Продолжая ерошить тяжелые косицы нуаду, Йонге вслепую зашарил вокруг правой рукой. Нащупал замшевый шнурок, сдернул, со вздохом облегчения запустил пальцы в рассыпавшиеся пряди волос Рудольфа.
«Вот не зря меня сегодня грызло предчувствие — вымой башку, да вымой башку, — беззвучно поделился Страж, подставляя затылок под опасливо гладящую руку напарника. — Ох, хорошо-то как... А можно мне?..»
«Можно», — перебил Йонге.
«А ты точно не взбесишься?»
«Я постараюсь».
«Спасибо и на этом», — Рудольф приподнялся, слегка задрав подол рубахи Йонге и нерешительно проводя губами по беспомощно обнажившейся полоске кожи. От легчайшего касания мускулы скрутило невольной судорогой. Магик резко стиснул пальцы, рванув Рудольфа за волосы.
«Бля. Йонге, прибью».
«Извини. Прости. Я не хотел».
«Да знаю я. Руку не убирай, ага, ага, вот так и продолжай. Йонге, вот скажи мне: почему мы раньше так не делали?»
«Дураки были, наверное. Откуда мне было знать, что ты не прикончишь меня за попытку прихватить тебя за задницу? Или что я в порыве страсти не попытаюсь вырвать тебе сердце и закусить им?»
«Действительно», — рассеянно согласился Рудольф, мягко прикусывая кожу под ребрами Йонге и запуская обе ладони напарнику под поясницу. Магик выгнулся навстречу, не открывая глаз и понимая, что к двум жадно наглаживающим его спину теплым человеческим ладоням присоединилась третья, твердая и покрытая мелкой иззубренной чешуей. Сайнжа не отпускал его запрокинутого лица, с нажимом проводя когтистым пальцем вверх и вниз по напряженному горлу. Работая раздвоенным языком с таким самозабвением и натиском, что одурманенному и слегка утратившему связь с материальным миром Йонге начало казаться — его трахают прямо в глотку. Не то чтобы он возражал, просто случилось все как-то... очень стремительно. Вроде они с нуаду только что неуверенно целовались — если попытки сожрать его заживо можно назвать поцелуями — и вот уже чужой язык преспокойно хозяйничает у него во рту, проникая так глубоко, что напрочь перекрывает дыхание.
«С-сайнжа! Я задохнусь нахрен!»
«Ты так сильно сжимаешься внутри. Необычно. Приятно».
«Если я сдохну, тебе приятно будет сношать мой хладный труп?»
«От удовольствия еще никто не умирал, — Сайнжа забулькал, охватывая горло магика широко разведенными пальцами и сдавливая посильнее. — Я слышу твои чувства. Тебе страшно и хорошо сразу. Это правильно, так и должно быть. Хочешь еще?»
«Нет. Да. Не знаю, я еще не решил. Хватит меня душить, а?»
С явной неохотой нуаду убрал горячую лапищу, переместив ее на плечо Йонге. Другая его ладонь так и продолжила блуждать по спине магика, от лопаток к пояснице, порой сталкиваясь с настойчивыми руками Рудольфа. Страж вошел во вкус, прикосновения его губ и языка становились все более жгучими и настойчивыми, задирая сбивающуюся складками рубаху все выше и неуклонно перемещаясь от живота к груди. Под крепко зажмуренными веками Йонге распускались багровые соцветия. Вставший член болезненно терся о холщовую ткань исподних штанов — и грузно навалившийся на него и тягуче постанывавший сквозь зубы Руди наверняка прекрасно ощущал этот бугор. Йонге мучительно хотелось попросить напарника стянуть с него опостылевшие штаны и сделать одолжение, помочь хотя бы рукой.
Мысль о сильных пальцах Рудольфа, смыкающихся вокруг его члена, оказалась роковой. Йонге судорожно охнул прямо в разверстую, горячую пасть нуаду и дернулся всем телом в коротком, сладком спазме, болезненно сжавшем мышцы внизу живота. Сайнжа приглушенно взревел, на прощание почти ласково пробежавшись кончиком языка по напряженным связкам и отодвинувшись. Магик отпустил руки и обмяк, растерянно моргая и задаваясь вопросом — пригрезилось или случилось наяву? Липкий, влажный холод в паху доказывал реальность, но разум почему-то отказывался верить наглядным доказательствам.
