— Сюда, Вик! Эта квартира открыта! — Глазастый напарник вовремя заметил, что одна из дверей просто прикрыта, а не захлопнута, как все остальные на площадке. К тому же она единственная была из твердого дерева, а не хлипкого ДСП.
— Какой смысл прятаться в еще более тесном месте?! — Тем не менее Санитар все же подбежал к адепту Перуна и одним рывком распахнул дебелую дверь.
— Лучше, чем ничего, — Пожал плечами Коловрат, проскальзывая внутрь. Виктор нырнул следом и тут же щелкнул замком. Почти сразу после их маневра дверь содрогнулась от мощного удара взбешенного монстра.
Глава 20. Истина — один или несколько компрометирующих фактов. (Генри Менкен)
От удара каннибала содрогнулись стены. Входная дверь выдержала, однако Санитар сомневался, что ее хватит надолго. Он уже хотел выпрыгнуть из окна, когда снаружи все стихло. Мечник недоверчиво прислушался, но никаких звуков не уловил, да и новых ударов от каннибала не последовало.
"Неужели ушел?" — Мелькнула непрошеная мысль.
Виктор выждал еще пару секунд, нервно сжимая рукоять Флюстерна, а потом облегченно вздохнул, и покачал головой. Что бы ни отвлекло их противника, внутрь тот больше не рвался. А значит, у двух товарищей появилось еще немного времени.
Санитар повернулся к своему напарнику. Тот подозрительно молчал, хлопал глазами и пялился на интерьер приютившей их квартиры. Причем Коловрат был удивлен настолько, что совершенно забыл про преследующую их тварь. Санитар пожал плечами, а потом еще раз прислушался: не раздадутся ли шаги на лестничной клетке? Однако за дверью было тихо, и он последовал примеру друга, оглядевшись вокруг.
И застыл в точно такой же позе, что и напарник. Его самообладания хватило лишь на каменное выражение лица. Открытый от удивления рот Коловрат припоминал бы ему до морковкиного заговенья.
Виктор захлопал глазами, заторможено рассматривая брошенную на полу кошачью расческу. Он ожидал увидеть кровь, грязь и запустение. Может быть даже кучу трупов вместе с гнездом какой-нибудь твари, и наверняка — гнетущую пустоту покинутого жилья. Но не теплый уют нормальной, пусть даже старомодной квартиры.
Они с напарником стояли в миниатюрной прихожей, едва помещаясь между небольшой этажеркой и полочкой для обуви. Чистый, почти новый линолеум, маленький коврик у двери, веселенькие обои бежевого цвета. Каждая деталь, виденная Санитаром, буквально кричала, что здесь живут люди. Это ощущалось и в брошенном рядом со входом мальчишеском рюкзаке, и в чинно висящей на крючках одежде, часть из которой задевал своими локтями Коловрат, и даже в маленькой подковке, повешенной над входной дверью. Виктору вдруг стало стыдно. Словно он топчет своим варварским вторжением маленькое счастье живущих там людей.
— Что за херня здесь творится? — Хрипло прошептал Коловрат, ощупывая висящее прямо перед ним пальто, — Настоящее. Еб твою мать, Вик, оно настоящее. Но при этом не пахнет вообще ничем! Ни пылью, ни нафталином, ни мочой какой-нибудь. Где мы?!
— Я… голос на мгновение изменил Санитару, — Я не знаю. Будем проверять?
— Не нравится мне это, — Все тем же шепотом произнес язычник, — Я лучше буду зомби кишки вскрывать, чем вот так… Аж жуть берет. И от этого места, и от твари, которая здесь может сидеть. Да еще и чувствую себя последней мразью.
Виктор вздрогнул. Только сейчас ему пришла в голову мысль, что весь этот антураж может быть просто тонкой ловушкой играющего на психике людей чудовища. Или призрака. Или чего-то совершенно иного.
Мечник нахмурился, перехватывая ножны поудобнее. Свою расслабленность и удивление он попытался затолкать куда-то на задворки разума. Если все вокруг — иллюзия, то стоит ли воспринимать ее всерьез? И Санитар пошел вперед, изо всех сил не обращая внимания на стоптанную у порога обувь или сбитую кончиком его ножен коробочку с этажерки.
Тесный коридорчик можно было пересечь буквально в пару шагов, после чего он резко поворачивал направо. Виктор так и поступил, быстро скрывшись за поворотом. Коловрату же места не хватило, и он лишь сопел в затылок своему напарнику. А тот, как ранее адепт Перуна, застыл в проходе, в нерешительности глядя на открывшийся ему вид.
