Невинный вопрос, но каким волчьим взглядом встретил его Всеволод! Медведев пожал плечами — не хочешь, так не отвечай. Пленник отвернулся. Сжался ещё больше, обхватывая ноги руками.
Медведев потёр отросшую за время вне дома щетину:
— Ты что-то сказать мне имеешь?
— «Щиты» придут за оплату, — неохотно ответил Всеволод. — Оставался единственный шанс — купить помощь, и я от вашего имени предложил им платёж.
— Ну, — Медведев потёр подбородок. Оплата его не страшила, ведь «деньги — это то, что переходит из рук в руки и не становится теплей». — Оплатим, конечно. Финансов, естественно, сейчас нет, но дома соберём, сколько будет нужно — это не проблема. Ты, вот, мне лучше скажи…
— Проблема, — тоскливо перебил Всеволод. — Деньги тут ничего не решают.
— О как, — Медведев задумался. — Оружие? Информация?
— Может быть, и так. — Всеволод продолжал пялиться на дальние камни, старательно не глядя на собеседника. — Но вероятнее всего — люди.
— Оба-на! — Михаил остолбенел.
— Школы после междоусобицы в девяностых ещё не полностью восстановились… — Сглотнув, пояснил Всеволод. — Число воинов в Храмах не доросло до баланса… Люди теперь стали ценностью. Подготовленные или имеющие особую судьбу люди. Наиболее дорогостоящ тэра, но и просто человек, готовый к инициации, тоже будет высоко оцениваться, если имеет значение для жизни или особые способности. Особенно, если он проходил боевую подготовку…
— У меня таких нет, — коротко отозвался Михаил. В голове было пусто и гулко. Мысли, словно летучие мышки, повисли вниз головами под сводом черепной коробки и наотрез отказывались метаться. Просто свернулись крылышками в коконы и тупо глазели на пустоту и мрак вокруг. И тишина.
— Есть, — вздохнул Маугли и спрятал лицо в руки. — Меж ваших людей в кого пальцем не ткни — все будут ценны. Каждый по своему…
Медведев сглотнул и затравленным взглядом пробежался по домену. Нет, можно, конечно, начать строить прикидки — кого отдавать. Но вот только одна беда — он хорошо знал, что не отдаст никого. Даже того же Полынцева с компанией. Даже того же пленника. А уж про своих вообще говорить нечего — никогда и никому, даже Смерти. Вот такая ситуация.
— Я полагаю, что вы отдадите меня, Пресветлый, — трудно выговорил пленник. — Это будет достойная оплата, и… она ничего не будет стоить вам.
Медведев мазнул взглядом по Маугли и убедился, что вздрагивание голоса ему не почудилось — лицо юноши выдавало внутреннее напряжение. Как тот не старался смотреть в сторону, а взгляд нет-нет, да вскидывался на «Пресветлого».
«Боится? Впрочем, есть чего — мы можем не согласиться и тогда плакали его мечты о возвращении к своим. Или он не этого боится?» — подумал капитан.
— Я не решаю такие вопросы. Ты не мой персональный пленный.
— Полагаю, что никого другого спрашивать об этом «Щиты» Одина-та не станут, — невесело усмехнулся Всеволод. — А уж с «Р-Аверсом», вероятнее всего, и словом не перекинутся. Пока «инквизиторы» под вашей защитой — они живы. Если же вы отринете их — рядом с храмовниками они не проживут и мгновения.
— Вот как… — Задумчиво покусал губу капитан.
Становилась понятна лютая ненависть пленника к Инквизитору. Судя по признанию, тэра давно знали о существовании отряда по борьбе с ними. И ещё — вероятно, «Р-Аверс» довольно-таки серьёзно досаждал Храмам, если о нём были наслышаны и имели намерение не оставлять в живых при встрече. Это многое проясняло и в отношении самого Медведева. Его признавали за старшего в команде, потому что из поля зрения выпадал Полынцев.
