А рабство не лучше смерти посреди песков, и потому я должен быть крайне собран и осторожен, ибо я сейчас слабый в мире сильных рабовладельцев.
— Ещё повоюем. — С улыбкой я проговорил, очистив свои кинжалы и готовясь к походу через пустыню.
У подножия скалы был большой источник воды, и повсюду росла зелень, но я не стал туда спускаться. Так как внизу лежали три ящера, копии тех, что я съел, только размером с лошадь. И были они в засаде, и потому я воспользовался лужами после ливня, которые были в небольшом углублении, что пару веков назад было лестницей вглубь скалы. Но теперь кроме луж здесь ничего не было полезного. Я спокойно набрал воды в три бутылька, очень тщательно промыв бутылку из под черного яда. Не забыл я и о белом вонючем и грязном платье, которое я тщательно простирал как смог, ведь ему придется побыть моим вещевым мешком. Аккуратно спрятав основные большие и тяжелые кости мертвой королевы, я взял всего лишь пару костей и положил в мешок вместе с остальными украшениями, которые трогал очень осторожно. Небольшая диадема из белого золота, десять колец и ожерелье из пятидесяти двух странных кристаллов упали в мешок из платья.
Проклятья на них не наблюдалось, а прозрение не видело в них не капли энергии, рун или заклинаний.
После обеда, доев ящерицу, которая воняла страшно и сырой была просто противна на вкус, я лег спать, так как с закатом я вновь ступлю на путь тени и попытаюсь пересечь эту пустыню.
Как заставить себя сомкнуть глаза, когда пережил такое, что и не снилось и в страшном сне? Все тело болело, а раны на руках все не хотели заживать, несмотря на то, что я их аккуратно перебинтовал, найдя небольшую ткань, подходящую для бинта, в поясе.
Я обдумывал свою незавидную судьбу до самого заката, и когда опустились сумерки, побрёл, постоянно оглядываясь по сторонам, вниз со скалы. Ящеры уже убили кого-то большого, что вылез прямо из песка у подножия скалы, и теперь к этой кровавой трапезе неслись все хищники в округе.
Но меня они не замечали, либо я им был не интересен, а я совершал каждый шаг с осторожностью, как будто вновь в катакомбах. Пустыня оживала ночью, и мне показалось идти ночью по песчаным барханам не лучшая идея, когда в метре от меня целый многотонный бархан начал движение, и со скоростью бегущего человека начал удаляться от меня, словно плывя по песку.
— Меня не должны заметить, иначе сожрут — Пораженно проговорил я, смотря как в свете ночных светил по пустыне двигаются десятки барханов, и я был уверен что песок не мог быть живым. Это чудовищ скрывает песок, и я был рад, что я им не интересен, ведь если верить рассказам отца — это могли быть только гигантские песчаные черви в брачный сезон, о которых я с малого возраста не верил.
Глава 15.1
В моём сердце все еще жила уверенность в том, что мне по плечу этот поход по пустыне, только вот голова твердила обратное. Ты умрешь, если не от жажды, так от когтей и зубов хищников, которых для пустыни было слишком много. Убрав в свой мешок из платья мертвой королевы последний пустой бутылёк с водой, вдохнув вечерний воздух и найдя северную звезду на чернеющем небе, я вновь пустился в путь. Вечерний ветер хоть немного разгонял страшную жару, что царила здесь днем, когда по пескам бродили только насекомоподобные животные. Различные скорпионы и пауки, размером с собаку, были настолько быстры днем, что я так и не решился идти по пескам. Ночью было не намного безопасней, так как с уходом жары просыпалась вся смертельная фауна пустынь.
— Прозрение. — Проговорил я пересохшими губами и безжизненные пески начали освещаться множеством переливающихся аур.
Барханы казались только на первый взгляд безжизненными, и, используя прозрение, я видел, что и в песке кипит жизнь. Не раз мне приходилось обходить стороной огромные территории, испещренные аурами как мелких, так и крупных животных. Ведь в пустынях очень мало мирных животных, а вот хищников хватало, и они двигались за самыми крупными животными пустынь целыми полчищами. И для меня это оказалось неожиданным сюрпризом в первую же ночь моего пути.
