Вернулась только минут через пятнадцать. Парней не было, на столе красовалась новая бутылка, какая-то еда.
— Мы тебе сок заказали, — Милана подвинула мне стакан. — Решили Борюсику помочь, а то он сам не догадался, — они с Дианой переглянулись и пьяненько захихикали.
— Я мысленно пожала плечами и отпила. Пить правда хотелось. Подошли парни, девчонки утянули их танцевать. Я осталась сидеть, пила сок, чувствуя какой-то горьковатый привкус. Посмотрела стакан на свет — судя по цвету, это не чисто апельсиновый, а микст. Грейпфрут и горчит, наверное. Минут через пять — трек еще не сменился — мне вдруг стало нехорошо. Я даже не могла понять, что именно со мной происходит, но вдруг не смогла поднять руку, встать. Даже закричать не получалось! Откинулась на спинку дивана, голова болталась, как у куклы.
— Маша? — позвал меня кто-то. Я силилась открыть глаза и не могла. — Что с ней? Она же не пила совсем.
— Боренька, какая разница? — в голове шумело, я с трудом различала слова. — Пользуйся, девочка на все согласна!
— Ты ей что дала? — другой голос, очень злой. — Ты ей что дала, дура?!
— Да какая разница, — обиженный женский голос. — Я ж для тебя старалась! Нашлась тоже Белоснежка. Чем она лучше меня?!
— А если охрана засечет?! Идиотка!
— Что делать-то? — истеричные нотки.
— Давай ее в машину… — меня подняли и дальше я чувствовала только, что меня куда-то несут, слова слились. Вдруг сквозь гул начали пробиваться отдельные фразы. Говорили низкий мужской голос и чей-то смутно знакомый.
— … с девушкой?
— … на свежий воздух, она выпила лишнего…
— Прошу вас, пройдите сюда, — меня опять куда-то понесли. Я попыталась что-то сказать, но вышло то ли мычание, то ли блеянье. Голоса опять забормотали.
— Что такое, Володя? — новый голос, тоже мужской, хрипловатый.
— Евгений Анатольевич, здесь девушка. Невменяемая, а алкоголем не пахнет.
— Наркотики?
— Да нет, непохоже.
— Что с ней? Она с вами, молодой человек?
— Да все норм! Это шутка просто!
— Понятно. Андрей, Костя — проводите гостей. Они уже уходят. Володя, девушку в мой кабинет. Ключи возьми. Где они сидели? Ее вещи, сумочку захватите, парни.
— Я чувствовала, что меня кто-то берет на руки. Запахло другим парфюмом, сигаретным дымом. Потом уложили куда-то, чья-то ладонь легонько похлопала по щекам и низкий голос опять спросил:
— Что с тобой, девочка? Говорить можешь? Голова болит? Кружится?
— Я попыталась сказать хоть что-то, хоть голову поднять и не смогла. От бессилия и страха беззвучно заплакала. Слезы щекотно катились по виску на шею.
— Вот ее сумочка. Паспорт, телефон, ключи от квартиры, кошелек. Номерок наш.
— Принеси ее одежду из гардероба, я попробую родителям позвонить. В справочнике 'мама' и 'папа' забиты. Ну, не плачь. Воды дать? — Я кивнула, с трудом открыла глаза, вгляделась. Свет неприятно резал глаза. Мужчина лет сорока, очень широкий, коротко стриженый, держал стакан. Попыталась приподняться, и он очень бережно напоил меня, уложил снова, подложив подушку повыше. Я опять провалилась в странное забытье, в котором плавали голоса.
— Телефоны выключены, оба. Шуба ее? Накрой, трясет девчонку.
— Что делать будем, Анатолич? Ее и в такси сейчас не посадишь. Может, скорую?
— Давай так. Пусть поспит пару часов, я понаблюдаю. Если хуже не станет, то без скорой обойдемся. Володь, сменишься пораньше, сам отвезешь.
— А с этими что, с деятелями? Там еще две девки с ними, молоденькие. Я у одной ненароком сумочку уронил, она больше всех нервничала. Сумочка открылась, в ней таблетки. Гипертоничка, наверное.
— Или диабетчица. Всех в черный список. Про девок сообщи коллегам.
— Эту тоже?
— Эта, думаю, сама не пойдет.
— Голоса стихали, я согрелась и уснула. Проснулась от того, что кто-то тряс меня за плечо.
— Ты как? Живая?
— Я поморгала, просыпаясь. Я лежала на диване в каком-то офисе, передо мной на корточках сидел мужчина в темном костюме.
— Да, — я трудом выговорила я, облизывая сухие губы. — А где я?
— А где ты с вечера была? Помнишь?
— В ночной клуб пошла, с парнем с нашего университета, — забормотала я, чувствуя, как наваливается головная боль. — Мы танцевали, ужинали. Потом я сок пила и мне плохо стало… А что со мной? Голова болит очень…
— Ты вот что, встать можешь? Сейчас тебя домой отвезут.
— Смогу, наверное, — я с трудом села, потом встала. Мужчина аккуратно придерживал меня за локоть. — А можно мне в туалет? — я покраснела.
— Пойдем, провожу, — меня довели до кабинки, я тихо сказала: 'Спасибо, я дальше сама', и по стеночке осторожно зашла.
— Когда вышла, мужчин было уже двое. Смотрели на меня выжидательно.
— Попить дайте, пожалуйста.
— Тот, что помоложе, почти бритый, подвел меня к столу, налил воды. Жадно попила, поблагодарила.
— Так, Володя, поезжайте. Семь утра уже, закрываемся. Она тут рядом живет. По прописке живешь-то? — я кивнула. — Позвонишь оттуда, если все нормально, можешь домой сразу.
— Есть, Евгений Анатольевич. Ну что, пошли, что ли, как тебя там? Маша?
— Маша, — я поднялась. — Спасибо Вам большое, Евгений Анатольевич. И Вам, Владимир?..
— Владимир Дмитрич он. Ладно, идите. Вы, девушка, друзей себе аккуратней подбирайте, в следующий раз так хорошо может не кончиться.
— Еще раз, спасибо, — от стыда у меня горели не только щеки, но и уши.
— Все, иди давай. Ты выспалась, а мы нет, так Володь?
— Торопливо надела протянутую шубу, смущенно попрощалась, вышла вслед за мужчиной.
— Спасибо вам огромное, — мы шли по коридору, где-то рядом все еще гремела музыка. — А кто это был?
— Наш начальник охраны. Не споткнись, тут ступенька.
— Он вывел меня через служебный вход на стоянку, усадил на заднее сиденье.
— Сейчас прогрею и поедем. Дома-то есть кто?
— Я одна живу. Родители в области, а сейчас за границей отдыхают.
— А… То-то же не дозвонились. Как чувствуешь себя?
— Голова болит, а так хорошо.
— Ты сейчас придешь, постарайся поесть горячего, попей, только не чай и не кофе. И таблетки никакие не принимай, мало ли что тебе дали. Побыть с тобой, или, может, ко мне поедешь? Ты не бойся, у меня дочка тебе ровесница и пацан. Жена за тобой посмотрит.
— Нет-нет, что вы! — у меня слезы навернулись от доброты и участия совершенно незнакомых людей. — Я себя нормально чувствую, и вам отдыхать надо.