— Ну, со «Щитами», думаю, как-нибудь договоримся, — хмуро протянул Михаил. — Возможно, чем другим откупимся. Ну, а не удастся, тогда уж и будем думать о том, кого отдавать. Может, и тебя. Может, и меня.
Маугли дёрнулся и уставился на капитана. В лихорадочных глазах отразилась паника.
— Шучу-шучу, — поторопился Медведев, почувствовав, что сморозил нечто, потрясающее сами основы миропонимания молодого тэра, — Конечно, ты — единственный кандидат. Не вибрируй, — я не против отдать тебя твоим. Постараюсь убедить Полынцева… Это всё, что ты мне хотел сказать?
— В общем, да. И извиниться, что вёл переговоры от вашего лица.
Медведев махнул рукой — забудь, — и поднялся:
— Главное — договорились. Спи, пока время есть.
Всеволод кивнул, плотнее завернулся в куртку и стал устраиваться для сна. Холод в пределах камней стал достигать того уровня, когда кутайся — не кутайся, а всё равно будет пробирать до основания, промораживая до боли в надкостнице. Медведев нашёл взглядом тёмную фигуру заместителя и, зябко передёрнув плечами, двинулся к нему.
Зубров, как предчувствовал — сменил Славяна, отправив того в центр круга отдыхать, а сам присел возле камней на охране. Так он оказался в относительном одиночестве — в ближайших пяти метрах никого не было. Зубров ждал. Сидел молчаливый, настороженный, скупой на движения и хмуро вглядывался в прогал между мегалитов.
Подойдя почти вплотную, Михаил почувствовал, что весь запал на жёсткий разговор прошёл. Только грустно стало. Присел рядом:
— Юр, какого лешего?..
— Обычного. Волосатого, — буркнул в ответ Зубров и расслабил плечи.
— Ты пацану не веришь? Или мне?
Друг задумался и без желания ответил:
— Однако, не вера это… Но самый простой способ уйти от нас — взять кого-нибудь на нож. С его-то способностями — плёвое дело. А мы выпустим. Зубами скрипеть будем, но выпустим. Сам понимаешь, — Юрий скованно пожал плечами.
— Понимаю. — Медведев нахмурился. Лицо друга оставалось напряжённым, и возникали сомнения в том, что сказанное было правдой. Или полуправдой. Как там Маугли говорил об Истине и Лжи? Под каким углом рассматривать? — А чего разговаривать не даёшь?
Зубров молчаливо оглядел домен, словно убеждаясь, что тихий разговор услышат только камни, и отозвался:
— Ты не думал о том, что Полынцев неспроста за тобой охоту устраивал? Что ты, возможно, неразбуженный тэра? «Куколка»? Что этот пацан ощущает тебя как своего и в момент, когда выпадет возможность, с превеликим удовольствием причастит тебя своей кровушкой?
— Перегибаешь палку, — покачал головой Медведев. — Я бы тоже его ощущал. Ну, или что-нибудь в этом роде.
— Уверен? — усмехнулся Юрий.
Михаил пожал плечами. Уверенность быстро таяла под насмешливым взглядом товарища. Если уж аналитик группы пришёл к какому выводу, значит, так оно и есть. Зубров ошибается редко.
— Юр. Ну, допустим, — сдался Михаил, — допустим, я — «куколка». И Маугля может меня «разбудить». Ну и что с этого? Я-то на это не пойду. А напоить меня кровью без моего желания — знаешь ли, та ещё морока. Уж во всяком случае, не под силам ослабленному мальчишке. Кстати, почему именно напоить? Может, там какой посложнее ритуал нужно соблюсти? А Полынцев… Да хрен с ним! Отсюда выберемся, потом будем раздумывать, как с его крючка соскочить. К проблемам нужно подходить последовательно.