Чем питались песчаные черви, для меня так и осталось загадкой, но вот их испражнения были кормом для множества ящериц, на которых, в свою очередь, охотились хищники. Своеобразная пищевая цепочка, в которой я мог стать самым низшим звеном, и это чуть не уничтожило меня. Когда я по широкой дуге обогнул несколько стай ящериц, которые были копиями встреченных мною в оазисе у разрушенного форта. То я наткнулся на различных хищников, которые неспешно следовали за этими стаями, это были как ящеры разных размеров и степеней защищенности, так и пустынные волки, которые шли и атаковали отбившихся от стаи ящеров пожирающих экскременты песчаных червей.
И тут они увидели меня, и я спасся только благодаря быстрым ногам и тому, что зарылся в песок, и сокрыл свою ауру, а потом когда пронеслись надо мной хищники, я выкопался и помчался обратно к песчаным червям. Которые сжирали любого, кто к ним приближался и не умел скрывать свое местонахождение. А у меня это получалось только ночью, и поэтому я с радостью бежал к скале, которую заметил только на рассвете, слушая, как за моей спиной воют охотники.
Скала была также одинокой, как и та, на которой я сражался с мертвой королевой и на ней стоял полу-разрушенный форт. Я даже подумал, что вернулся обратно, но здесь был иной оазис. Небольшая грязная лужа с пышной растительность по берегам, в воде которой ожидали своей добычи гигантские скорпионы. Скала была не отвесной, и, взобравшись на неё и полюбовавшись рассветом, я посидел немного под солнечными лучами, которые мне были не приятны. Увиденные мной два разрушенных форта прямо указывали, что это постройки некогда великой империи, которую поглотили пески. На полуразрушенных каменных плитах я увидел символы, которые были похожи на руны пространственного тоннеля, но они были уничтожены. Не надо было быть умнейшим разумным на планете., чтобы понять, что когда то эти форты были связаны портальной сетью, и именно её остатками и воспользовалась Гертруда Первая, имея доступ к этой портальной сети. Я недолго удивлялся, что пустыни и северное королевство были связаны, так как помнил, что и в моей прошлой жизни были огромные государства, чьи территории были равны половине континента, а то и всего континента.
В тот день в мой сон пришла она, во все последующие ночи я молил, чтобы она пришла вновь, но она не отвечала на мои мольбы. Смерть своенравна, и со мной она не имела желание разговаривать каждую ночь. И когда я только закрыл глаза и начал проваливаться в сон, то сразу понял, что я вновь на встрече со своей покровительницей.
— Молодец, Аль — Нежно проговорила Ингрид, когда я открыл глаза и осознал себя, я лежал на коленях магистра, которая надела белое платье, и она нежно погладила меня по волосам. — Я довольна тобой, ты просто не представляешь, что могло произойти, если бы личи не были уничтожены.
— У тебя было бы очень много работы. — Устало выдохнул я, смотря снизу верх и не скрывая, нежился на коленях Ингрид. — Кстати ты ошиблась с образом магистра, ты на неё не похожа.
— Что? Да я идентична, даже её мысли мне доступны! — Воскликнула Ингрид, а потом сурово на меня посмотрев, спросила. — И чем же я отличаюсь от оригинала?!
— У магистра света грудь меньше. — Произнес я, смотря с колен на румянец, что загорелся на щечках светлого магистра и как «непохожести» волнительно закачались.
— Они точно такие же! — Воскликнула смерть, критически осмотрев себя. — Просто это платье выгодно подчеркивает фигуру, но ей никогда его не одеть.
— Это почему же? — Спросил я, осматривая белое платье, которое казалось мне знакомым.
— А ты его не узнаешь? Забавно, а ведь именно это платье сейчас служит тебе вещевым мешком, и скажу тебе, это настоящее святотатство, такое одеяние и использовать как мешок, лучше бы ты его сам надел. — Задорно рассмеялась Ингрид.
— Делать мне нечего, как только носить женское платье. — Недовольно пробурчал я, заерзав на коленях магистра, поудобнее устраиваясь.
