющихся между собой за главенство над прикладным универсальным инструментом трансформации бытия, размещённым в черепной коробке. Душа для надёжности стремится реорганизовать его в «разум», то есть в «ум дисциплинированный» (в качестве дисциплины неизменно предлагались любая гуманистическая мораль и этика), ну а Телу вполне хорошо и так…
По мнению нынешней Хельги, именно нордический пантеон − Асы, Ваны и Гримтурсены − пускай метафорически, но почти идеально отражает суть изложенного мироустройства (умное, духовное и телесное). У меня тогда создалось впечатление, что подобная структура бытия её полностью устраивает, ибо не обязывает ни к какому личному самосовершенствованию. Что ж, ныне это в полной мере подтвердилось.
А вот рыцарь Серж, выслушав данное толкование, с привычной ему ехидностью заметил, что всё это, конечно, приятная и утешительная литературка, но отчего же при подобной космогонии в качестве главного условия жизнедеятельности человека (да и не только его) стала плотоядность − животная или растительная? «Почему кусательный "ням-ням" и "хрум-хрум", а не экономичный и гуманнейший фотосинтез или хемосинтез?» − вовсю ехидничал он. Мне нечего ему было ответить. Тем более, после неоднократного наблюдения за нашими девочками-биороботами, которые как раз и питались энергетически подобным образом. Как вспомню блаженную физиономию той же Юрико, сладко нежившейся на жарком солнышке, так воистину завидки берут…
− Ваше Высочество! Светлая госпожа Марина! Как мы рады вашему возвращению!
Мама моя, печальная Алехандра, я и не заметила, как нас окружили! Задумалась о непонятном, завоспоминалась…
Казалось, вся работа в округе разом приостановилась − было удивительно тихо, и лишь откуда-то из леса доносился слабый плач одинокой зозули. На нас с Аггеем смотрели десятки, если не сотни, восторженных глаз… нет, пожалуй, лишь на меня одну.
Я вскинула вверх обе руки и взмахнула ими, как крыльями, в каком-то нелепом, вымышленном приветствии − но откуда мне знать, как королевнам подобает встречать любимый народ? И вот тут и грянуло: невероятный рёв восторга был мне ответом. Впрочем, тишина воцарилась сразу, едва мой атаман выставил перед собой обе раскрытые ладони.
Наверное, нужно было что-то сказать? Да, но от меня как-то сразу вдруг сбежали все мысли и слова. Я тупо стояла и смотрела на эти самые разные лица − добрые и не очень, старые и молодые − а по щеками моим медленно ползли две неровные влажные струйки.
Вперёд вышел старый седой дружинник по имени Гордей, уважаемый всеми в этой ватаге. Он отдал мне земной поклон, потом поясной − своему вожаку и степенно молвил:
− Воистину сами боги прислали сюда вас, о драгоценная свет Марина Александровна! Мы всем миром просим − нет, простите за дерзость, требуем, чтобы вы официально, наконец, стали нашей повелительницей! Довольно этим напрягать, иначе раскол и смута грозят нашему воинству. Верно я говорю, братья?
Очередная ревущая волна едва меня не оглушила. В некотором смятении я обратилась взглядом за поддержкой к Аггею − и он тотчас упал на одно колено. И протянул навстречу мне обе руки, словно умоляя…
Я долго молчала, но не от колебания, а потому что горло и онемело, и пересохло. Но хрипеть или шепелявить в такой момент было невозможно, и пришлось терпеливо дожидаться, когда членораздельные звуки ко мне вернутся в полной мере. А когда почувствовала это, то громко и резко ответила:
− Я согласна.
И снова атаманские ладони, слегка поднявшись, вмиг остановили многоминутный, невероятный шум и гвалт, словно срезали. Я, дважды сморгнув, проверила глаза − почти сухие.
Гордей степенно подошёл ко мне, и в его руках я увидела два больших разноцветных стяга. Снова низко поклонившись, он подал их мне и сказал:
− Выбирайте, как того требует в таких делах старинный обычай. В одном случае прежняя высота и спокойствие − в другом новое величие и борьба за него. Мы ждём!
