Минут двадцать Игорь наслаждался вкусом пива. Наверное, импортное было не хуже, но Красильников, анализируя собственное финансовое положение и объёмы потребления, не позволял себе привыкать к роскоши. Игорь закурил, глянул на полковника — Мишин не ненавидел опера, он просто хотел придушить строптивого клиента.
— Не повезло вам, товарищ полковник, — капитан предусмотрительно перекинул бутыль в другую руку.
— В каком смысле? — холёная рука вернулась к месту постоянной дислокации на секунду раньше, чем успела коснуться горлышка.
— Ну, кто-то шпионов ловит, кто-то по заграницам мотается, а вы в каком-то Мухосранске похмеляете опера-алкаша, да ещё ведёте с ним умные разговоры. Жуть.
— Капитан, моё задание имеет огромную важность. Вы готовы вести дальнейший разговор или предпочтёте отдохнуть?
— Товарищ полковник, я в вашем распоряжении, особенно, если после беседы вы дадите мне адресок одной из ваших секс-майорш и путёвочку на юга. Лады?
— Капитан, вы пьяны!
— Не более чем обычно. Мы говорим или нет?
— По-моему, вы…
— А по-моему, судя по столбам, мы уже тянем шнягу часа полтора! Ближе делу, товарищ полковник.
— Хорошо. В свете нашей беседы…
— Валентин Георгиевич, не устраивайте ЗАГСа!
— В смысле?
— Опустим говорильню.
— Хорошо. Но помните, я до последней минуты пытался уберечь вашу психику, или хотя бы то, что от неё осталось. Убийца — ваш сын!
— Духовный? — Игорь даже не удивился — он знал точно, что не оставил после себя на этом свете ничего, кроме нескольких удачно проведённых расследований, трёх-четырёх разочарованных женщин и горы пустых бутылок.
— Я не шучу.
— Бросьте, полковник, я не знаю ни одной дуры, которая хотела бы от меня забеременеть, а если бы с одной из потаскушек, хвативших лишнего, во время рандеву со мной такое бы и случилось, она бы сразу же избавилась от плода пьяной оргии.
— И всё же вы вполне можете считаться родителем — кровным родителем — обсуждаемого нами персонажа.
— И сколько же лет мальчонке?
— По человеческим меркам ему около пятнадцати, но он, вполне сформировавшаяся особь. Я бы сказал — он на пике формы.
— Ого! — Красильников давился смехом. На допросах приходилась выслушивать разную галиматью, но подобной ересью его ещё не кормили. — Я папаша супермена! Всё выхожу в отставку и живу в своё удовольствие! Думаю, сынок меня не бросит, поможет, так сказать, по-родственному.
— Можете мне не верить, — Мишин снова заскучал. — Можете ёрничать сколько влезет. Можете напиться до беспамятства. На сегодня моя работа с вами окончена. Остальное узнаете по прибытии на место, Недолго осталось.
«Недолго» вылилось почти в час времени. Всё это время, настроение капитана менялось подобно дурившей за окнами машины апрельской погоде. Сперва он наслаждался злорадством по отношению к севшим в лужу комитетчикам. Современные Штирлицы явно где-то прокололись и перепутали его с кем-то. Потом Игорь разозлился. Чёрт возьми — для чего нужно было устраивать цирк?! Неужто так трудно выяснить всё без дурацких похищений?! Под конец, Красильниковым овладела тревога — а вдруг всё сказанное полковником правда? Что тогда? Как всё это понимать?
Место назначения оптимизма не прибавляло. Заляпанный провинциальной грязью шикарный автомобиль тормознул у ворот брошенного в постсоветские времена заводика. Ещё крепкие, но уже познавшие горький вкус запустения бетонные стены мало способствовали радостному настроению. Не меньшее уныние вызывали глазницы выбитых окон складских помещений и четырёх (по-видимому, некогда предназначенных для жилья) трёхэтажек.
Володя просигналил — ворота, как ни странно без малейшего скрипа, распахнулись. Медленно, хороня последнюю надежду к отступлению, автомобиль въехал на территорию завода. Краем глаза (не хотелось доставлять удовольствия полковнику излишним беспокойством) Красильников исследовал местность и едва успел утопить изумлённый возглас в хорошем глотке пива. Сразу за забором начинался двойной ряд колючей проволоки. Его патрулировали ни привычные овчарки, ни новомодные ротвейлеры и доберманы и ни свирепые «кавказцы» — промежуток между проволочными заборами всецело принадлежал двум мастифам и четырём ирландским волкодавам. Игорь успел заметить две вышки с часовыми и дымящую трубу котельной, когда Мишин изволил скинуть оцепенение.
— Впечатляет, господин капитан?
— Да как вам сказать, товарищ полковник, приходилось допрашивать свидетелей на зонах покруче.
— Игорь Владимирович, Игорь Владимирович, вас в детстве ёжиком не дразнили? Что ни слово, то иголка. Володя, к корпусу и до завтра свободен.
— А я? — капитан изо всех сил пытался скрыть растерянность и испуг.
— Хм, всё шутите. С вами ещё кое-кто хочет побеседовать, и предупреждаю — от меня ни на шаг. Очень бы не хотелось оплакивать вашу преждевременную кончину.
