— Что мы Каменщику скажем, — процедил Ардира. — Репутацию отряда в картеле мы этой выходкой можем знатно подпортить. Ладно… — он выдохнул. — Фирдос, берём с тобой сундук… доставим хоть это треклятому Каменщику.
***
За окном, плотно закрытым ставнями, послышались торопливые шаги — намного торопливее обычного, и возбуждённые голоса. Ринельгер зажёг свечу и недовольно пробурчал себе под нос все известные проклятия. В его небольшой коморке, где помещалась кровать да кое-как сработанный столик, заваленный, как всегда, исписанными листами пергамента и толстыми книгами, царил полумрак, разгоняемый слабым огоньком свечи.
Возню на улице сменил грохот молнии и стук дождя, а потом, почти сразу же, эти звуки дополнил пронзительный вопль псины, не укрывшейся от смертельно опасной непогоды. Мир подрабсывал множество способов умереть, один глупее другого, и к, верно, величайшему ужасу — смерть вошла в привычку. Быть растворённым ядовитым дождём, капли которого падали из пропитанных первозданной энергией, смертельно опасной в чистом виде, облаков, не самая глупая погибель. Хотя многие «герои» могли бы поспорить.
Ринельгер смахнул ладонью остатки сна с лица и потянулся за серой, чуть потрёпанной мантией. Ночка выдалась что надо, после выпитого вместе с соратниками чародей долго не мог уснуть — аура полузаброшенного города Кеинлог тяжкой ношей легла на охмелевший рассудок. А потом приснился очередной странный и обрывчатый сон. Чародей видел тёмное лезвие, переливающееся кровавыми рунами, чуть загнутое, напоминающее боевой серп, что был достаточно распространён в позапрошлой эре. Меч во сне лежал под тряпкой на столе, на котором сидела полуголая темноволосая незнакомка. Странное наваждение овладело Ринельгером во сне — желание схватить ручку клинка, пустить кровь, а потом вкусить её. Нет, чародей был не из тех, кого одолевала жажда крови в битве, не терзали его душевные расстройства, во всяком случае, Ринельгер не отмечал в себе ничего серьёзного. Кроме странных снов, пытавших его ночами два с лишним месяца.
Ринельгер заправил волосы назад, представляя, какую картину сон оставил на его лице. Сон и вчерашнее вино, изрядно выпитое после возвращения в целости и сохранности. Чародей присел за столик, покопался в бумагах: хаотично исписанные листки с размытыми чернилами — весь бред, что снился ему, Ринельгер записывал, чтобы потом собрать всё воедино. Пользы, впрочем, от этого действа никакого не было — бумага шла на растопку, а чернила тратились впустую. Смысл тоже потерялся, и чародей писал уже по привычке. Правда, из всей кучи он вытащил парочку интересных пергаментов, быстро пробежал глазами по скачущим строчкам. Почерк был до боли знакомым. Ринельгер аккуратно сложил их в сумку, тяжело поднявшись, вышел из своей спальни и спустился по ветхой лестнице вниз, где располагалась гостиная. Там за столом сидели двое: Сенетра, сложив ногу за ногу и поигрывая носочком правого сапога, скучающе трясла стаканом с костями, напротив неё нетерпеливо ожидал броска Фирдос-Сар, время от времени поднося ко рту пинту.
Ринельгер сел рядом, пододвинул к себе кувшин и понюхал.
— Эль? — поморщился он. — Ну, конечно… почему бы и нет…
— Всё вино вышло вчера, — мрачно констатировала Сенетра и бросила кости. — Ха! Всё, сарахид, две следующие пинты на твой счёт.
— Да-да, чудесно, мать твою, — фыркнул Фирдос-Сар. — Ты как-то заколдовала их, пташка?
— Думай, что болтаешь, сарахид, — процедила Сенетра.
Снова зашумели кости в стакане. Азарта этим двоим не занимать.
— Где Ардира и Зерион? — Ринельгер всё же наполнил свою пинту.
— Командир у Каменщика, — протянул Фирдос-Сар, передавая кости и стакан Сенетре. — Рассказывает, почему Ритт и Фаррис остались в Лисьей бухте кормить падальщиков.
— Неудачники, — хохотнула Сенетра. — Как вспомню эти удивлённые рожи…
— Да, пташка, — кивнул сарахид. — В кровожадности тебе не откажешь. Перебрасываю.
