— Вот как. — повторил Рифус Гарт. — Невозможно. Так я не получил ответа на первую часть вопроса. Как штырёк смог приблизиться к границе Ойкумены? И, кстати, где находится вверенный вам участок?
— Я патрулирую отрезок длиной в две мили, начиная с Восточного сектора.
— Это сухопутный участок, — заметил Рифус, — соединяющийся через нейтральную полосу с Внешним миром. Нейтральная полоса шириной в десять миль. Это то, что называют выжженной землёй. Великое воплощение человеческого гения, — он криво ухмыльнулся, — поистине великое. Пепел тысяч тел, вечное напоминание о войне, самое грандиозное кладбище в мире. Царство Аида на земле. Тлен и прах. И ужас миллионов сгоревших заживо при бомбардировках или автопиролизе. Вам знакомо понятие «автопиролиз», сержант Хаулз? Изумительная придумка времён второй войны, цепная реакция митохондрических микровзрывов. Одного этого хватило, чтобы дать добро на создание особой бригады. Над нейтральной полосой до сих пор чувствуются эманации этих людей, принявших страшную и бессмысленную смерть, не надо быть менталистом, чтобы ощутить это. Пройти полосу и не сойти с ума... хотя таких тоже немало. Люди, решившие пересечь Грань, довольно циничны по натуре. А штырьку вообще всё равно, «скей» разрушает психику буквально за несколько приёмов, да и тело не щадит. То есть, в принципе, существу типа штырька ничего не стоит приблизиться к границе, другое дело, что такого отродясь не случалось. Вас ведь именно это встревожило, сержант Хаулз?
— Так точно, — кивнул пограничник, — я даже сначала глазам своим не поверил.
— Всё когда-то бывает впервые, — философски изрёк Рифус Гарт, — где труп этого убогого?
— Я передал его в штаб Восточного сектора.
— Я свяжусь с вашим командующим, тело передадут нам. Теперь этот случай в ведении особой бригады. И нам предстоит разобраться, что именно привело штырька к границам Ойкумены. Ибо обитатели Внешнего мира не приспособлены к жизни здесь. Внешний мир устанавливает свои собственные законы и первый из них и непреложный: наши миры не соприкасаются. Просто не могут. Влажные леса с хищными растениями и исполинскими животными погубят человека в считанные дни, если не часы, а тамошние зверушки не имеют возможности долго дышать нашим воздухом, в нём слишком мало кислорода, они просто задохнутся. Это великий принцип равновесия двух экосистем. И теперь этот принцип дал сбой.
Четверо человек стояли в кабинете в абсолютной тишине, трое в чёрных костюмах и один в защитной форме. Каждый из них думал о своём, но в целом ход их мыслей шёл в одном направлении. Случилось небывалое. Существо из Внешнего мира навестило Ойкумену.
Дирк Хаулз угрюмо сопел, чувствуя себя ещё хуже, чем даже в тот момент, когда он пересёк порог просторного кабинета с крайне аскетичной обстановкой, даже кресло было только одно, для капитана, что ясно давало понять: дело остальных стоять навытяжку и докладывать. Рассказ Рифуса Гарта о нейтральной полосе произвёл на сержанта весьма тягостное впечатление. Он сам предпочёл бы не вглядываться в серую, вот именно что пепельную равнину без единого холмика, но все эти подробности об автопиролизе и эманациях... б-р-р. И как, интересно, этот хмырь проходил через Грань? Или у него, как у этого... как его... штырька, тоже атрофировалась последняя чувствительность? Дирк Хаулз бросил взгляд на молодую блондинку с алым шейным платочком, со скучающим видом стоявшую у стены. Значит, она тоже бывала на ТОЙ стороне? Она-то что там забыла? Они все здесь сумасшедшие, просто сумасшедшие. Да и немудрено, если учесть, что по долгу службы им положено с головой погружаться в самые жуткие, запредельные глубины человеческой мысли. Обязательно поговорить с Диной. Именно сейчас Дирк Хаулз с кристальной ясностью понял, что его жене тут не место. Даже если она сидит у себя в лаборатории и не шастает во Внешний мир.
