Хриплый голос Родимца указал на личность автоматчика-транжиры слева.
Снова очередь в неизвестном направлении. Трах-тибидох почти над головой.
Внезапный протяжный вой на высокой ноте ввинтился в уши. Медведев распахнул рот от удара по барабанным перепонкам, и зажмурился, вдавливаясь в землю. Секунда, два, три…
Чёрт! Да куда ж!..
Вой оборвался внезапно. Тишина. Даже пули не стрекочут. Пару раз хлебнув воздуха и ощутив себя вполне живым, Михаил вытащил оружие и снова приподнял голову. На этот раз — осторожнее.
Тихий лес. Ни шевеления, ни звуков. Только покошенные ветви ещё сотрясались.
Слева корчился Родимцев. Вжавшись лицом в уже перепаханную телом хвойную подстилку, он тихо матерился и елозил. Справа за сосенкой к земле припал Полынцев. Рожа в крови. В руках пистолет. Обменялись взглядами. Глаза командира «раверсников» были настолько же ошалевшими. Значит, тоже ещё не врубился в ситуацию. Впереди, сзади, с боков россыпью чёрных и зелёных конфетти — вперемежку бойцы «Р-Аверса» и «Тайги». Лежбище очумелых варанов. Медведев обернулся к Родимцу — того всё также корчило. Рванул вдоль земли. Оказавшись вплотную, завалил раненого на бок и шёпотом выругался. Словно мелкой тёркой прошлось нечто по телу лейтенанта. Ткань — в порезах, сквозь них кровь просачивается, смешивается с хвоей и землёй, грязью пропитывает… Хоть гадай на рунах — где рана!.. Чем такое можно сделать?
— Что там? — оскаливаясь, выдохнул Родимец сквозь зубы. И со свистом втянул воздух.
Продолжая оглядываться, Михаил пробежал руками по корпусу раненого. Всё оказалось не так плохо, как почудилось при первом взгляде:
— Херня. Царапины. Заживёт.
— Угу, — процедил лейтенант, — на мне всё, как не собаке. Главное, чтоб не «капец». «Капец» неизлечим.
— Что происходит, Игнат?
— А чёрт его знает!
Медведев почувствовал приближение сбоку. Обернулся. А кого, он, собственно, ещё ожидал увидеть? Доблестный медик. Славян пихнул командира в бок, попросту заставляя принять положение слева. С двух сторон подхватили раненого и живенько-живенько — за сосенки, за бугорок… Родимцев только зашипел сквозь зубы, когда поволокли.
— Что это было, Слав? — Спросил Медведев.
— Чёрт его знает, — коротко отозвался Славян, разрывая зубами пачку салфеток.
Оглядывая притихший лес, Медведев про себя изощрённо выругался на информативность и однообразие полученных ответов и прикинул, почему ж Зубров всё ещё не здесь с докладом.
— Вы, что, блин, не видели, во что садили?
— Видели, — хватанул воздух ртом Родимцев. — В чёрт-знает-что.
Да что ж такое!? Офонарели, что ли?
— В кого стреляли?! — зарычал капитан, теряя терпение.
— В сиреневых летучих мышей величиной с человека.
— Твою мать! — Медведев ошалелым взглядом окинул притихший лес. — Кто команду дал?
— Я, — Родимцев стиснул зубы, прямо глянув на командира.
Медведев снова обшарил взглядом лес. Тишина. Только птиц нет. Снежок летит… комочками. Белый, холодный, противный…
— Капитан, — сбоку позвал незнакомый голос.
Медведев обернулся. Недалеко залёгший «раверсник» криво улыбнулся:
— Это гарпии, капитан.
Точно. Массовые галлюцинации. «Афганка» в костре, ЛСД в чае, птичка-мутант и мухоморы среди грибочков. Вот Зубров придёт, тогда…
— Где Юр-сан?
— Там, на биваке, — Славян дёрнул головой, отведя взгляд.
Бивак оставался в той стороне, куда с минуту назад уходили пули…
Метров двадцать, обзор неплохой, но на площадке людей не видно. То ли затихорились, то ли уже положены неизвестным противником. А судя по реакции Славяна, Зуброва не слышно уже давно…
— Та-а-ак, — протянул Медведев. Да так протянул, что Вячеслав оглянулся.
Михаил сплюнул и рванул вдоль земли в сторону бивака.
