Джим усмехнулся.
— Это смешно, потому что, если мы собираемся пережить войну с людьми Речончо, нам придется вести переговоры с «Diamondback», чтобы получить огневую поддержку. — «Diamondback» поставляли оружие из Вайоминга. Расстояние между двумя клубами удерживало их друг от друга, но «Когти» никогда и не были особенно дружелюбны с воинственной группой.
— Уж лучше они, чем «Дьяволы», — хмыкнул Визел и намотал на палец свою редкую бородку. — И если мы скажем им, почему нам нужна их помощь, я уверен, что они сделают нам большую скидку. Они ненавидят всех, кто не белый или не натурал.
— Совершенно верно, — согласился Ари. — Итак, поскольку мне сказали, что у нас вроде как демократия, я ставлю вопрос на голосование. У нас есть два варианта. Мы можем выслушать встречное предложение и обдумать его, или можем поехать в Вайоминг и рассмотреть союз с арийским братством.
Джим ничего не сказал. Последний голос был его собственным, это была его тактика. Он сидел на дальней стороне стола, рядом с Ари, чтобы видеть то, чего хотели другие члены клуба, прежде чем отдать свой голос. Он не просто слушал голоса, а следил за выражением лиц своих братьев, чтобы заметить признаки беспокойства.
Он внимательно следил за ходом голосования. К тому времени, когда наступил черед его голоса, было уже шесть в пользу работы с «Diamondback», и голос Джима уже не имел значения. В ответ на все взгляды, направленные на него, Уэйд покачал головой.
— Я не хочу развязывать войну. Мой голос не имеет значения, но я бы проголосовал за перемирие с «Диаблос».
С ним согласились только Типпер и Донни, что означало, что решение было принято, но Уэйд прекрасно знал, что Боксер и Вилли проголосовали бы также, если бы обладали интуицией. Это перевернуло бы с ног на голову голосование, но Ари превратил бы их жизни в ад. Вместо этого Ари торжествующе усмехнулся и выпятил вперед грудь, словно надувшийся петух.
Джим не был уверен в том, когда начал ненавидеть Президента клуба. В молодости он очень уважал Ари. Но где-то попутно Джим повзрослел, и повидал слишком много людей, чтобы поверить в то, что в глубине души Ари были хорошие намерения. Жадность была его игрой, и, в конце концов, из-за нее их всех убьют.
Джим прошел в заднюю часть клуба и вышел наружу через заднюю дверь, закурил еще одну сигарету, и к нему присоединился Боксер, со словами:
— Все прошло хорошо.
Джим засмеялся.
— Ты саркастический сукин сын, не так ли?
Боксер пожал плечами, закурил сигарету и сказал:
— Мы получили от сделки дополнительные двадцать лет. Если мы завтра умрем, то можем быть благодарны за это. Без Бригадира, мы оба, вероятно, сделали бы что-то глупое, вроде передозировки в подростковом возрасте. По крайней мере, мы стали взрослыми. Черт, однажды ты даже влюбился.
Джим кивнул. Бригадир — Аарон Морган — на самом деле был бригадиром строительной бригады, в которой работали отцы, его и Боксера. Когда мальчикам было по двенадцать лет, их отцы работали на стройплощадке, и находились на балке на уровне четвертого этажа, та упала и увлекла за собой на землю обоих мужчин, и на них упали несколько стальных столбов, придавив под себя. Бригадир видел Джима и Боксера беспокойными подростками, матери которых были слишком подавлены потерей мужей, чтобы беспокоиться о воспитании мальчиков на пороге полового созревания, и он вмешался, как отец.
— Думаю, да, — согласился Джим. Он колебался, вспоминая день, когда Бригадир впервые привел их в клуб. — Ты когда-нибудь жалел о том, что вступил в клуб? — спросил Джим.
— Черт, нет! — реакция Боксера была восторженной. — Это лучшее, на что я мог надеяться. Я не очень хорошо учился в школе, братан. Ты это знаешь. И я не совсем Мистер Чарминг, но я получаю всех женщин, которых хочу. — Он засмеялся. — Я помню выражение твоего лица, Уэйд. Мы вошли сюда, и какая-то цыпочка с огромными сиськами сидела на коленях у Ари. Он зарылся в них лицом. Ты был похож на того волка из мультика с жужжащими глазами, и языком, свисающим на шесть футов из рта.
Джим тоже засмеялся.
— Мне было четырнадцать лет. Я никогда раньше не видел и пары буферов, кроме своей собственной матери. — С того момента пути назад уже не было. Хотя он и Боксер не присутствовали на больших вечеринках или не ездили с клубом, они были младшими членами. У них была работа, и они зарабатывали деньги, чтобы прокормить себя и своих матерей, и затем выросли мужчинами в этом клубе.
— Клуб — это все, что у меня есть, Уэйд, — на этот раз мрачно сказал Боксер. — Это все, что у меня было с тех пор, как умерла моя мама. У меня нет другой семьи, кроме тебя и этих братьев. Даже Бригадира больше нет.