Пирс Трей усилием воли загнал все эмоции подальше и поглубже и попытался спокойно проанализировать рассказ пограничника, а главное, понять, чем может грозить Ойкумене разовый, хоть и невиданный инцидент. Рифус Гарт не стал бы вызывать их с Алби просто послушать интересную сказочку. Капитана что-то тревожит, Пирс видел это так же ясно, как пляшущие в солнечных лучах пылинки, от века исполнявшие свой причудливый танец. Капитана что-то тревожит. И это «что-то» потребовало от него, чтобы рассказ Дирка Хаулза выслушали специалисты проекта «Гипнос». Пирс Трей признался себе, что пока точек соприкосновения программируемых сновидений и последнего путешествия несчастного штырька он не находит. Надо запастись терпением. И быть готовым к любым неожиданностям.
Алби же терялась в догадках. Кое-какие ей мысли пересекалась с размышлениями Трея, по крайней мере, в той части, где Пирс мучительно пытался соединить проект «Гипнос» и «прорыв» штырька. Но, глядя в хмурое, с неприятно заострившимися скулами лицо мужа, она понимала: дело куда серьёзнее, чем кажется на первый взгляд. Капитан Рифус Гарт заслужил непререкаемый авторитет среди подчинённых во многом благодаря холодному аналитическому уму и способности делать верные выводы на основании весьма скудных сведений, а так же умению прогнозировать самые разные варианты развития событий. И судя по всему, спрогнозировал командир особой бригады что-то совсем уж замогильное.
Сам Гарт закурил вторую сигарету и подошёл к окну, с тоской глядя на неприглядный пейзаж правительственного квартала. Мысли его были далеки от радостных. Недалёкий сержантик сам не понял, с чем столкнулся. «Прорыв». Пока ещё не прорыв, пока это всего лишь единичные робкие попытки обитателей Внешнего мира спастись от чего-то, что гонит их в ненавистную сушь с разреженным воздухом. Своим предчувствиям Рифус Гарт доверял. В ином случае пограничники только и делали бы, что отлавливали незадачливых штырьков и прочую внешнемировую нечисть на своих рубежах. А они не отлавливали. И штырьки ни за что не расстались бы добровольно со своим дурманом, «скеем». Нечто большее, чем страх, заставило это искалеченное существо оставить вожделённые плоды и мчаться без оглядки, куда глаза глядят, прямиком на мушку сержанта Хаулза.
— Вы свободны, сержант. Не мне напоминать вам, что вы не должны делиться этой информацией ни с кем, даже с вашей супругой.
— Мы с Диной не обсуждаем служебные дела, — натянуто произнёс Хаулз и слегка набычился, — это не в наших правилах.
— Я обязан был вас предупредить. Я не прощаюсь с вами, Дирк Хаулз, мне в любом случае придётся навестить «вверенный вам участок» и лично посмотреть, как там у вас обстоят дела.
На этих словах пограничник помрачнел ещё больше.
— Вы не доверяете моему докладу?
— С чего вы взяли?
Дирк Хаулз замялся. Он вообще чувствовал себя на редкость неуютно в этих блестящих стенах, вдали от привычного поста, да ещё под этим неподвижным взглядом странных, словно искусственных глаз. Он не так уж много слышал о командире «Красного отдела», но и тех редких сплетен, что доходили до Восточного сектора, хватало с лихвой. Перфекционист, железной рукой проведший полную переаттестацию своей бригады и выкинувший из неё добрую половину личного состава, в основном новичков, человек, каким-то образом подсидевший своё бывшее командование и отправивший Рона Гира на свалку истории, да, слухи о капитане Рифусе Гарте доходили и до пограничных застав. И Дирку Хаулзу очень не хотелось встречаться с этой машиной в человеческом обличье второй раз.
— Сержант, вы так уверены в моём предвзятом к вам отношении? Да бросьте вы этот детский лепет. Ситуация серьёзная и требует моего личного присутствия. Что до вас, то никто не обвиняет вас в некомпетентности или халатном отношении к службе. В конце концов, думаю, устав применим и к противоположной стороне. Вам нечего опасаться. Вы свободны и, повторюсь, до встречи.
— Разрешите идти? — уточнил Дирк Хаулз.
— Идите.
Пограничник вышел за дверь и только там позволил себе вздох облегчения.
— Ваше мнение? И давайте без официоза, у меня уже зубы сводит от бесконечного «выканья». — Гарт сел на краешек стола и потёр виски. — Алби?
— Странная история, но при чём здесь мы? Я имею в виду, мы, специалисты по сновидениям.
— Ну. Давай. Думай. Думай, Алби, это у тебя всегда выходило на ура. Думай. — Он вздохнул и повернулся к старому товарищу. — Пирс?
— Могу предположить только одно. Сновидцу надо будет заглянуть во Внешний мир и выяснить, что там за новая напасть.
