Девушка перевернулась на другой бок, но ей не спалось. Рыбина на стенке мрачно смотрела на Валю бордовым глазом. Стрелки, светящиеся в темноте, показывали три часа. Валя встала с кровати и вышла из комнаты. Она не знала, что ее подтолкнуло, но вскоре нажала на ручку двери, ведущей в спальню, где когда-то погибла Люба. Комната была абсолютно пустой, словно серая коробка. Валя ступила вперед и поджала пальцы на ногах от холода. Во всем доме были деревянные полы, здесь — голый цемент. Павел убрал все, что могло хоть как-то напомнить о трагедии, — мебель, обои, полы — но Вале не нужны были вещи, чтобы почувствовать, что здесь произошло.
Комната кричала от боли, и вдруг в центре комнаты выросла кровать с широким кожаным изголовьем, на ней виднелся силуэт Павла, он закутался в одеяло, отвернувшись к окну. Складки на занавесках плавно шевелились неспешными волнами. Рядом с Павлом спала Люба. Она лежала на спине, волосы ее разметались по подушке и выглядели черными. Вдруг темнота на ее лице словно сгустилась, кто-то склонился над женщиной, резкий взмах руки, тускло блеснуло лезвие, Люба распахнула глаза, она видела убийцу, стоящего прямо над ней, рука в перчатке зажала ей рот, вторая рука прижала голову к подушке. Люба билась как рыба, выброшенная на берег, и тогда черная фигура легла на нее сверху, придавливая своей тяжестью пока все не стихло. Павел заворочался во сне, и черная фигура подняла руку с ножом. Несколько секунд напряженного ожидания. Павел не шевелился.
Валя очнулась как от толчка, вытерла мокрые щеки, ее мутило, голова кружилась, так что ей пришлось опереться о дверной косяк.
Она не видела убийцу, только его силуэт. Он прижимал Любу к кровати, чтобы та не разбудила Павла, но готов был убить и его. Кровь хлестала струей. Наверняка убийца весь испачкался в крови. Но что дальше? Что он сделал с девочкой? Почему забрал Динку с собой?
Девушка вернулась в свою комнату, села на кровать. Кукла на тумбочке таращилась в темноту глазами-пуговками. Валя взяла ее, прижала к груди. Когда-то она не знала, хочет ли, чтобы у нее был дар. Сейчас же Валя от всей души молилась, чтобы дар ее окреп и помог ей найти пропавшую девочку, вернуть радость в жизнь Павла и спокойствие — в свою.
***
Однажды в июле, когда несколько недель подряд на небе не было ни облачка и земля потрескалась от жары, бабушка повела Валю в лес. Они прошли рощу, солнечную и пахнущую грибами, свернули к болотам. Вскоре земля начала чвакать под ногами, в ушах повис назойливый комариный звон, воздух стал тяжелым и влажным. Бабушка шла, ориентируясь по вешкам, — алым ленточкам на кустах и веточках.
— Куда мы идем? — спросила Валя.
— Я не буду тебя подталкивать, — ответила бабушка. — Но для того, чтобы выбрать, ты должна видеть и второй путь.
— О чем ты? Мы идем делать обряд? — уловила девочка. Обрывки ссоры бабушки и мамы всплыли в памяти. — Мама рассердится.
— Рассердится, — согласилась бабушка.
— Может, не скажем ей?
— Все равно ведь узнает, — вздохнула бабушка. — Ты не боишься?
— А надо? — удивилась Валя. Ей и в голову не приходило, что с бабушкой можно чего-то бояться. Девочка знала, что она никогда не причинит ей вреда.
Бабушка лишь вздохнула и пошла дальше. Валя ступала след в след, стараясь не отставать. Они редко ходили в этом направлении, разве что за клюквой. Но ягод хватало и поблизости — там, где кочки не уплывали под ногами, и так далеко Валя никогда не забиралась. В болоте кишела жизнь. Птицы кричали и сновали туда-сюда, лягушки оглушительно квакали, комары жужжали. Пышные папоротники развернули листья, широкие, как у южных пальм. Кувшинки размером с тарелку плавали на черной поверхности пруда, гладкого, как стекло.