"Мы ведь под "декоктом истинного зрения", такого просто не может быть!", — Подумалось ему. Не может быть, но все-таки было.
За поворотом оказалась развилка. Шаг вперед позволял попасть в зал, и уже оттуда — в более мелкую комнату, а с левой стороны располагалась кухня. Причем довольно просторная для таких хрущевок. Немного поколебавшись, Санитар выбрал кухню, и нерешительно остановился на пороге. Коловрат был прав, он не чувствовал запахов, атмосфера уютного, жилого дома, была полной и без них. А сейчас он еще более уверился, что они в иллюзии: прямо перед ним сидели за широким столом и принимали пищу самые обычные люди. Четверо человек — вся живущая здесь семья.
Во главе стола сидел грузный, суетливый мужчина. Он быстро, словно торопясь куда-то, хлебал свои щи, не забывая откусывать от бутерброда с огурцом и бычками в томате. Рядом с ним сидела супруга — приветливая женщина с усталым, рано постаревшим лицом. Она постоянно подкладывала что-то спорящим детям, вытирала за ними пятна на потертой скатерти, намазывала плавленный сыр на предварительно нарезанные ломти черного хлеба. Колбасу на них ложил уже сын — подросток лет тринадцати-четырнадцати с ушами-локаторами и свернутым набок носом. Он быстро расправился со своей порцией супа, и теперь пил черный, маслянистый чай из большой кружки со сколом, размахивал зажатым в руке куском бутерброда, и что-то яростно доказывал девочке рядом, своей сестре. Она была его полной противоположностью. Крупные, но пропорциональные черты лица, каштановые локоны, строгая школьная форма. Девушка была всего на год старше своего шебутного братца, но в ее позе и жестах сквозило такое пренебрежение к семье, словно она была из другого сословия. Школьница, кстати, была единственной, кто соблюдал хоть какие-то манеры за столом. Может быть поэтому она постоянно морщилась, глядя то на говорящего с набитым ртом мальчишку, то на вытирающего пальцы о скатерть отца.
Странно, но Виктор мог видеть лишь картинку: в дополнение к отсутствию запахов, мечник не слышал и никаких посторонних звуков, помимо издаваемых им с Коловратом. Он мог разве что наблюдать, как шевелятся губы сидящих людей или вьется дымок над остывающей тарелкой щей, но не услышать или почуять это.
На вторженца четверо людей не обратили ровным счетом никакого внимания. Они продолжали обедать, словно не замечая его тяжелого, настороженного взгляда, громоздкого клинка под рукой, странного, почти пугающего облика.
Виктор осторожно прокашлялся, потом постучал ногтем по косяку двери, даже сказал вполголоса что-то вроде "Эй". Ожидаемо, его никто не услышал. Тогда мечник слегка повернул корпус, чтобы протиснуться между стулом главы семейства и раковиной, после чего скользнул в угол, облокотившись на старенький советский холодильник.
Шедший за ним Коловрат, нетерпеливо выглядывающий из-за плеча напарника, теперь увидел всю картину целиком. Увидел и выругался. Потом еще раз, и еще. Виктор дернулся, с беспокойством глядя на вкушающее обед семейство, однако никто из людей так и не обратил на вторженцев ровным счетом никакого внимания.
— Ну и зачем ты здесь встал? — Иронично спросил напарника Коловрат, когда слегка успокоился. В отличие от Виктора, язычник не церемонился. Убедившись, что люди его не видят, он пощелкал пальцами у лица женщины, потом пнул ножку стула, отбившую ему все пальцы на ноги, и, наконец, попытался взять со стола палку колбасы. Но даже здесь он потерпел фиаско: мясной продукт каждый раз выскальзывал у него из пальцев. Адепт Перуна мог его потрогать, но не взять в руки.
Однако Коловрат так просто отступать не хотел. Попробовав схватить сразу несколько вещей, он, ничуть не обескураженный своими неудачами, наклонил лицо к лежащему на краю бутерброду и сорвал с него зубами кусок огурца.
— Получилось, — Растерянно сказал он, прожевывая ворованные соленья.
— Ты что, совсем идиот? — Только и сумел выдавить из себя Санитар, — Мы тут попали то ли в другой мир, то ли во временную петлю, то ли вообще в галлюцинацию — а он оттуда огурцы маринованные жрет!
— Не маринованные, а соленые! — Подняв палец, поправил его напарник. Виктор едва сумел подавить раздражение, глядя на его самоуверенную физиономию.
— Без разницы, — Отрезал Санитар, а потом добавил тихим, вкрадчивым голосом, — А ты не подумал, что будет, если… — Мечник осекся, глядя как пацан трясет своим бутербродом с исчезнувшим огурцом перед носом у собственного отца.