Ринельгер скупо улыбнулся — что-что, а убивать представителей разумных рас Сенетра любила больше, чем охоту на чудовищ. Любила смотреть, как маска смерти закрывала их лица, и демонстрировать, что её мастерство лучше навыков других.
— Зерион у себя, ещё не выходил, — сказала Сенетра, не отрываясь от игры.
— Лишился Каменщик своих любимцев, — продолжал Фирдос-Сар. — Ага… пас, мать твою. Помню, видел у него в служанках девку, такую сладкую, слаще тебя, пташка.
— Заткнись, сарахид, — фыркнула Сенетра. — Плохо ты меня знаешь…
Фирдос-Сар улыбнулся воспоминаниям — его тонкие губы цвета кожи в точности повторили костный нарост вокруг рта — жуткая картина, к которой сложно привыкнуть.
— Что, чародей, опять не спалось? — Фирдос-Сар отпил из огромной, больше раза в два, чем у Ринельгера и Сенетры, пинты.
— Поспал бы ещё немного, — сказал чародей, зевнув, — если бы не проклятый дождь. Местечко тут, если уж быть откровенным, паршивое.
— Весь Цинмар запаршивел, — пробормотала Сенетра. — Ни солнца, ни нормального дождя — нихрена…
— Тебе нужно расслабиться, пташка, — вставил Фирдос-Сар, продолжая расплываться в хитрой чудовищной ухмылке. — Может быть, сыграем на ещё одну, хоть одну жаркую ночь?
— Тебе не фартит, сучье семя, — бросила Сенетра. — Готов поставить на кон собственную жизнь?
— Остыньте, — сказал Ринельгер твёрдо. — Поберегите силы, вдруг вместо Ардиры сюда придёт Гермильяр и его проклятые норзлины.
— Надеюсь, — произнёс спокойно Фирдос-Сар, — что наш путь ляжет на восток. Золота там больше.
— А я бы так не радовался, — мрачно протянул Ринельгер. — На востоке и воздух тяжёлый, и чудовища опаснее. А ещё, позволь напомнить, там проходили основные сражения ригальтерийского легиона и Святого Воинства. Быть может, до сих пор они режут там друг друга.
Минуло четыре года с последних вестей из Рунайро — Святое Воинство начало штурм города, не осаждавшегося тысячу лет. Ринельгер тогда только покидал своего чародея-наставника, чтобы присоединиться к войне, конец которой казался далёким, словно звёзды небосвода. Он получил письмо и приказ двигаться через лес Маредор к Эльинстаду, где второй верховный лорд Ригальтерии, Аллесиос, собирал легионы на помощь столице.
Было пройдено более трети пути, когда в середине эрениля — первого месяца осени — колона остановилась из-за внезапного землетрясения — оно было воистину неожиданным, ибо никто из чародеев-адептов земли не давал прогнозов о движении земной коры. Землетрясение, убившее сотни две легионеров, чародеев и прислуги, оказалось только началом. Вскоре загорелся Маредор и погасло солнце. В багряном зареве пожара затерялось всё, большинство из колоны погибло, но Ринельгеру повезло выбраться на открытое поле, и тогда он увидел, что голубые небеса и весь свет накрыла алая пелена. Как чародей, он почувствовал небывалый прилив сил, захлестнувший его настолько, что, как бы стыдно признаваться ни было, испытал блажество, сходное с тем, что получаешь в самую жаркую ночь с женщиной. Чудо, подумал он, когда блаженное чувство отступило от него, что всплеск Мощи не оказался смертельным.
— Чистая, первозданная энергия Хаоса, — написал Ринельгер заметку позже, — поглотила ауру Порядка, где та оставалась, даже в большом количестве. Если верить слухам, нечто, что высвободило Хаос и разрушило стабильность Потока энергии, находится в землях, окрестных Рунайро, а ещё, если, опять же, полагаться на эти слухи, провинция Роммилин, прилегающая к владениям столицы, ушла под неизвестно откуда взявшуюся в тех краях морскую воду. Любопытно, могло ли сражение за Рунайро вызвать такого масштаба катаклизм?