— А вот и зря! — Вновь рассмеялась Ингрид, и, погладив меня по волосам, коснулась моей руки с почерневшими венами. — Ну, и как тебе мой подарок?
— Все же рука — это твой подарок? — Пробурчал я, вспоминая, что всего лишь сплю, а там, в реальном мире, я лежу на голых камнях. — Я почему-то подумал, что ты познакомила меня с Сурой.
— А я разве утверждала, что подарок будет один? — Улыбнулась Ингрид, поднимая мою голову со своих коленей, и когда я сел рядом, то она обворожительно улыбнулась, и продолжила. — Проклятье филактерия сжилось с тобой, а моя заслуга лишь в том, что я не спешила к тебе, когда ты лежал в светлой лечебнице, и магистр не смыкая свой единственный глаз, спасала как твое тело, так и душу.
— Эм, а душу-то зачем? — Спросил я, смотря как начал постепенно таять образ Ингрид, и это могло значить только то, что я начинаю просыпаться.
— А потому, что ты срастался с проклятьем. — В последней раз улыбнулась мне Ингрид той светлой улыбкой, которой могла обладать только светлая моя противоположность. — Теперь ты отравленная жертва, которую не стоит пытаться поглотить, и не только душу, но и тело — ты отравлен.
Образ зеленной лужайки, на которой я сидел с Ингрид пропал, как только я открыл глаза. И я вновь очутился на каменном плато, а около меня стрекоча, бродил скорпион размером с собаку и его жало угрожающе покачивалось. Я лег спать там, где эта скорпионша сделала кладку яиц, а я не заметил этого, так как выбился из сил. Пришлось перемещаться на другую часть разрушенного форта, не трогая заботливую мать, только мне не удалось больше уснуть, так как уже наступал вечер, и мне было пора вновь пускаться в путь.
На протяжении трех дней каждый раз, засыпая, я наделся встретиться со своей покровительницей, и попытаться передать весточку матери, но она не шла на контакт. Да, и как я подозревал, не будет она исполнять мою просьбу, но я всё же верил, что она не станет говорить маме, что я ушел вместе с ней рука об руку.
Пустыни не были сильно опасны, если ты постоянно будешь наготове, не местные хищники оказались главной опасностью, даже не недостаток пищи. Я уже наловчился убивать мелких ящериц, не привлекая внимание их более крупных собратьев, которые и сами были не прочь полакомиться мной. Смертельной опасностью в пустыне был недостаток воды, я пытался пить кровь ящериц, но она не могла полностью погасить мою жажду. А, не имея карты и не зная расположение оазисов, мне недолго оставалось бродить по этим пескам.
Но я не расстраивался и просто ограничивал себя в воде, и старался пройти за ночь как можно больше, надеясь, что я наткнусь на следы людей. И нет, я не побегу к ним с распростертыми объятыми, как рассказывал отец. Люди, измученные жаждой, сами бежали к работорговцам, и были рады глотку воды в обмен за свою свободу. И я, словно эти безумцы, уже третий день искал следы пребывания разумных, так как иного выбора у меня не было. Идти, ориентируясь на горящую в небе звезду — это правильно, но вот только без воды, и не зная направление жилых мест, это самоубийство.
Убирая последний пустой бытылек в мешок, я устремился в сторону, где послышался шум, непривычный для ночной тишины, и когда на песке я увидел первый след, оставленный человеческой ногой, то присел на песок и долго его изучал, вспоминая рассказы отца и редкие комментарии матери.
Отец вечерами, да за вкусным ужином, мог часами рассказывать о пустынях, правда в основном он рассказывал о драконе, которого он встретил раненым, и вместо того, чтобы прикончить его, лечил.
Из его долгих рассказов, именно про пустынных странников, оказалось самым полезным, и то, что отец, выводя угольком у камина, показывал мне с Астрид следы тех или иных странников. Тогда это казалось безумием, но оказалось тем, что может спасти мою жизнь — я смотрел на след, листая свою память, словно книгу.