— Чтоб меня зомби дрючил! — Пораженно уставился на скандалящих людей Коловрат, — Они что, настоящие?!
— Разумеется, молодой человек! — Весело ответил ему чей-то голос из зала.
Реакция последовала незамедлительно. И Виктор, и Коловрат не стали раздумывать над степенью угрозы. Наученные горьким опытом, они сначала били на поражение, а потом уже спрашивали, что могло понадобиться таинственному незнакомцу. Вот и сейчас язычник отшатнулся в сторону от прохода, попутно метнув на звук свой кинжал, а Виктор уже летел вперед, ногой оттолкнувшись от обеденного стола и стискивая в пальцах резную рукоять Флюстерна.
— А вы довольно нервные собеседники, — Заметил благообразный старичок, когда Санитар влетел в зал. Черный кинжал торчал прямо у незнакомца из торса, точнее из спинки кресла, в котором он сидел. Сама фигура существа почти незаметно подергивалась рябью в том месте, куда ударил брошенный Коловратом нож.
— Думаю, резать вас бесполезно, — С досадой отозвался Виктор, глядя на старичка. Тому было лет семьдесят-восемьдесят. Чистенький лабораторный халат, подстриженная бородка, умный взгляд из-под тонких, но совсем не модных очков. Он походил на дореволюционного интеллигента, из тех, что называли собеседников батеньками и голубчиками, были твердо уверены в своих знаниях и способностях, однако полностью вымерли уже к пятидесятым годам.
— Меня зовут Михаил Афанасьевич, — Представился собеседник, одним изящным, почти что юношеским движением вставая с кресла, — И, предвосхищая ваши вопросы, да, я знаю, куда вы попали. И нет, я не живой человек. Можете считать меня психосинтетическим слепком.
— Я лучше буду считать вас сраным духом, — Буркнул Коловрат. Язычнику хотелось подойти, и забрать свой кинжал обратно, но подставлять спину призраку было боязно, поэтому он сдержал свой порыв.
— Как угодно, только я бы предпочел более… нейтральные обороты в вашей речи, — Невозмутимо ответил ему Михаил Афанасьевич, — Впредь попрошу вас не выражаться.
— У вас случайно фамилия не Булгаков? — Брякнул Виктор. Откровенно глупый вопрос, но с чего-то же надо начинать?
— Случайно — Булгаков, — Улыбнулся ему старичок, — Но, я вижу, спросить вы хотели совсем не об этом.
— Что здесь происходит, док? Куда мы попали, и что ты, черт возьми, такое? — Тут же встрял в диалог Коловрат.
— Вы имеете ввиду эту конкретную картину, место в целом, или название города? — Иронично поднял бровь их собеседник, и прошествовал мимо застывших людей к дивану. Усевшись, он вздохнул, и продолжил, уже без ерничества:
— Впрочем, я отвечу так, чтобы вы поняли. Но начать придется издалека. Вас это устроит?
— Устроит! — Опередил Санитар своего напарника, — Мы будем рады любой информации.
— Хорошо, — Кивнул ему Михаил Афанасьевич, — Итак, после Катастрофы… вы же называете это Катастрофой, верно? Ну, или Апокалипсисом. Так вот, во время Катастрофы оказался стерт естественный барьер между физическим миром и Ноосферой. Всего на несколько секунд, но этого оказалось вполне достаточно для всего произошедшего с этим миром. Как с нежитью и монстрами в целом, так и с появлением "грязных" зон в частности. Остановимся пока на них. "Грязными" зонами их окрестил мой коллега, но название особо не прижилось. Можно также называть такие места изнанкой, зеркальным миром или аномалией. Их суть проста: во время Апокалипсиса на территории такой вот зоны произошло что-то ужасное. Массовая гибель, предательство, каннибализм, искреннее горе, пытки, словом, все, способное вызвать сильные эмоции. Понятно, что здесь играл роль его величество случай: подобные аномалии появлялись далеко не всегда и не везде. Иначе бы весь наш мир стал одной большой аномалией. Но там, где они все же образовались, реальность стала весьма условной. Что и повлекло за собой всякие эффекты, вроде раздвоения реальности на два мира, наличие уникальных существ или даже происходившие в месте аномалии сцены из прошлого! Например сейчас вы наблюдаете то, что произошло в этой квартире ровно двадцать лет назад, — Старичок кивнул на лежащий возле пузатого телевизора календарик. Октябрь тысяча девятьсот девяносто девятого года.