Я глубоко, с шумом, вздохнула. Как это говорится, «поворотный момент»? Но уже некуда поворачивать − только прямиком! Или «отчаянный шаг»? А разве и это роковое движение давно не сделано?
Я решительно обхватило пальцами левое древко − настоящее, без синтетики, тёплое от благодатного июльского солнца. И сразу все передо мной расступились.
В оглушительном молчании мы дошли до Храма − как же вовремя его выстроили! Посмотрела Аггею прямо в глаза и протянула руку. Он очень смутился, но бережно взял меня за пальцы. И мы вдвоём начали долгий подъём к самой вершине.
Лестница змеилась винтовая, привычная − но не внутри строения, а снаружи. Перила были тонкие, а высота огромной, не менее пятидесяти метров… Да какая разница? Хоть тысяча!
На предпоследней площадке мой атаман остановился и тихо сказал:
− Дальше мне нельзя, Королева. Теперь только ваш путь.
Я кивнула. Какие проблемы, остаток пройду самостоятельно. Милый Гордей немного ошибся: это и высота, и величие вместе.
Ещё тройка шагов… ещё парочка… один остался. Вот и таинственное «Око» − смотрит на меня в упор, будто насквозь сверлит. Не боюсь!
С усилием я загнала заскорузлое древо стяга в тугой флагшток − и на ветру бешеным вороном затрепетало длинное, узкое полотнище. Интересно, откуда оно у них? Наверное, издревле хранили.
Передо мной расстилалось моё новое королевство − первое в жизни, настоящее! А дальше меня ожидает война за старое, ещё более законное. Готова, не отступлю.
Вдруг, словно стало невмоготу без поддержки, я устремила нервный взор на Аггея. А он метнул точно такой же в меня. Неужели думает, что я ещё колеблюсь?
На сей раз с моим горлышком было всё в полном порядке. Укрепив голосовые связки «истинной силой», я раздельно выкрикнула − и мой голос прокатился незримой волной от леса и до гор:
− Я, Марина Первая Рэчери, прилюдно и безоговорочно объявляю себя новой королевой Династии! По рождению, по крови и по праву старшинства. Так называемая «Хельга», обманом захватившая власть на севере, с этой минуты считается самозванкой и подлежит свержению! Dixi!
Снизу на меня все взирали восторженно… и один почти влюблённо. Но внимательнее всмотреться и убедиться в этом мешало развевающееся чёрное полотнище.
БЛОК СОБЫТИЙ № 1 (Атаман Аггей «Тихий»)
4. Атаман Аггей «Тихий» (глава объединённых отрядов богатырей).
Выслушав доклады есаулов, я после ряда уточняющих вопросов отпустил их. Дел невпроворот, повсюду нужен глаз да глаз. И командирский голос: уточнить, разъяснить, ободрить… А порой и носом ткнуть, чтобы на путь истинный направить.
Встал из-за стола, прошёлся по комнате. Она в моей штаб-квартире самая большая и светлая, но перед встречей с подчинёнными я всякий раз её затемняю. Так почему-то больше значительности и уважения − во властной атрибутике древнейшие учёные разбирались отменно.
Обстановка, конечно, не аскетичная, а деловая: массивный, длинный стол (я один на своей стороне против нескольких человек с другой − это впечатляет); слева и справа высятся бюро и картотека − пустые, но смысл их в другом; над головой большой цветной фотопортрет Марины в золотой короне. Пётр советовал ещё поставить по бокам пару охранников при сверкающем вооружении, но по здравому размышлению я от этой заманчивой идеи отказался. Перебор покамест.
Вход в личные покои, замаскированный под зеркало в вычурной раме, распознать было невозможно, но для полной надёжности я запланировал в будущем поставить защитную систему «фальшивого отражения». Впервые увидел в мегаполисе витязей и оценил. Как только я и Маришка прошли сквозь неё, так сразу же иллюзия твёрдого стекла не просто восстановилась, а со смертельной функцией: любой, кто в течение получаса (параметр можно менять) рискнул бы последовать вслед за нами, воистину обратился бы в ничто, распался на атомы. «Нулевая субстанция смерти», или как её там. Надо же, сколько у Династии припасено разного убойного дерьма! Хотя и не для удобрения почвы. И порой полезного в ином отношении.