Сосенки. Боярышник. Пенёчки. Бугорочки… Знать бы от кого хорониться, да знать бы, где этот кто-то.
Костёр ещё горит, но котёл перевёрнут, валяется рядом. Может, кто из своих задел… Кто здесь оставался? Зубров, Батон, Кирпич и «тварь»… Может, кто и из своих. Только блеском свежезаточенного лезвия сверкает на чёрной копоти птичье перо, засевшее в металле. И это уже на массовую истерию не спишешь. Здоровое перо — в пол локтя. Тонкое стальное кружево отливает сиреневым, словно можно придать металлу несвойственную ему цветовую гамму. Впрочем, здесь уже всё возможно. Михаил с тревогой обшарил взглядом территорию лагеря. Второй снаряд обнаружил вонзившимся в дерево. Дрожание после сильного столкновения ещё колебало перо. Ещё с десяток вошли в землю возле кустарника. Судя по наклону — ковровая бомбардировка сверху.
— Медведев!
Полынцев дал о себе знать ещё на подходе. И — правильно. Оказавшись рядом, бегло осмотрел местные достопримечательности и хмуро прокомментировал:
— Бред сивого мерина.
Михаил ощерился, процедил сквозь зубы:
— Если этот «сивый мерин» Зуброва сожрал…
— Сожрёшь твоего Зуброва! — Хмыкнул Полынцев. — Он сам кого угодно со всеми потрохами. Вон топает!
Медведев сглотнул. Действительно, — топает.
Зубров появился из-за обстрелянного кустарника настолько внезапно, словно вынырнул из воды. Шёл открыто и спокойно, будто не было опасности или тревоги. Даже улыбался, хотя и натянуто.
— Юрка!
Зубров в ответ на предупреждающий жест только отмахнулся. Как был, так и дошёл до командиров. Присел рядом. Рукав окровавлен. Ранение, как у Родимца — масса мелких, но довольно-таки длинных порезов. Заметив взгляд Михаила, Юрий скривился:
— Плюются суки.
— Юр-сан…
— Это — стервы, Мих, — Зубров невесело усмехнулся, опережая с ответом. — Эталонный вид птице-людей. Всякие серены, гарпии, сирины, гамаюны и прочая, и прочая. Для нашего мира — мифическое создание, для этого, — он обвёл глазами лес, — норма. Агрессивны и стервозны, как и следует из названия. Однако убивать умеют и любят.
Медведев с трудом удержался от длинной матерной тирады. Происходящее уже давно переступило через границы возможного. Вместо этого присел рядом, опустил пистолет в кобуру и, приглашая продолжать, качнул головой:
— Так.
— На нас вышел их конфликт-отряд. — Продолжил Зубров. — «Погранцы», одним словом. Они в бой не завязываются. Максимум: подкат — проверка на сопротивляемость — откат. Если бы Кирпич не шугнулся и не начал стрелять, то они ушли бы втихую, а мы бы потом сильно удивились неожиданному налёту крупного рукокрылого отряда. Ну, да ладно. Главное — мы теперь знаем, чего ждать. Сейчас эти суки уже, наверняка, в гнездо чешут с донесением. Скоро здесь будет их орда. — Юрий невесело усмехнулся.
— Откуда? — спросил Медведев.
Зубров в ответ только головой мотнул в сторону. Михаил посмотрел. Батон и Кирпич помогали «твари» добраться до костра. Доковыляв, тот сел возле огня и ссутулился, подставляя голое тело под тёплые потоки. В ладони скованных рук спрятал лицо. Змёрз, Маугля. Батон стянул с себя куртку и накинул на плечи пленника. Тот поблагодарил отрешённым кивком и снова замер, сберегая остатки тепла. Его знобило, лихорадочный взгляд пылал наравне с костром.
— Как нам отсюда выбраться, он сказал? — Хмуро поинтересовался Медведев.
— Он не знает.
— А ты спрашивал?
«Вы выходите на остановке?» — «Да» — «А те, что перед вами?» — «Да» — «А вы спрашивали?». Но в данном случае вопрос был совсем не анекдотичным, он подразумевал вполне конкретную форму разговора. Юрий устало посмотрел на командира:
— Спрашивал, Мих. Пусть не так, как ты полагал, но — спрашивал. И именно поэтому мы имеем хотя бы то, что имеем.