— Размер обуви в две ладони, ширина в ладонь чтобы не проваливаться в песке. — Бурчал я сам себе, повторяя то, что говорил отец. — А у пятки два небольших каблучка, чтобы не скользить на отвесных барханах. Носок утопает сильнее, чем пятка — это пустынники из народа Кхарга.
Отец говорил, что это кочующие торговцы, которые идут позади больших караванов, так как им не нужна их защита. Они практически все воины, либо маги, они не подлые продажные наемники, а гордый пустынный народ. Который лишь внешне немного отличается от людей, узкие глаза, приплюснутый нос, отсутствие волос на всем теле, вот что их отличает от обычных людей. Как говорил отец, этот народ всегда держал слово, и это ценилось в этом мире намного дороже золота, и можно было, не беспокоится о своей спине, если ее защищает воин народа Кхарга.
И вот именно тогда мама вмешивалась в рассказ отца со своими комментариями, дополняя его рассказ. Кхарги — следопыты и хорошие торговцы, что могут найти, что угодно. Всегда защищают свои стоянки, не боятся внезапного нападения, и поэтому дозорных у них мало. Я помнил, как Миуюки кроваво улыбалась, крутя между пальцев небольшой нож, позабыв о том, что она мгновение назад нарезала ими овощи с огорода. Тогда мы жили на острове Крутой Рог, и не думали ни о каких катакомбах или столице. Счастливое время было, так вот роясь в своей памяти, я начал вспоминать то, что говорила наша кровожадная мама.
Магические контуры, которыми они защищают свои стоянки, по словам моей мамы, просто мертвецам на смех, и если очень аккуратно смотреть под ноги, а не нестись как северный мамонт, крича, что перерублю всех. Можно пробраться в центр лагеря и начать убивать, но, к сожалению, весь лагерь поднимется, как только умрет первый Кхарг. Главной особенностью этого народа была ментальная связь между членами этой расы, и смерть одного почувствуют все, да и если тебя заметит хотя бы краем глаза один дозорный, то о твоем появлении будут знать все Кхарги в лагере.
Мама, также как и отец, отметила то, что они прекрасные торговцы, но сейчас я уже знал, что самый ходовой товар в пустынях — это рабы, а значит, мне нельзя попадать к ним в плен, так как на моей шее защелкнется ошейник. И я уже навряд ли вернусь к родным, так как стать свободным было практически невозможно, ставший рабом обычно только со смертью становится свободным.
Но и пройти мимо них я не мог, у меня закончилась вода, и я должен пополнить её запасы, так как еще один день без воды я не протяну. А тащиться за путниками, у которых запас воды на неделю вперед, самоубийство.
— Значит, так — Проговорил я вслух сам себе, пытаясь принять верное решение. — Быстро вошел, взял, что надо и ушел, как будто меня там и не было.
Человек из-за голода или жажды готов на безумные поступки, на такой поступок пошел и я, прекрасно зная о том, что там не низкоуровневые разумные и что данных из рассказов родителей мало.
После проведенной небольшой разведки, закопав в песок свои пожитки, я сел рядом, и, несмотря на бешено бьющееся сердце, начал концентрироваться. Лагерь был в двух километрах от меня, он не был большим, и издали казался спящим. Но это все было не важно, я пытался вновь ступить на путь истинной тени, мне сейчас было нужно слиться с тьмой ночи и быть с ней единым целым. Ведь только так я мог быть уверен, что меня не заметит ни кто из живых, а мертвых среди Кхаргов, по словам Миуюки, не бывает.
Тень приняла меня, а вот слиться с ней у меня не получалось, я несколько раз вставал на песок и делал несколько шагов, но видел свои следы, и вновь садился на песок. Истинные тени не оставляют следов даже на начальных уровнях, я пытался руководствоваться словами Талиси, которая всегда говорила, что в тень входишь как только пожелаешь, и твой навык должен активироваться мгновенно. Но я желал большего, и войдя в тень хотел слиться с тьмой, но у меня не получалось, я уже начал проклинать себя за то, что сошел с пути слишком быстро. И теперь я из — за моей опрометчивости могу стать рабом на всю свою жизнь. Я ни когда не осознавал, что такое свобода, а вот теперь боялся, что могу потерять её.