Джим кивнул.
— Я знаю об этом. Мы оба здесь одиноки. — За исключением Сьюзан. Эта мысль промелькнула в его голове. Джим оттолкнул ее, он не стал бы полагаться на девушку, как на семью. Они никогда не будут так близки. Они жили разными жизнями, и иногда собирались вместе для взаимной разрядки. Уэйд стоял рядом с человеком, которому доверял больше всего на свете, а остальные из этого короткого списка находились где-то в здании позади него.
Боксер повернулся к нему лицом, его глаза убежденно горели.
— Разница лишь в том, что я готов умереть за этот клуб, Уэйд. Вот насколько я предан. Я не уверен, что ты тоже.
Джим не хотел признавать того, что Боксер был прав. Было время, когда его преданность «Стальным Когтям» была так глубока, но теперь он не был в этом уверен. С тех пор, как умерла Трина, он сомневался в своих обязательствах. Уэйд хотел больше, чем просто братьев. Он не мог сказать правду Боксеру или кому-либо еще, но Джим хотел страсти и нежности; чего-то, что противостояло бы жестокому и хладнокровному поведению, с которыми он ежедневно сталкивался здесь. Развернувшись, он улыбнулся.
— Ладно, Боксер, мы — братья больше, чем кто-либо здесь. Я сделаю все, чтобы вернуться. — Это было все, что он мог честно сказать.
— Я знаю, — сказал Боксер, поворачиваясь, чтобы вернуться внутрь. Джим смотрел ему вслед, удивляясь тому, что творилось в голове его лучшего друга. У него были подозрения в том, что Боксер готовился к тому, чтобы умереть в этой войне, которая была неизбежной, и Уэйду это не понравилось. Ему нужно было придерживаться позитивной стороны, сохраняя некоторую надежду на то, что он выживет, и это будет очень трудно, если Боксер не устоит.
Обеспокоенный, но решительный, Джим пошел следом за другом, направляясь к своей койке, чтобы немного отдохнуть. Он не спал прошлой ночью, после того, как уехал домой, и смертельно устал. Ему был нужен отдых, если он собирался ехать обратно на территорию «Диаблос», а потом в Вайоминг.
ГЛАВА 3
Когда на следующее утро Сьюзан не услышала ни слова из больницы или от своей семьи, то предположила, что ее мать была слишком зла, чтобы позвонить, и что ни один из медицинских работников не посчитал, что она заслуживала внимания. Расстроенная, и, не зная, как провести свой выходной, она плюхнулась на диван и позвонила в больницу, надеясь найти хоть кого-то, кто что-нибудь скажет.
Но после нескольких минут ожидания девушка сдалась. Она заворчала от разочарования и схватила телефон, набрав номер единственного человека, который, по ее мнению, мог бы ей помочь. Эрик поднял трубку после третьего гудка.
— Эй, красавица, чем обязан такому удовольствию, услышать твой звонок?
На губах Сьюзан неохотно появилась улыбка.
— Не думаю, что тебе будет так же приятно, если я отвечу на твой вопрос.
— Испытай меня, — усмехнулся он.
— Мой отец в больнице. Я увезла его туда вчера и, вероятно, моя мать и сестра там, с ним. Я ни за что туда не пойду, чтобы его проверить, но не могу никого попросить выяснить, что случилось и сказать мне. — Она вздохнула. — Не хочу беспокоить тебя в твой выходной, но служащие там тебя послушают. Они тебя уважают. Может быть, ты бы смог получить у них некоторую информацию для меня.
— Мне очень жаль, Сьюзан. Должно быть, это было трудно сделать. Ты хоть представляешь, что с ним не так?
— Кроме того факта, что в девять утра он был пьян? — девушка засмеялась. — Ну, вероятно, сейчас он на детоксикации, и капризничает, как черт. Кроме того, у меня предчувствие, что выпивка сожгла его печень. Но, как я уже сказала, мне никто ничего не говорит.
— Вероятно, ты права, — Эрик пробормотал что-то себе под нос. — Ты будешь мне должна, но только потому, что мы друзья, и ты заслуживаешь того, чтобы знать о своей семье, я узнаю.
— Считай это долговым обязательством. Спасибо, Эрик. — Она повесила трубку и уставилась в потолок. Больше всего на свете Сьюзан ненавидела скучать. «Тебе нужно заниматься». Но у нее не хватало ни терпения, ни внимания. И если она останется дома на весь день, то будет думать о Джиме. Не прокатит.
Конечно, только его имя, возникшее у нее в голове, подкинуло ей идею. Это не было ее обычным времяпрепровождением, но занимало Сьюзан, пока она ждала ответ Эрика. Она нетерпеливо поднялась с дивана и отправилась в душ. Потом быстро оделась, заколола мокрые волосы и схватила ключи.