— Я был бы просто счастлив, — проговорил Ринельгер, — если бы нам нужно было пройти через магические анклавы на западе, — Фирдос-Сар показушно зевнул. — Уж там-то цивилизация…
— Всё ещё дуешься, что я сжёг те книги? — сарахид сделал каменное лицо, налил себе и Сенетре эля. — Нужно же было чем-то топить очаг.
— Ценнейшие труды имперских чародеев, алхимиков и жрецов, — процедил Ринельгер, посмотрев в сторону горящего пламени в очаге, где догорали остатки книг, найденных на Пустынном берегу, — были написаны не ради того, чтобы какой-то невежественный мясник согревал свою задницу. Я просто восхищён, Фирдос-Сар.
— Ладно вам, — вмешалась, пока конфликт не созрел, Сенетра, — ещё тут друг другу глотки перережьте, Ардира тогда меня насадит… — глаза сарахида сощурились, и она спешно добавила, — на пику.
— Ничего до сих пор не понятно, — сказал Ринельгер с бесконечной усталостью в голосе. — Что случилось… как, когда? А мы бросаем на растопку, быть может, полезные сведения.
— Срань случилась, чего тут разбирать? — махнул рукой Фирдос-Сар. — Да и много пользы от нас будет, чародей, если замёрзнем насмерть?
— Всё равно, — кивнул Ринельгер, допивая эль. — Есть кое-что и поважнее. Кстати, Сенетра? — рунарийка оторвалась от костей. — Мне нужно ещё немного твоей крови…
— Что? Опять? — рунарийка не успела даже рот раскрыть — первым возмутился Фирдос-Сар. — Посмотри на бедную пташку, её будто из могилы подняли.
— Спасибо за беспокойство, — Сенетра же была невозмутима, — но не думаю, что несколько капель убьют меня, — она потянула правую руку к чародею. — Всё продолжаешь исследовать?
— Ага, — Ринельгер вытащил из кармашка в мантии колбу, — почти вывел формулу эликсира, что поможет тебе… как твоё самочувствие?
— Твои заговоры избавили меня от головной боли, — Сенетра внимательно наблюдала, как чародей аккуратно проколол иглой, что носил всегда в своей мантии вместе с колбой, небольшой записной книжкой и щипцами, её указательный палец и чарами медленно, каплю за каплей, выводил из ранки кровь. — Но голод чувствую до сих пор.
— Своей Мощью не пользуешься совсем? — Ринельгер спросил скорее себя, чем Сенетру. — Ничего… скоро эликсир будет готов… благодарю за кровь.
— Тебе спасибо, — слабо улыбнулась рунарийка, осматривая ранку на пальце.
Ринельгер закупорил колбу и спрятал в мантию. Фирдос-Сар внимательно проследил за действиями чародея и налил в пинты эля. Дождь барабанил ещё некоторое время, за которое троица успела осушить весь кувшин. Наконец проскрипела дверь, и в комнату вошёл Зерион с уставшими, будто всю ночь не сомкнувшимися глазами.
— Что, проснулись все? — сквозь зубы произнёс он.
— Что-то не так, рунариец? — Фирдос-Сар даже не повернулся к нему.
— Ночь тяжёлая, — сказал Зерион. — Пора бросать пить…
— Без такой привычки, — покачал головой сарахид. — Долго ты не протянешь… в Цинмаре не пьют только мертвецы.
— Где-то полдень, — Зерион посмотрел в заколоченное досками окно и прислушался. — Дождь кончился… нужно пройтись в парк. Райана прибыла.
— Я выиграл! — взревел Фирдос-Сар, вскакивая.
— Проклятие, — Сенетра отстегнула ремни.
— На что играете? — Зерион подошёл ближе.
— Подождите, — Ринельгер встал. — Райана тут?
— Да, думаю, уже тут, — кивнул рунариец. — Так на что?
— На раздевание, — криво улыбнулся Фирдос-Сар. — Ремни вместе с курткой…
— Вижу, вы заняты, — протянул Зерион, наблюдая, как, закатив глаза, Сенетра расправлялась со шнурками на куртке. — Ринельгер, давай со мной.
— Боги, я и забыл совсем, что Райана в Кеинлоге, — пробурчал чародей. — Со всеми заказами…
Ринельгер отложил пинту и поднялся в комнату. Закрепив мантию ремнями, он повесил на плечо сумку с дневником и зельями, проверил в ножнах короткий кинжал и закинул его туда же.