Люциус пожал плечами и принялся методично выбивать трубку.
— Всё просто, миссис Уизли. Фиал с моими воспоминаниями окажется у вашего мужа. И уж я позабочусь о том, чтобы он всё рассмотрел. Каждое мгновение вашего падения.
«Рон меня никогда не простит. Что же я наделала…»
— Всё предельно просто, миссис Уизли. Вы отдаёте мне браслет, я вам воспоминание. Все счастливы, довольны и пляшут ирландский шан-нос.
Гермиона хмыкнула.
— И как вы себе это представляете? Браслет уже наверняка в Отделе тайн. После того разгрома там столько охранных заклятий, что и Мерлин нос не просунет!
— О, миссис Уизли… — за эту усмешку Гермионе захотелось его придушить, — всё ещё проще, чем вы думаете. Сейчас браслет в вашей квартире. Ибо муж ваш из-за долгой работы с этой реликвией перестал ей сопротивляться. Я всегда говорил, в аврорате работают одни кре…
— Рону что-то угрожает? Что это за браслет такой?
Малфой поморщился, стряхивая пылинку с сюртука.
— Если вы поторопитесь, ничего ему угрожать не будет. Элли!
Рядом возникла старенькая домовуха в вытертом балахоне.
— Да, хозяин.
— Трансгрессируешь миссис Уизли домой, усыпишь её мужа и вместе с ней назад.
— Верните палочку, — холодно бросила Гермиона.
— Она будет залогом того, что вы действительно вернётесь, — Малфой вынул фиал из внутреннего кармана, — а вот и воспоминания.
Она обречённо посмотрела на домовуху и протянула ей руку.
В голове крутились две мысли: «Бедный Рон» и «Я убью Кроули».
Элли щёлкнула пальцами, и они очутились в прихожей на Хэмптон-роуд, прямо под магическими часами. Тут же раздался мелодичный звон:
— Четыре часа-а-а!
Глава 3. Мечты сбываются
Вдалеке от Малфоя будто спало какое-то мучительное наваждение, и она обрела, наконец, способность мыслить нормально.
«Да он ведь всегда ненавидел меня, что же сподвигло его прикасаться ко мне? Целовать? Так целовать? И всё… остальное… Всё как-то странно! Но это был точно он, только его губы могут так… когда изгибаются в усмешке… я сегодня рассмотрела… очень близко…»
Хватит, Гермиона, хватит! Остановись!
Боже, они стояли в тепле майского солнца там, на террасе, как… муж и жена. Он курил так по-домашнему, а она…
«Да какого чёрта, Гермиона?! О чём ты только думаешь? Разве можно забыть его равнодушный взгляд, когда Беллатриса Лестрейндж, его свояченица, пытала тебя на полу же гостиной Малфрой-мэнора?»
Они с домовухой переглянулись и прокрались ко входу в единственную комнату. Гермиона приоткрыла дверь, и сообщницы заглянули внутрь.
Сердце затрепетало, когда она увидела, как Рон пытается заколдовать расставленные на столе свечи так, чтобы те красиво парили в танце.
«Хитрое заклинание, не всегда оно ему удавалось…».
Из кухоньки плыл запах… муж что-то пёк в их маленьком духовом шкафу.
Волшебница поймала себя на том, что думает о муже с нежностью. И желанием заботиться.
И тут Элли щёлкнула пальцами. Рон кулём осел на пол, увлекая за собой часть свечей.
— Что ты наделала?! — почему-то прошептала Гермиона.
Она чувствовала себя преступницей. В это мгновение она сильно жалела, что когда-то создала Г.А.В.Н.Э.
— Мисси не бояться, — проскрипела Элли, — молодой волшебник просто спит. Надо торопиться, мисси. Браслет у него в кармане, в штанах.
Гермиона сглотнула.
«Эта дрянь ведь как-то вредит ему, верно?» — убеждала она себя, обыскивая собственного мужа.
«Рон, прости…»
Нащупав что-то металлическое, она, осторожно придерживая платком, вытащила золотой браслет — широкий — в виде змеи, обвившейся по кругу пять раз.
«Слизеринцы… Всё-то у них змеиное…»
Гермионе вдруг пришло в голову, что Малфой поставит под удар и себя, афишируя свои воспоминания. Но зачем ему это? Блеф?
Додумать она не успела.
Из камина вдруг показалась взъерошенная голова Гарри, и мужчина недоумённо покосился на домовуху:
— Гермиона! Тут такое случилось… Привет. А кто это?
А потом увидел браслет в её руках.
— Гермиона?.. Что…
Гермиона выронила платок, отчаянно схватила браслет голыми пальцами — и тут же золотые кольца крепко обвились вокруг её запястья.
— О, нет!
Гермиона безуспешно дёргала украшение, пытаясь снять.
И в тот же миг Элли взяла её за руку и громко щёлкнула пальцами.
***
Они очутились в малой гостиной у хорошо растопленного камина, чадящего свежей смолой. Гости давно разлетелись, и в полумраке раздавался уютный треск поленьев. За окнами наливались густой синевой сумерки, на длинном обеденном столе мерцали свечи в тяжёлых канделябрах.
— Где твой хозяин? — устало спросила Гермиона. — Мне нужно снять эту штуку и забрать…
— Сейчас, — Элли испарилась, и волшебница опустилась в одно из кресел.
Она мечтала, чтобы всё это поскорее закончилось, очень хотелось вернуться домой, поужинать, наконец, и лечь спать.
Домовуха так резко появилась перед ней, что Гермиона подскочила.
— Хозяин просил вас принять ванну и отужинать с ним.
От ярости женщина потеряла дар речи.
— Хозяин сказал, у него к вам важный разговор. Про мистер Флеминг.
Гермиона разом проснулась и протерла глаза.
— Так пусть говорит сейчас, раз это так важно! Помыться я могу и дома.