Ближайший магазин по продаже мотоциклов находился в десяти минутах езды, и когда она туда добралась, то долго сидела в своей машине, наблюдая за потоком людей, проходящий в магазин и выходящих из него. Десятки ярких, блестящих мотоциклов, выстроенных в совершенно ровные ряды, со сверкающим в солнечном свете хромом и полированной черной краской. Она никогда не понимала одержимость мотоциклами. И никогда в жизни не была одной из них, и не думала, что когда-нибудь захочет такой стать.
В то же время, Джим был таким же, как и многие из этих людей. Они внимательно изучали детали и благоговейно прикасались к мотоциклам. Это было почти культовое поклонение. Для нее они были такими же ужасными, как разъяренные быки на родео, а она никогда не могла понять такую сильную любовь. Но если она не сможет этого понять, то никогда не узнает о том, что заставило Джима так жить, почему он чувствовал себя таким лояльным к клубу или почему ездил на двух колесах вместо четырех.
Сьюзан вышла из машины и прошла вдоль линии мотоциклов, стоящих снаружи, пытаясь почувствовать их. Она старалась впитывать позитивную, восторженную энергию покупателей и поклонников. Но ее ничего не задело. Девушка повернулась, чтобы уйти, но оглянулась на магазин и решила посмотреть, что там, внутри. Там было больше мотоциклов и много снаряжения. Может, что-то там привлекло бы ее внимание.
Девушка осмотрела полки и стеллажи, наслаждаясь ощущением кожаных курток под пальцами и читая саркастические и непристойные надписи на некоторых футболках. Она подумала, что некоторые из шлемов были отличными, а некоторые просто глупо выглядели. По-прежнему не ощущая покалывания внутри себя, Сьюзан вернулась к мотоциклам в магазине, изучая их более внимательно. Она прочитала информацию о некоторых из них, подробности о мощности двигателя, скорости, расходе топлива и ценах.
Когда она подошла к следующему мотоциклу, то восхитилась им. Нет, он не вызвал в ней чувство возбуждения и она не почувствовала мгновенной связи с машиной. Но там была красивая часть оборудования, окрашенная в блестящий черный цвет с неоновыми синими молниями по обе стороны от бака. У него были хромированные детали — руль и детали колес — и это выглядело неистово и классно одновременно.
— Кто бы мог подумать, что я найду тебя здесь? — от прозвучавшего голоса Сьюзан подскочила и уставилась прямо в невероятные глаза Джима. Он очаровательно улыбался. — Я думал, что у тебя серьезная вендетта против мотоклубов. Ты никогда не говорила мне о любовной интрижке с гонками.
Смущенная тем, что ее поймали с поличным, девушка закатила глаза.
— Не знаю. Я просто…, - она умолкла, не желая объяснять причину своего приезда сюда сегодня.
Он хихикнул.
— Все в порядке, Сьюзан. Ты можешь признаться. У многих людей есть странные фетиши, о которых им неудобно говорить. И многие из них прячутся под видом ненависти к ним. Я вижу, как ты смотришь на этот байк. — Мужчина указал пальцем на мотоцикл, который она осматривала. — Думаю, что настоящий сюрприз здесь в том, что у тебя безупречный вкус. На самом деле, возможно, я попрошу тебя убрать руки от моей тачки.
— Я имею право быть здесь также, как и все остальные, — возразила она. Почему он всегда заставлял ее защищаться? — И у меня нет никакого фетиша. Я просто хотела посмотреть, смогу ли понять страсть людей к этим машинам смерти. — Она пристально смотрела на Джима. — Итак, скажи мне, умник. Скажи мне, почему ты любишь мотоциклы. Объясни мне это так, чтобы я смогла понять.
Джим ошеломленно уставился на Сьюзан. Он дразнил ее, но теперь девушка была непреклонной — и почти страстной — в желании понять, что такого особенного в гонках. Это только добавило шока к тому, когда он увидел, что девушка восхищалась именно этой тачкой. Вероятно, она не поняла, что четыре байка перед ней находились внутри магазина потому, что были уже проданы.
— Хорошо, но сначала позволь спросить кое-что. — Сьюзан приподняла одну бровь. — Разве ты не видела на нем наклейку «продано»?
Девушка нахмурилась, проверила и покраснела.
— Я не собиралась его покупать.
— Ты чертовски права, потому что я уже это сделал. — Выражение ее лица было воплощением удивления, и мужчина рассмеялся. — Ты действительно подумала, что я пошутил? Да, ладно, мне пришлось заменить тот, который ты видела в куче металла на дороге рядом со мной. Вчера я сделал с ним кое-какие изменения — добавил несколько персональных деталей — и теперь я здесь, чтобы забрать его домой.
Девушка ничего не сказала, а потом улыбнулась.
— Я не люблю мотоциклы в целом, но этот привлек мое внимание, потому что красивый. Не по-женски. Я бы не хотела оскорблять твою мужественность. Но, думаю, что дизайн у него красивый.