В дверь комнаты застучали. Тихо, но настойчиво.
— Эй. Проснитесь. Рудольф, ты там? Надо поговорить. Позарез надо. Парни, откройте.
Приглушенный до низкого шепота голос смачно перекатывал гласные, как прибой катает гальку, превращая ее в идеально круглые окатыши. Рудольф разочарованно взвыл в голос, ткнувшись растрепанной головой под ребра ошалевшему Йонге.
— Чтоб я сдох. Это же наместник, — сипло выдохнул Йонге, пытаясь сдвинуть тяжелое тело Стража и сесть.
— Я вас ненавижу, — прохрипел Рудольф. — Так все хорошо шло, в кои веки такой стояк, что об колено не сломать, а вы!.. Суки!.. Сволочи!.. Йонге, не смей открывать!
Магик поискал взглядом толстую полосатую свечу, отмерявшую время. Глухая заполночь, все добрые люди и нелюди попрятались по домам, видят десятый сон или увлеченно совокупляются к общему удовольствию. Что могло вынудить наместника посреди ночи потащиться в «Цветущую розу»?
— Руди, — магик откашлялся, торопливо заглатывая горько-солоноватый привкус языка нуаду. — Руди, послушай, надо же узнать, что там...
— Очередная жопа стряслась, точно тебе говорю! — рявкнул Рудольф. — Спорим, еще кого-то из наших друзей нашли безнадежно мертвым?
Подавшись вперед, Сайнжа сграбастал Рудольфа за плечи, рывком привлекая к себе. В висках Йонге болезненно и неразборчиво забились слова, быстрая речь на чужом, незнакомом наречии — видимо, нуаду уговаривал Серого Стража стойко противостоять коварным ударам судьбы.
Скатившись с постели и прикрывая подолом рубахи предательское мокрое пятно, магик прошлепал к двери и скинул засов. Впустив из сумеречной темноты гостиничного коридора его светлость наместника города Киркволла и прилегающих окрестностей, дешира Торговой гильдии, насупленного и хмурого Варрика Тетраса.
— Твое? — шагнув через порог, дверг сунул Йонге витое навершие чародейского посоха с коротким, не больше ладони, обломанным древком. — Впрочем, раз ты здесь, живой и здоровый, вопрос снимается. Значит, Дориана. У вас найдется что-нибудь выпить? Чем крепче, тем лучше.
Он осекся, заметив не прикрытую шлемом оскаленную морду крайне раздраженного Сайнжи, злобно мерцавшего желтыми глазищами из алькова, и сидевшего рядом с ним насупленного Рудольфа.
— Т-твою ж загулявшую матушку Андрасте, это что за тварь?
— Ты, дверг, тоже далеко не красавец, — прошипел нуаду. — И тебя сюда не звали.
Варрик в растерянности сморгнул, запоздало соображая, что к чему.
— Так. Кажется, я погорячился? Премного извиняюсь. В мыслях не имел оскорбить вашего друга, и вообще, парни, я знать не желаю, чем вы тут занимались, просто все очень хреново...
Он попятился, шлепнувшись на подсунутый Йонге табурет. Магик вздохнул и отправился шарить в углу, где выстроились уцелевшие от минувших попоек бутылки. Рудольф наконец взял себя в руки, спросив:
— Что с магистром?
— Пропал. И он, и Жози Монтилье. Патруль наткнулся на брошенный портшез, валявшийся неподалеку от дома ее родичей. Охрана и носильщики куда-то сгинули, то ли убиты, то ли разбежались. Рядом валялся сломанный посох. Я подумал сперва, что твой, Далине.
Йонге выставил на стол кружки, торопливо разлил вино. Горлышко бутылки мелко позвякивало о край кружки.
— А еще несколько часов назад нашли Дагну, — Варрик сгреб кружку и опустошил одним огромным, захлебывающимся глотком. — В Верхнем городе, у дверей заброшенного особняка Амеллов. В таком виде, что меня до сих пор блевать кидает, хотя я вроде навидался всякого дерьма. Она... ее словно вскрыли и выпотрошили. Бедная девочка. Наша бедная девочка, — он сунул кружку Йонге, и тот понятливо набулькал всем до краев. Рудольф и Сайнжа перебрались за стол, уселись напротив, чуть соприкасаясь локтями.