— Угу, — без оптимизма отозвался товарищ. — Насчёт «пробуждения», ты не сомневайся — механизм передачи, наверняка, прост, как у сифилиса. Иначе тэры не размножались бы инициированием. «Куколок» не вот пруд пруди, поэтому эволюционно необходимо, чтобы передача импульса на перерождение производилась наиболее простым и неприметным способом. И никаких тебе плясок с бубном или зажигательных постельных сцен с кровопусканием. Всё проще. И даже малой доли крови в контакте будет довольно. А уж вывести тебя из строя на пару минут… Ну, давай не будем устраивать детский сад с взаимными уверениями в твоей крутизне! Его возможности плюс ваши беседы тет-а-тет — достаточные условия для тесного контакта. А уж от него до инициации один шаг. К тому же с его наивными глазками уговорить тебя на непойми-что дело плёвое…
— Ёмть! — Михаил ощерился. — Да ты в своём уме?!.
— Да плевать, в каком я уме! Не обо мне речь, — хмуро отозвался Юрий. — Я тебя прошу — слышишь? прошу! — быть предельно осторожным! Здесь речь идёт о том, что сейчас ты человек, а одно неловкое движение и уже не-человек. И после этого — адьёс, амиго, и пиши письма из-за стен лабораторий «Р-Аверса»… Тебе это надо, Мих?
— Не надо, — задумчиво ответил он, остывая. — Есть серьёзное «но», Юр… Если его цель действительно моя инициация, то он — гениальный актёр с выдержкой Штирлица. Он ни разу себя не выдал и не сделал ни одного движения ко мне. Всегда инициатором разговора выступаю я.
— Однако, не довод, — отвернулся Зубров. — Возможно, он на твоё подсознательное воздействует? Если тут собаки мозги редактируют, то что может подготовленный человек?
Медведев пожал плечами. Не убедил. Но заставил задуматься.
— О чём, хоть, говорили? — наконец, поинтересовался Юрий. Михаил вкратце пересказал диалог.
Зубров хмурился, щурясь на снег и недовольно поводя плечами. Потом вздохнул:
— Жаль пацана…
— Почему? — Удивился Медведев. — К своим вернётся. Разве не хорошо?
Юрий покачал головой:
— Нет, Мих, не хорошо. Нет, хорошо, конечно… Но не то «хорошо», что могло бы быть. Вот он и выбирает, чтоб хоть как-то.
Снег укрупнился. Уже не маленькие, едва приметные искорки летели с небес, а серые комья, больше напоминающие тополиный пух. Только обжигающе холодные. Они летели крупными сгустками и тяжело плюхались о поверхности, сплющиваясь и неровно смазываясь по краям.
— Скоро ветерок прижмёт, — хмуро напророчествовал Зубров. — Тучи бесятся… Сейчас опустятся пониже и нехило накроет. Ещё пожалеем, что здесь сидим. Голый камень под жопой, над головой — хлябь, и скрыться некуда.
— Да уж, — зябко поёжился на прогноз друга Михаил. — И чего мы тут окопались? Надо было топать! Если точка в пределах часа пути, то добрели уж как-нибудь… А?
— Нда, — усмехнулся Зубров. — И только сейчас опомнился! А теперь уже поздно метаться. За прошедшие часы стервы на подступах такое, поди, развернули. За здорово-живёшь не прорвёмся однозначно. Не с нашей подготовкой и не нашим боекомплектом. Тут посерьёзнее калибры нужны.
Медведев насупился. В этом свете картина становилась мрачной. Глухо тукнуло сердце, когда подумалось, что, вероятно, Всеволод действовал в своих интересах, докладывая на далёкий пост «Щитов» о тяжелораненом в отряде, невозможности двигаться и отсутствии чувствования точки сборки. Не так уж всё и плохо было… И, наверняка, могли они двигаться, и направление бы правильно определили. И, если бы он задумался раньше, то отряд уже давно выходил в ущелье родного мира. Были бы дома…
— Того… «раверсника» бы забрать… Которого убили у кромки леса, — нахмурился Медведев.
— Вряд ли, — тихо отозвался Юрий. — И стервы его утащили подальше, и «щиты» не захотят рисковать шкурами ради тела не своего человека.