— И они…
— Не могут вас ни видеть, ни ощущать, ни взаимодействовать каким-либо образом. Вы просто наблюдатели. По идее, разумеется. Однако я не рекомендовал бы проверять границы такой аномалии. Поступок вашего друга меня, конечно, весьма позабавил, — Обратился Михаил Афанасьевич к Виктору, — Но будь я живым, то точно пришел бы в ужас от возможных последствий.
Коловрат поймал на себе многообещающий взгляд напарника и втянул голову в плечи. Виноватым он, впрочем, не выглядел. Разве что раздосадованным и упрямым.
— Вам все же повезло: феномен попадания в прошлое я вижу исключительно редко. Зато разделение на "темную" и "светлую" сторону наблюдаю регулярно. То есть люди видят либо ужасный подъезд, в котором отображается все совершенное в нем зло разом, либо наоборот, пасторальный пейзаж. К сожалению, реальность всегда где-то посередине, и одно не отменяет другое. Отсюда и все беда. К слову, я так и не выяснил, как именно происходит подобное раздвоение. Скорее всего дело в корневой личности, и то, что она понимает под добром и злом. Ее эмоции. Впрочем, это лишь теория. Наш случай, кстати, снова стоит особняком: расслоение реальности целого дома с прилегающей территорией — нонсенс! Обычно хватает квартиры, одной комнаты или вовсе угла потемнее.
— Так, стоп, — Виктор потер виски, — К черту теории об изнанке. Вы утверждаете, что Ноосфера существует? Более того, повлияла на наш мир? То есть информационное поле человечества, его, так сказать, душа столкнулась с реальным миром?
— О, так вы знаете про эту теорию? Результат взаимодействия общества в виде сначала части экосистемы, а потом и абиогенеза! — Оживился старичок.
— Да, Вернадский…
— И не только он. До Владимира Ивановича похожие теории выдвигал Никола Тесла, впрочем там слишком много мистики. А до Теслы — греческий философ Плотин. Собственно, идея витала в воздухе, прошу прощения за мой невольный каламбур, а уж после появления интернета глобальный резервуар знаний и мыслей человечества стал сугубо технической задачей. Конкретно я занимался этой проблематикой в рамках рекомбинантной меметики, и, позже, сеттлеретики. У нас был свой штат специалистов, большой грант, полная поддержка правительства… Жить-то каждый хочет, и подольше! А нашей основной задачей и было сохранение и перенос человеческой личности на неорганический носитель. Но я отвлекся. После нескольких лет топтания на месте и ведущих в никуда вычислений, мы все-таки нащупали что-то. И получили такой прорыв, что изобретение книгопечатания и персональных компьютеров даже рядом не стоит! Только представьте себе объединение нейросети, постулатов субатомной физики, психосоматических исследований и теорий робототехники для машин размером с молекулу и меньше! О, мы вели действительно масштабное исследование.
Старик прикрыл глаза, снова окунаясь в ту атмосферу лихорадочного поиска, ежедневных открытий и настоящей эйфории от полученных результатов. Было видно, что его исследования и поиск истины доставляли ученому настоящее удовольствие.
— Ох, кажется, я слишком увлекся. Думаю, вам ни к чему подробно знать о ходе работ, молодые люди. Скажу лишь, что кодовое название проекта было "Ламетри", и именно из-за последних его испытаний произошла Катастрофа. Хотя, с моей точки зрения, это скорее успешное завершение программы, ну да ладно.
— Ламетри… — Протянул Виктор, — Нет не знаю.
— Философ, современник Вольтера. У него есть один очень любопытный трактат. Забавно, кстати, что я своим существованием полностью опровергаю одну из его теорий. Точнее ее интерпретацию… Но мы слишком ушли от темы.
— Да, что там с зонами или как вы там называете эту фигню? — Вмешался заскучавший Коловрат, — Мне больше интересно, как отсюда выбраться живым, чем слушать очередную исповедь сумасшедшего ученого. Бла-бла-бла, выпустили вирус, бла-бла-бла миру настал кранты. Ни о чем не жалею. Ну, или наоборот: рву на себе волосы, стреляю из дробовика в лицо. Хватит, я уже насмотрелся этих клише в американских фильмах.
— Вирус? Причем здесь вирус? — Раздраженно начал Михаил Афанасьевич, но потом просто махнул рукой и продолжил:
— Да и Бог с вами. Так вот, из-за того, что ткань реальности в этом месте повреждена, изнанка сильно зависит от изначальных условий. То есть нужно узнать, почему она появилась, и только тогда можно будет убрать причину. Или последствия, я не знаю. Вообще, в подобных аномалиях всегда есть зацепки о том, как выбраться наружу, а то и вовсе заставить ее исчезнуть. Надо только найти их.