— След дьявола, — сказала бабушка, указывая на черный пруд странной раздвоенной формы. — Говорят, когда он бежал от Бога, то ступил на землю козлиным копытом. Не подходи близко. Заманит, затянет в черные воды. А дна там нет.
Валя молчала, впитывая в себя впечатления. Изведанные тропки, уставленные вешками, остались позади. Бабушка пошла медленнее, то и дело останавливаясь, нагибаясь к земле, словно принюхиваясь. Знакомое болото сменилось мрачными топями. В воздухе запахло гнилью. Из тины тянулись тонкие ветви, черные, словно обожженные руки. Птицы исчезли, лягушки умолкли, даже комары — и те отвязались. Каждый шаг бабушка вымеряла, и все равно иногда они проваливались по колено. Валя совсем выбилась из сил и собиралась сказать об этом, когда увила впереди холм. Он возвышался посреди болота как остров в океане. На самом верху росло высокое раскидистое дерево, и девочка, завидев ориентир, почувствовала второе дыхание.
Когда они ступили на твердую почву, Валя в изнеможении опустилась на густую сочную траву.
— Скажи, что мы пришли, — попросила она, поворачиваясь к бабушке, которая уселась рядом.
— Пришли, — улыбнулась та, вытягивая ноги, на которых налип слой грязи. — Пить хочешь?
— А то! — Валя привстала, высматривая, где же бабушка спрятала поклажу.
— Пойдем.
Бабушка взяла внучку за руку и отвела к вершине холма. Недалеко от корней дерева пробивался родник. Девочка припала к журчащей воде и долго не отрывалась.
— Фух, — сказала она, вытирая губы, — холодная, аж зубы сводит.
Она села, опершись спиной на ствол, запрокинула голову. В густой кроне висели яблоки, зеленые, как трава.
— Жаль, еще не созрели.
— Жаль. В сентябре тут такой аромат стоит! Яблоки падают в траву, трескаются от сока. И такие они сладкие, хрустящие, румяные! Зрелые яблоки падают сами. Всему свое время… Но ты все равно попробуй, — предложила бабушка.
— Кислое, — скривилась Валя, откусив кусок, и уже собиралась зашвырнуть яблоко подальше в траву, когда увидела бабушкин взгляд. — Что?
— Не выбрасывай, съешь до конца, это часть обряда. Знаешь, сколько лет этой яблоне?
Девочка покачала головой, рассматривая дерево. Да, для яблони оно необычно толстое и кряжистое, крона раскинулась над всем холмом. Издалека дерево походило на дуб.
— Вот и я не знаю, — погладила бабушка шершавую кору. — Может, она росла здесь всегда? Помнишь, мы читали с тобой о том, почему людей изгнали из рая? Они съели яблоко, плод с дерева познания. Люди научились различать плохое и хорошее, понимать суть вещей, видеть взаимосвязи поступков и последствий. Люди могли бы стать как боги, если бы съели еще и плод с древа вечной жизни… Может, в том и проблема, что жизнь наша так коротка? Люди пытаются успеть как можно больше — больше наслаждений, впечатлений, богатств. Погрязнув в материальном и плотском, люди забыли о душе и со временем возвратились почти что к бессознательному состоянию. Парадокс — и не в раю живем, и не знаем ничего.
Бабушка поднялась на ноги, опершись на старый ствол, прижалась к дереву щекой, закрыв глаза.
— Мы восстанавливаем связь с прародительницей, будим знание, дремлющее в нашей крови. То самое, ради которого она пожертвовала раем. Значит, оно того стоит, как считаешь?
Валя молчала, доедая кислое яблоко, изо всех сил стараясь не морщиться.