Если внешне заводские корпуса не потерпели существенных изменений, то над внутренностями потрудились основательно. Переступив порог исследовательского корпуса, капитан оказался в некоем подобие отстойника. Лёгкая паника охватила Игоря, когда за спиной сомкнулись стальные двери. Автоматически зажглись флюциногенные лампы. Мишин подошёл к противоположенным дверям пробежался пальцами по клавиатуре прибора напоминающего банкомат и вставил в едва приметную щель пластиковый прямоугольник.
— Идентификационная карта, — кинул он, не оборачиваясь. — Со временем вы получите такую же. Почти такую же.
Естественно прибор напоминающий банкомат не расщедрился пачкой купюр, а всего-навсего открыл следующую дверь.
Перед полковником и капитаном вытянулся бесконечный коридор с неимоверным количеством дверей.
— Нам в лабораторию к профессору Каплику — 713Б, — снизошёл до пояснений Мишин. — Он руководит генетиками и биохимиками. Лифт в конце коридора.
Комитетчик шагнул к притаившейся на стене коробочке, поколдовал с неприятно попискивающими кнопочками, и Красильников в очередной раз едва сдержал крик изумления — пол коридора тронулся с места.
— Мы ценим силы и время работников, — полковник нагло упивался моментом. — Скорость движения соответствует среднему шагу человека, пункт назначения указывается на панели управления. Такая же панель вмонтирована у двери каждого кабинета. Удобно, не правда ли?
Игорь мрачно кивнул.
— Двери кабинетов блокируются на время рабочего дня, — не скупился на похвальбы Мишин, — каждая разблокировка — с разрешения дежурного по корпусу. Мы конечно не звери — сотрудники имеют время для приёма пищи, а так же пятиминутные перерывы каждые два часа. Но всё строго по утверждённому расписанию. Нонсенс, казалось бы при нашей российской расхлябанности, но как ни странно действует.
— Нарушителей к стенке ставите или просто розгами сечёте?
— Опять иронизируете? Зря. У нас в штате учёные, натерпевшиеся без работы. За приличную зарплату и последующее обеспечение они готовы и на более жёсткие условия. В перспективе, мы собираемся основать здесь научный городок.
— А я, наверное, возглавлю уголовный розыск?
— Кто знает, Игорь Владимирович, кто знает. Если наше сотрудничество будет эффективным, и если вы немножко измените свой образ жизни… Хм, возможно всё.
— Изменю — это как? Перейду с водки и пива на джин с тоником?
— Капитан — у меня от вас уже болит голова!
— Не я вас похищал.
Движущийся пол мягко приостановился у массивных дверей. Полковник повторил фокус с коробочкой и кнопочками. Двери раздвинулись. Глянув на внутренности лифта, Игорь почувствовал разочарование — никаких технических изысков, обычная коробка с кнопками. Даже неловко как-то за привыкшего к похвальбам полковника.
Мишин, однако, не смутился. Он быстро шагнул в кабину.
— Поторопитесь, товарищ капитан, двери снабжены фотоэлементами и автоматически закрываются через три минуты. Пока вы не получили идентификационной карты, не советую искать одиночества.
Красильников, смирив дух противоречия, не заставил просить себя дважды.
Поднадоевшая процедура с кнопками и пластиковым прямоугольником, едва заметное гудение подъёмного механизма, лёгкая вибрация кабины и двери разошлись, впуская поток яркого, но какого-то холодного и безжизненного света. Полковник естественно вышел первым. Памятуя о фотоэлементах, Красильников предпочёл не отставать.
Вообще-то, при слове «лаборатория», Игорь представлял кучу пробирок, колб, стеклянных спиралей, и всё это заполнено разноцветной, булькающей, дымящейся и кипящей жидкостью, а посреди алхимического беспредела Красильникову виделся старичок-пофессор с безумным взглядом, всклоченными седыми волосами и козлиной бородкой.
Реальность смотрелась прозаичнее. Дальнюю стену просторного помещения занимали ряды мерцающих мониторов. Неподалёку стояло несколько странных приборов. В центре комнаты возвышалось массивное устройство непонятного назначения. Место опереточного профессора заняли трое молодых людей, рассевшихся в дальнем углу вокруг электрического чайника.
«Хвалёная дисциплинка, — усмехнулся капитан, — хлещут чай в рабочее время. Или профессорам здесь закон не писан?»
Мишин кашлянул. Все трое обернулись как по команде.
— Валентин Георгиевич, — бледные губы худого субъекта с жидкими, с соломенного цвета волосами растянулись в улыбку, — дорогой! Мы уже и не чаяли дождаться. Как наши дела?
— Позвольте представить, — Мишин отступил, выставляя Игоря на всеобщее обозрение, — Кра-сильников Игорь Владимирович — капитан милиции.
— Так, так, так, — Учёный обошёл вокруг Игоря, ещё раз и ещё, хоть он и был наголову выше Красильникова, но капитану казалось, что у его ног суетится попискивающий крысёныш, с трудом удавалось сдерживать желание прихлопнуть надоедливого зверька. — Так, так, так, — бледное лицо почти упёрлось в лицо Игоря, бесцветные глазёнки походили на стекляшки. — Он, что, пьян?
Мишин опустил голову. Сейчас он походил ни на крутого полковника из всесильных органов, а на провинившегося школьника.