— Я рад, что у нас схожие мысли. Алби, ты как лучший оператор, проведёшь эту процедуру. Сновидца выберешь сама, хотя я думаю, что в любом случае им станет Дор. Не так ли?
Алби кивнула. В отделе было не так много сновидцев, точнее, всего два, её давний знакомый ещё по опытам в Институте физиолог Дор и бывший жених, Кит Тригг, ставший подопытным в проекте «Гипнос» с лёгкой руки лейтенанта Трея. С Китом Алби не работала никогда, это было негласное распоряжение капитана, и оспаривать его мог только безумец. Алби при виде Тригга натурально трясло, да и сам бывший лаборант не грезил встречей с когда-то любимой девушкой. Слишком хорошо они оба помнили своё расставание.
— На сегодня всё. Вам обоим надо как следует отдохнуть и набраться сил. Что до меня... боюсь, как раз мне отдых не светит.
— Опять останешься ночевать в отделе? — вздохнула Алби.
— Нет. Но вернусь поздно. Ладно, хватит о грустном. Все свободны. — Он кивком отпустил подчинённых и замер в задумчивом оцепенении на краешке стола. В пепельнице дымился уже третий окурок.
Глава 2
— Не спишь. — Рифус на цыпочках вошёл в спальню и удивлённо покосился на сидящую на кровати Алби. Девушка обхватила руками колени и тоскливо смотрела в одну точку на стене.
— Сон не идёт. Риф, три часа ночи.
— Я же говорил, что вернусь поздно.
Она невидяще смотрела мимо него, борясь с подступающими слезами. Почему-то именно сегодня, после странного доклада пограничника и не менее странной реакции Гарта ей стало безумно, до одури страшно. Страх медленно вползал в неё вместе с ночной темнотой, прогнав сон и заставив сидеть на постели в оцепенелом ожидании. Внутри Алби словно свивались в тугой комок холодные скользкие нити и этот холод мерзко обжигал её, добираясь до горла и мешая дышать. Рифус сел на краешек постели и кончиками пальцев приподнял жену за подбородок.
— Что случилось? Я и раньше задерживался, да и тебя иногда из лаборатории палками не выгнать. Алби, что не так?
— Всё не так, — всхлипнула она, опустив глаза, — я... я не знаю... У меня плохое предчувствие, Риф. Очень плохое. Ты не можешь отказаться от этого дела?
— Ты с ума сошла? Ладно, извини. Пойми ты, дело очень серьёзное. Наверное, самое серьёзное дело за всю мою жизнь, даже с твоим «Гипносом» не сравнить.
— Пирс сказал, что сновидец должен будет заглянуть во Внешний мир?
— Ну да. Надо выяснить, что заставило штырька бежать не разбирая дороги. Ты сейчас отдохнёшь как следует, пару дней на службу не выходи, Трей не новичок, заменит тебя. Да и Дору не мешает набраться сил перед погружением. Знаешь что? Раз уж не спишь... Пойдём на кухню, выпьем. Мне сейчас остро надо промочить горло.
Алби удивлённо вылезла из постели, накинув лёгкий халатик, и с недоумением посмотрела на Гарта. Пить в три часа ночи? Риф никогда не был трезвенником, но чтобы так вот... Видно, дело и впрямь нешуточное. У Алби даже слёзы высохли. Она шла вслед за мужем на кухню и мысленно ругала себя последними словами. Она просто мнительная идиотка, которой всюду мерещатся какие-то ужасы, и это после трёх лет работы в отделе. Уже пора бы научиться держать себя в руках. Если Риф дошёл до того, что закурил на рабочем месте, а теперь собрался надраться в её компании, значит, чего-то в словах Дирка Хаулза она, Алби, не услышала и не поняла, но это не повод шмыгать носом и бояться теней за окном. Она села на высокий табурет около стойки и подождала, пока Гарт разольёт терпкую желтоватую жидкость по бокалам.
— Твоё здоровье. — Он залпом выпил свою порцию и внимательно посмотрел на жену. — Ты, наверно, уже вся извелась, я же вижу. Извини, — он на секунду прикоснулся к её волосам и тут же убрал руку, — но такие дела... Если я вынужден прибегать к «Гипносу».
— Ну не знаю... Риф, провести сновидца во Внешний мир не такая уж сложная задача. Дор уже так навострился, что я даже уменьшила дозы трития, да и реабилитационный период после каждого погружения у него становится всё короче. Мне кажется, я скоро смогу обойтись вообще без изотопа. Это будет прорыв... — Она осеклась.
