'Секрет' оказался в большой стационарной теплице из поликарбоната. Там было убрано еще осенью, и ворох ботвы и листьев странно смотрелся в углу.
— Тсс, — загадочно прижал палец в перчатке к губам Никита. — Там Фиксик спит.
— Кто?! — весело удивилась я, присаживаясь на корточки.
— Наш ежик, Фиксик. Его Майор ночью поймал, летом еще. Лает и лает, что такое? Папа вышел, а Майор пытается ежа схватить. Тот шипит, в шарик свернулся. Папа Майора держал, а мама спасала Фиксика, укололась даже, он теперь у нас под крыльцом живет, топает и молоко любит.
— Сколько же у вас животных? — я поправила Никите шапку, пока тот очень тщательно закрывал теплицу на все защелки.
— Три собаки, четыре кота, Кролик и черепашка водная, Дора. И Фиксик!
— Ого!
— Вот именно, — нас догнала Мила. — Вы мне скоро крокодила принесете, — она повернулась ко мне, притянула сына, обняла. — Это дети всех спасают.
— Даже черепаху? — удивилась я.
— Ее из живого уголка выкинуть хотели, — возмущенно крикнул Никита. — И Кролика!
— А Астру, кошку нашу, старшие дети принесли. Пошли в магазин, а она у подъезда забилась в угол и мяучит, оказалось, котится. Принесли домой, сами роды приняли. Прихожу с работы — на балконе в тазу на полотенце кошка и пятеро котят! Четверых пристроили, а Астра и Тушканчик остались. Ой, про весь зверинец дня не хватит рассказать. Никитка, иди, попроси кого-нибудь чайник поставить, мы сейчас придем, а то мы гостей пока только разговорами кормим.
— А надо пирогами! — прокричал ее сын, убегая.
— Маша, ты думаешь, мы идеальная семья?! — рассмеялась Мила в ответ на мой сбивчивый монолог 'вам-то хорошо, вы умные, а мы дураки и ругаемся из-за ерунды'. Как-то незаметно я ей все рассказала. Не как психологу, а как… старшей сестре, например, или лучшей подруге. — Мы, бывает, спорим и ссоримся. Иногда я молча злюсь, он чем-то недоволен. Вот, например, в кино и на концерт с мужем ходила, за пятнадцать лет знакомства, девять раз, я не вру. У Светы с Максом в чем-то по-другому. Они вместе работают, вечно куда-то вместе ходят, ездят. Наверное, ругаются, как без этого. Или вот, Игорь может разобрать и собрать орбитальную станцию, но дома ремонт ни разу ни делал, и бытовую технику ни чинит никакую. Потому что он дома редко бывает, и мне жалко его время на это тратить. Отцы помогают, Вадьку с Женькой учат по мелочи что-то делать, в конце концов, он хорошо зарабатывает и может себе позволить специальных людей пригласить, они все сделают. Я знаю, что у него на первом месте работа, это его страсть, но все свободное время он проводит со мной и детьми, у нас общие увлечения, вкусы, я его люблю безумно, и он меня, а все остальное просто ерунда. Очень давно, я подростком была, мне мама сказала, когда я с ней жутко поругалась: 'Ты забыла, что ты меня любишь'. Так просто, оказывается. Пойдем уже домой? Сейчас чаю попьем и будем к вечеру наряжаться, мы со Светой обожаем прически друг другу делать, девчонкам. Ты хочешь нечто бомбическое?
Это был самый чудесный и не похожий ни на один праздник в моей жизни, Новый год! Сели за стол в восемь — с прическами, в нарядных платьях, мужчины в костюмах, дети парадные. Открыли шампанское, пробовали салаты, какие-то необычные закуски в крошечных тарталетках, вкуснейшую малосольную рыбу и еще более вкусную копченую, потом Мила подала запеченое мясо с сыром, грибами, или помидорами, или колечками ананасов, кому что нравится. Евгений Григорьевич и Вадим Олегович угощали наливками из серебряных рюмочек размером с наперсток, в основном друг друга, но и нас не забывали. Разговаривали, смеялись, было легко и весело. Дети — кроме двойняшек и тройняшек Мила Золотарева — поели, уселись здесь же в комнате играть в фанты, потом в слова, доставая из шляпы бумажки и угадывая загаданное слово, притащили набор брусков и стали играть в дженгу, да так заразительно, что я косилась-косилась, да и попросилась к ним. Подтянулись остальные — Саша, Света, Макс, Игорь и Мила. Ирина Константиновна и Татьяна Николаевна махнули на нас рукой, сами убрали со стола лишнее — слышно было, как в кухне заработала посудомойка, потом устроились смотреть новогоднюю передачу. Из мужья поднимали рюмки на каждый тост из телевизора, под добродушное женино ворчание. Незадолго до полуночи Игорь неловким движением обрушил башню, и пока дети возились, собирая детали с пола, а Света с мужем, вспомнив про скорые куранты, несли холодное шампанское, чистые фужеры, конфеты, Мила и Игорь куда-то исчезли, и появились как раз под знаменитый перезвон, раскрасневшиеся и веселые.