— А она... она была похожа на какой-нибудь аркан тарока? — едва шевеля примороженными губами, спросил магик. Варрик развернулся к нему, недоуменно вскинув рыжую бровь:
— Что? Прости, не расслышал или недопонял...
— То, как выглядела Дагна, хоть отдаленно напоминало какой-нибудь из арканов? — медленно подбирая слова, повторил Йонге. Несмотря на весть о гибели Сэры, он вопреки всему упрямо надеялся, что девушка-дверг уцелеет.
— Смерть на палочке она напоминала, — отрезал Варрик. — Хотя... если вдуматься... Карту Демонов иногда так изображают: лужи крови, кишки наружу и вырванное сердце на ладонях. Ты к чему клонишь, друг?
— Сэра выглядела как Повешенный.
Варрик бухнул кружку на стол, расплескав вино, и закачался, сжав руки в кулаки и обреченно уставившись перед собой, монотонно твердя:
— Треклятый город. Опять. Кто-то уцелел. Опять все заново. Гори оно огнем, зачем я только согласился. Они вернулись и решили все повторить
— Кто вернулся? — осторожно заикнулся Йонге. — Что хотят повторить?
— Вот это, — Варрик запустил широкую ладонь в болтавшуюся на поясе сумку и, к удивлению магика, вытащил и швырнул на стол две тонкие книги в одинаковых грязно-желтых обложках с оттиском окровавленной ладони.
При виде книжиц Рудольф метнулся вперед, нависнув над плотным, коренастым двергом. На миг Йонге испугался, что Страж сейчас сгребет наместника за отвороты алого бархатного хомерика и начнет трясти, как грушу.
Но Страж вместо этого выдохнул со страстным, жадным придыханием:
— Значит, они твои? И все было правдой? Я знал, я верил! Будь оно все проклято, пусть я сгорю за это в огне, но скажи, умоляю — это же правда?
Варрик отвел взгляд и неловко, вымученно кивнул. Рудольф торжествующе взвыл и сам себе заткнул рот кулаком, проехавшись костяшками по зубам.
Деталь пятая.
Когда Бык, сильно пригнувшись, протиснулся в низкую арку, женщина уже не рыдала взахлеб и не звала на помощь, а безнадежно, глухо поскуливала. При виде возникшего на сумеречном фоне рогатого силуэта панически завизжала, спустя миг узнала и забилась раненой птицей, выкрикивая:
— Хиссрад! Благодарение Творцу, ты пришел! Я знала, я верила! Вытащи меня отсюда, умоляю, вытащи! О небеса, Бык, ты правда здесь, ты настоящий, я ведь не спятила, пожалуйста, пожалуйста, скажи что-нибудь, помоги мне, не бросай здесь!..
— Помолчи, Жози, — кунари поднес палец к губам, и госпожа советница Инквизиции понятливо заткнулась. Закусив нижнюю губу с такой силой, что на смуглой коже появились глубокие, налившиеся кровью крошечные оттиски. — Дай тишины, я гляну по сторонам. Давно ты здесь?..
— Час. Несколько часов. День. Седмицу. Не знаю, — в отчаянии всхлипнула леди Монтилье. — Я... мы были в таверне, в «Цветущей розе». Помню вкус грога, и разговоры, а потом мы уехали... дождь стучал по крыше. Темно. Холодно. Страшно, никогда в жизни не было так страшно! Где мы, что это за место? Это тюрьма? О боги, ты весь в крови! Ты ранен? На тебя напали? Здесь кто-то есть?
— Я никого не видел, — осторожно ступая с носка на пятку, кунари обошел напоминающее массивный трон сооружение. — Но наверняка кто-то затихарился поблизости. Со мной случилось то же, что и с тобой. Очухался в ловушке, выбрался ценой рваной шкуры. Шкура заживет, а тебя мы вытащим. Только успокойся и держи себя в руках.
— Да. Конечно. Я постараюсь, — леди Монтилье закивала так сильно и размашисто, что выбившиеся из прически завитые прядки упали ей на лицо. До появления Быка она с силой металась в своих путах, сбросив атласные туфельки и изодрав подол пышной юбки. — Я все сделаю, как ты скажешь... только мне жутко и мутит слегка.