Рифус Гарт осушил ещё один бокал и с силой потёр воспалённые от недосыпа глаза.
— Прорыв... Да, это прорыв... Скажи мне, что ты вывела для себя из доклада Хаулза?
Алби задумалась, подперев щёку ладошкой. Сержант Дирк Хаулз сказал так много... и так мало. То, что штырёк сумел каким-то образом добраться до границ Ойкумены, конечно, странно и необычно, тут и Риф, и Дирк Хаулз были единодушны, но... Да, такого не случалось никогда, но какую опасность мог нести в себе этот искалеченный «скеем» получеловек, потерявший даже способность к членораздельной речи? Даже если бы сержант не застрелил его, далеко штырёк всё равно не ушёл бы. Что же она упустила? Зачем... зачем сновидцу заглядывать во Внешний мир?
— Штырька что-то напугало, — медленно произнесла Алби, осторожно отпив термоядерной настойки и чуть не поперхнувшись, — так напугало, что ему было без разницы, куда бежать, лишь бы подальше. Ведь так?
Рифус Гарт кивнул.
— Но штырёк... — девушка задумалась ещё сильнее. — Штырьки утратили разум, он наверняка просто бежал и бежал, я уверена, он не стремился именно в Ойкумену. Просто... так пролёг его маршрут.
— Тоже вероятно, — согласился Гарт, — я бы даже выдвинул эту версию как основополагающую. Но есть нюанс.
Алби заинтересованно посмотрела на мужа. Нюанс?
— Я уже говорил этому не в меру суровому погранцу, что наши миры не пересекаются. Просто не могут. Нейтральная полоса ли, стоячий вал посреди океана, в любом случае Внешний мир тщательно отгораживает себя от нас, да и мы вовсю патрулируем периметр. — на этих словах он странно усмехнулся. — Да, не спорю, человек может какое-то время прожить вовне, тебе ли не помнить. При должной сноровке и достаточном количестве боеприпасов там можно протянуть довольно долго. Мой личный рекорд три недели, после чего в меня закачали такое количество «радиант-плюса» и прочего дерьма, что я пожалел, что не сдох во Внешнем мире. Если бы у меня не было оружия, воды и «коктейля», боюсь, на третий день я бы откинул копыта так или иначе. Ты помнишь свои приступы головокружения от переизбытка кислорода? Это всё в один ряд. Внешний мир губителен для нас, но точно также Ойкумена враждебна для рыжих волков, варанов, белочек этих летучих... Сухо, искусственный озоновый слой, не пропускающий ультрафиолет, который во Внешнем мире играет колоссальную роль. Мало кислорода. Вода, которую эти зверушки не могут пить. Точнее, могут, но недолго. Всё это подводит нас к одному-единственному выводу: добровольно ни одно существо из Внешнего мира в нашу пустошь не сунется. У штырька должна быть очень веская причина для подобного демарша. Ты улавливаешь суть?
— Ему некуда было больше бежать, — прошептала Алби, потрясённо распахнув изумрудные глазищи, — больше некуда... А это значит...
— Что в глубине Внешнего мира начало твориться что-то такое, перед чем меркнет даже наша выжженная земля с пересушенным воздухом и выстрелами в упор. И это «что-то» движется в нашу сторону. Теперь ты понимаешь, зачем мне понадобился сновидец?
— Да. — тихо сказала Алби и опрокинула залпом свою порцию. Внутри неё разливался жидкий огонь, и было непонятно, алкоголь ли так подействовал или вновь возвращающийся ужас. Только теперь этот ужас имел объяснение. — Да. Я подготовлю Дора.
— Всё, — тихо сказал Рифус, — больше об этом не думай. У тебя два дня на отдых, постарайся расслабиться на полную катушку, пока я буду инспектировать пограничный участок. Возьми катер, покатайся. Или спустись в каньон, пока он цветёт. Отдохни, выбрось из головы всё это дело. Пожалуйста, Алби. Только прошу, накануне процедуры ляг пораньше и не пей.
— Тебе легко говорить «расслабься», — пробормотала девушка, комкая в пальцах тонкую простынь, — меня после этих историй даже твой кошмарный самогон не берёт. В голове не укладывается...
— Всё-всё-всё, — Гарт сгрёб её в охапку и прижал к себе покрепче, — всё. Успокойся. Всё, что мы пока имеем, не более чем домыслы, замыслы и умыслы. Ну-ну. Ну вот, начинается. Не плачь. Так, я знаю, что тебе надо. Пора расчехлять конфискат.