— С новым годом! — Саша чуть коснулся моего бокала своим, сделал глоток. Я отпила, глядя ему в глаза и улыбаясь. Он поставил шампанское, свое и мое, обнял меня и мы поцеловались, нежно-нежно. Я забыла, на что именно сердилась я и обижался он, просто прижалась к нему, счастливая.
— Салют! Салют! — закричал вдруг Кирилл. — Папа, пошли!
— Одеваемся и выходим, — кивнул Игорь. — Не торопитесь, одевайтесь как следует, — скомандовал им вслед.
— Маша, Саня, — позвала Мила. — Пойдете с нами? Там елку на улице тоже нарядили, будут танцы.
Мы запускали фейерверки и танцевали, катались на ледянках с откоса к речке под огромным фонарем, собаки и дети носились, обдавая нас фонтанами снега. Часам к четырем ночи немного замерзли и очень проголодались. Игорь с Максом зажгли костер возле беседки, разожгли очаг, на решетке жарили колбаски, Мила варила глинтвейн в двух больших посудинах — для взрослых с красным вином, для детей — безалкогольный. Мы ели и пили под треск костра, я обнималась с мужем, дышала свежим морозным воздухом с дымной ноткой, смотрела на небо и темный лес за рекой, огоньки деревни, слушала звуки праздника вокруг, и чувствовала себя героиней лучшей на свете сказки.
— Давай мириться! — проснувшись, когда за окном во всю светило Солнце, предложила я мужу, забираясь на него.
— Мы вроде помирились, — осторожно сказал Саша, тем не менее, охотно обнимаясь.
— Тогда давай поругаемся и снова помиримся, — я поерзала.
— Я согласен сразу мириться, — муж приподнял меня, помогая, и какое-то время мы были заняты тем, чтобы получить как можно больше удовольствия, произведя как можно меньше шума.
Хозяйку, вернее, хозяек, мы нашли в кухне. Женщины сидели вчетвером, лепили пирожки и фаршировали блинчики, заготовки для которых с молниеносной скоростью на двух сковородках выпекала свекровь Людмилы.
— Кофе? — щелкая кофемашиной, предложила Мила. — Бутерброды на морозилке, молоко в холодильнике.
— Ой нет, — отказалась я. — Только кофе. Саш?
— Я у тебя выпью половинку. Люда, а где мужики?
— Играют в хоккей с детьми на речке, а деды судят и болеют.
— Эх, коньков нет, — потужил мой муж. — Я б побегал.
— Погоди, у тебя какой размер? — повернулась к нам Света. — Славики коньки старые тут оставили. 40 или 41 пойдет?
— Давай, — обрадовался Саша. Они со Светой ушли его экипировать, а я пила кофе и соображала, что Славики, это, видимо, ее сыновья, курсанты летного училища, Святослав и Ярослав.
— Девочки, — позвала Татьяна Николаевна. — Вы заканчивайте и идите-ка гулять. Мы с Ирой сами закончим, да, Ира?
— Идите-идите, — отозвалась та. — И так дом да работа, замотались. Ни мужей, ни детей не видите.
— Так я и вас не вижу, — возразила Мила, принимаясь убирать со стола и попутно включая духовку. — Вот завтра мужиков засадим пельмени лепить, а сами гулять пойдем. Лучше расскажи, мам, чем там твой сериал закончился?
Они болтали ни о чем, пока пекли пироги, доваривали огромную кастрюлю щей.
— Они сейчас пирогов поедят, и отец скажет обязательно: 'Мы есть-то сегодня будем?' — весело объяснила мне Мила. — 'Пироги — это баловство!'
— Не представляю, как ты на такую ораву варишь каждый день, — посочувствовала я. — С другой стороны, я готовить люблю, а Саша улетит — так, кое-чем питаюсь.
— Ну, кастрюль меньше восьми литров в доме нет, — рассмеялась Мила. — И съедается все моментально. Врать не буду, иногда надоедает готовить, так тут как тут бабушки, спасают нас. Прошлый раз огромную кастрюлю голубцов привезли, то манты сделают, пришлют, или сами приедут, наготовят. Что бы делала без них! — она по очереди поцеловала мать и свекровь, и я беспомощно смотрела, как они гладят ее по голове, как маленькую, и Свету, заодно, обнимаются.
— Маша, а ты у нас в бане еще не была, — перевела разговор Мила.