— Знаю, кислятина, — улыбнулась бабушка. — Я бы тебя сюда в сентябре привела, да твоя мама, видишь, что удумала. Увезет она тебя, как же. У всех свой путь. Мне не дано знать, какой выберешь ты. Но я, по крайней мере, дам тебе выбор.
Она обошла дерево, приглядываясь к траве, присела на корточки и принялась обдирать дерн над родником.
— Заросло-то все как, за двадцать лет.
Она вынула из кармана нож, стала орудовать им как лопаткой. Из-под травы проглянул краешек серого камня, и Валя принялась помогать. Вдвоем они расчистили огромную каменную плиту, покоящуюся у подножия яблони. Бабушка стянула с головы платок, намочила его в ручье и тщательно вытерла камень. На нем проступили розовые прожилки и ярко-белые вкрапления, сверкающие под лучами солнца, побивающимися сквозь густую крону. По всей плите был выдолблен тонкий желобок, он скручивался в спираль, утолщаясь к центру камня.
— Похоже на змею, — сказала Валя, проведя пальцем по желобку, холодному и сырому наощупь. Бабушка кивнула.
— Змея считают искусителем, виновником греха. Но мне кажется, он хотел как лучше. Что толку жить в раю и не понимать, что это рай?
Валя задумалась над бабушкиными словами, но мысли разбегались, как солнечные зайчики, пляшущие на траве. Сейчас ей хотелось просто вытянуться и подремать. А ведь еще надо вернуться домой, да той же дорогой… Валя передернула плечами, вспомнив мрачные топи.
— Давай не будем тянуть, — сказала бабушка. — Мне нужна капля твоей крови.
Девочка взглянула на бабушку и протянула ей руку.
— Не бойся.
Бабушка промыла нож в ключевой воде и быстро уколола кончиком лезвия Валин большой палец.
— А теперь прикоснись к центру круга.
Девочка опустилась на колени, прижала палец к каменной плите. Странно, сейчас камень был горячим, словно уже успел нагреться под солнцем. Капля крови растеклась по выдолбленной змеиной голове.
— А теперь пусть будет по велению Бога.
— И все? — удивилась Валя.
— Подождем немного.
Девочка с наслаждением вытянулась на траве, зажмурила глаза под солнцем. Яблоня шевелила над головой ветками, шум листвы убаюкивал. На какое-то мгновение Вале показалось, что одна из ветвей как-то странно извивается, словно сейчас оторвется от дерева. «Засыпаю,» — решила девочка, когда бабушка дернула ее за руку.
С яблони свесилась огромная змея, черные кольца заворачивались вокруг ветки, исчезали в кроне. Змея сползла ниже, спустилась на каменную плиту. Сплюснутая голова качалась, раздвоенный язык высовывался из пасти, казалось, змея изучает незваных гостей, принюхивается. По бокам головы яркими вспышками красовались два желтых пятна.
— Это уж, — пошептала Валя. — Но какой огромный! Он толщиной с полено!
— Тихо!
Уж заполз на камень, опустил голову и коснулся быстрым языком середины, словно лизнул кровь, принесенную Валей в жертву. Он скрутился кольцами, заполнив длинным телом всю плиту, так что даже краешка камня нельзя было разглядеть. Голова опустилась и замерла. Вытянутые желтые глаза с круглыми зрачками неподвижно глядели на Валю. Взгляд ужа завораживал. Казалось, что в его глазах есть ответы на все тайны вселенной, и Валя вдруг подумала, а ведь та змея, из райского сада, наверняка тоже съела плод с дерева познания…
— Пойдем домой, — заторопилась вдруг бабушка.
— Может, еще подождем?
— Чего ждать? Все уже произошло.
Казалось, бабушка отчего-то рассердилась. Валя не стала с ней спорить. Она пошла следом, стараясь повторять каждый ее шаг, но то и дело оборачивалась, прощаясь со змеей.
— До свидания, мой ужик, — прошептала она. И ей показалось, что черная голова поднялась и покачалась, прощаясь с ней в ответ.