Слиться с тьмой и тенью это были разные порядки одного и того же навыка, только тени могли сливаться с тьмой так, что они были словно невидимки. И когда я уже решил идти в лагерь, то мне вспомнилась первая тренировка с отцом.
— Альмонд, послушай — Мягко проговорил отец, когда я, в первый раз возвращаясь с тренировки со стальными альвами, не смог дойти до своей комнаты не замеченным. — Твои действия должны быть выверенными, но главное то, что ты чувствуешь и мыслишь.
— Не понимаю. — Ответил я, провалив свое задание, так как отец смог меня заметить, как только я открыл входную дверь нашего дома.
— Сынок, я не знаю, что там тебе говорят Талиси и Миуюки, но мне кажется, они тебе не до конца объяснили, что такое тень, и как впервые они появились. — Улыбнулся мне отец и пошел к камину, собираясь навести себе и мне отвар. — Разговор будет долгий, но я надеюсь, что он когда-нибудь будет тебе полезен.
Императоры и другие правители использовали теней, и по легендам они возникли именно после того, как их начали брать на службу и обучать. Но Альрик имел свое мнение, которое отличалось от того, чему меня учили Миуюки и Талиси. И его мнение основывалось на его опыте и того, что он видел. Тени были с самых древних времен, но в основном ими были дети. Он не раз видел, как в лесах, на открытой поляне, мог сидеть детеныш хищника. Мимо него проносились толпы людей, так и не увидев под своими ногами того, который не хотел быть найденным. Так было и в набегах, дети спасались от убийц, нехитро спрятавшись, а иногда и вовсе идя у всех на виду, не скрываясь в тени и не применяя навык.
— В первую очередь их не существовало в разуме и только поэтому — Отец поднял палец вверх, завершая свой рассказ, когда мы сидели за столом. — их не существовало для тех, что хотели их найти.
Я сидел на песке не шевелясь, прислушиваясь к каждому порыву ветра, слыша как песчинки перекатываются с места на место. Но я не слышал своего дыхания, и даже биение моего сердца постепенно затухало, и когда наступила тишина во мне, я встал с песка и, сделав пару шагов, опустил свой взор на песок подо мной.
— Ни одна песчинка не поменяла свое положение. — Без эмоционально проговорил я, и слегка пригнувшись, понесся вперед, не издавая ни единого звука. Меня не существовало, и я не оставлял следов, вот именно сейчас я понял, что такое быть тенью, что живет во тьме, которую могли увидеть посторонние, если только этого пожелает сама тень.
В моих руках блеснули кинжалы, я знал простую истину, живым я им не достанусь, и возможно этой ночью я заберу чью-то жизнь. Да и сомневался я, что смогу пройти мимо рабов, которые так и не увидят свободного, что пришел в их лагерь.
Глава 15.2
Магические контуры — это соединения линий энергии определенным образом, которые выполняют ту или иную функцию. В моей голове слышался голос матери, которая вела лекции, где я присутствовал, и если бы мне разрешили, то записывал бы каждое её слово, но мама говорила, что в тринадцать лет я поступлю в академию. И вот тогда от перьев у меня будут кровавые мозоли, а сейчас я должен просто слушать и запоминать. И я запоминал, благо детская память позволяла мне не забывать услышанное еще очень долго.
Стоя сейчас около защитного контура лагеря Кхаргов я улыбался, не смотря на легкое безразличие, которое дарило нахождение во тьме. Мама была права, контур был наипростейший, он возвышался над землей на тридцать сантиметров, и если наступить или пересечь энергетические линии, то прозвучит сигнал тревоги. Казалось, нет ничего проще, чем перешагнуть эти линии и не касаться их.
Только вот эти соединения были как небольшой лабиринт, которые к моему счастью не уходили на десятки метров вверх как защитные контуры многих народов. Да, эта сеть контуров была всего лишь в три метра шириной, и была очень сложна, но я с улыбкой начал проходить её, аккуратно ступая между линий.