— Нет, — я постаралась взять себя в руки. — Но мне Саша говорил, у вас тут мегалит какой-то? И русская, и финская, и бассейн есть, правда?
— На все вкусы, — подтвердила та. — Мужики парятся, мы греемся. Но иногда париться тоже ходим, да, Светик?
— Сегодня сходим давайте. Я мед с морской солью сделала, и с корицей, для лица. Мужики пусть нас попарят, и в сауну идут.
Мы прожили у Серебро до третьего января, четвертого Саше и Игорю надо было уже на работу. Приехали в свою пустую квартиру под вечер, выгрузили в холодильник гостинцы (с пустыми руками уехать было категорически нереально), завалились в постель. Занимались любовью, смеялись, разговаривали.
— Саша, я подумала… Давай родим, что ждать? Как представлю, что ты улетишь, я опять одна останусь…
— Машунь, — он обнял меня покрепче. — Этот год очень загруженный, подготовка, экспедиция на Марс полгода. Я хочу помочь, а то что ты одна. Давай отложим?
— Давай, — легко согласилась я. — Отложим до весны. А потом ты улетишь, а я беременная. Вот так подгадаем, что к твоему прилету я как раз соберусь рожать.
— А карантин? — огорчил меня Саша. — Я хочу тебе ночью за жареной соленой клубникой бегать и из роддома вас забирать. Подождем, Марусь!
Глава 8.
Как когда-то Эмма Уотсон, я вслух ничего не оспаривала, но про себя ни с чем не согласилась. В самом деле, что мужу останется делать, когда я забеременею — только радоваться. Поэтому утром я спустила в унитаз противозачаточные и поехала в Москву, в любимый магазин нижнего белья, Сашу порадовать. Кстати, и скидки начались. Зашла домой, полила цветочки, проверила, кофе выпила. За тот час, что пробыла в квартире, убедилась, что на время Сашиной командировки сюда не вернусь. Лучше в городке — там можно хоть в гости сходить, если совсем тошно будет. И вообще, там живут люди, у которых вся жизнь вращается вокруг полетов, и как-то легче, когда окружающие с тобой на одной волне, как вещает известная радиостанция. Вернулась под вечер, соорудила ужин, села поработать, но так заленилась, что легла, включила телевизор и благополучно уснула, не слышала даже, как милый вернулся.
— Маруська, — меня пощекотали за беззащитную пятку. — Маруська! Ты чаю хочешь?
— Ага, — пробубнила я, не открывая глаз.
— Тогда и мне налей, — он сгреб меня в охапку, и мы забарахтались, щекочась и балуясь, как детсадовцы. Хотя нет, я в детсаду была скучной и степенной, то ли дело сейчас!
— Мария Всеволодовна, — встал мне навстречу начальник ЦУП. — Добрый день. Чай, кофе?
— Нет, спасибо, — я улыбнулась и села напротив Олега Германовича у стола для переговоров.
— В декабре наш Центр был определён головной организацией по новому актуальному направлению — созданию системы сбора, анализа и обобщения сведений о космических и наземных объектах техногенного и естественного происхождения, содержащих информацию о протоцивилизации. Даже обрывочные знания, что удалось получить вашей группе, частично расшифровав марсианский диск, позволили активировать 'пирамидальную' противометиоритную защиту. Понятно, что информации о возникновении в околоземном космическом пространстве опасных и чрезвычайных ситуаций чрезвычайно важна. Но с нашим уровнем понимания, мне кажется, мы даже не осознаем, что именно можем узнать и понять о нашем прошлом. А возможно, и будущем всего человечества. Предстоящая экспедиция на Марс гарантирует обнаружение новых артефактов. Их изучение ЦУП и будет проводить. А вам я предлагаю должность начальника отдела в ** управлении.
Я вышла из кабинета с согласием и кучей документов, необходимых для участия в конкурсе. У меня докторская тоньше была!
На новое место работы я шла с разными чувствами: приятное предвкушение предстоящих открытий, волнение, что буду причастна к тому, что делает Саша, опасение от встречи с новым коллективом. Все-таки я не очень умею сходиться с людьми. Вечером стояла перед шкафом, осторожно кусала свежий маникюр и никак не могла выбрать, в чем же мне завтра идти.
— Саш, — позвала я. — А в чем у вас там женщины ходят?
Сашка выглянул из кухни.
— Тех, что я вижу — в форме или белых халатах. Нарядные у нас только Галя Коровина, Мила Серебро и секретарша у Яшина, — он подошел, обнял меня сзади. — Ты красиво одеваешься, только очень строго. Почему у тебя почти все костюмы с брюками? Тебе очень идут юбки, и ноги у тебя красивые. Очень красивые, — его рука выразительно сжала мое бедро. — И задница соблазнительная, сил нет, какая соблазнительная…