Впервые такое случилось, что два монстра атаковали меня одновременно, но судя по всему не в последний раз. Чёрт, чёрт, я не готов к такому напору. Я реально едва не отдал концы!
Немного успокоившись, понаблюдал за сытыми и довольными псами, которые ещё не доели шустряка. Пошел, проверил дом, который облюбовали себе два монстра, но никакого тайника не обнаружил. Вот и пойми, с чего они тут прятались вдвоём?
— А ты не лопнешь, деточка?
Когда я вышел из дома, псы бросили обглоданный скелет шустряка и резво разделывали силача. Просто прокусить его бронированную шкуру они не могли, но зато, активно суча лапами, словно раскапывая землю, уверенно срывали верхний слой кожи, добираясь до вожделенного мяса.
— Тьфу, ну и гадость, ваша заливная рыба! — Наблюдая, как морды псов, залитые чернильной жижей, заменяющей зомби кровь, вгрызаются в труп силача, фыркнул я.
Без особых инцидентов я добрался до центральной площади. Не считать же таковыми упокоенного пластуна-одиночку.
С оглушительным скрипом, нарушая тишину мёртвого города, открылась дверь в огромных воротах храма. В помещении было светло, как на улице. Своды храма уходили в высоту далеко за пределы фальшивого неба этого уровня. На самом небе и туч было меньше, и свет голубого неба ярче.
В глубине зала стояла человеческая фигура в золотых с красным одеждах. Я напрягся. Уж лучше встретить монстра, чем человека. От монстра точно знаешь, чего ожидать, а люди умеют искусно лгать и подло бить в спину.
Я уже прошёл половину зала, когда интерфейс, наконец, идентифицировал человека.
Пастырь.
Глава 13
Пастырь? Вот так просто? Ни уровня, ни других пояснений!
— Долго ты на месте топтаться собираешься? — вырвал меня из раздумий голос.
Вместо ответа, я пристальней вгляделся в пастыря. Парень вообще-то не старше меня, а то и немного моложе. Или мне так кажется, потому что он чистенький, гладко выбрит и со здоровым румянцем на лице? Только длинные до плеч седые волосы портили его моложавый вид, заметно, что парень успел многое повидать.
В самом храме царил порядок. Лавки стояли ровными рядами, витражи на окнах целые. Я даже заинтересовался эпическими картинами войн с чудовищами, изображёнными на них. Особенно меня зацепил один витраж, где парень с белыми волосами, ну, точь в точь стоящий передо мной пастырь, выставив перед собой руки, невидимыми вихрями мял и скручивал целую армию чудовищ.
— Руками махать не обязательно! — Перехватил мой взгляд пастырь. — Всего лишь художественный образ.
— Здравствуйте, а…. — Сумел я придумать единственное, чем начать разговор.
— Для меня это приветствие уже не актуально, но за заботу благодарю. — Ухмыльнулся парень, и словно разгадав мучающий меня вопрос, добавил. — Да, это я. Маленький кусочек прошлого.
Парень на первый взгляд адекватный, так чего гадать, как он тут появился, когда можно просто спросить. Поглядывая на по-прежнему неподвижно стоящего пастыря, я внимательно выискивал скрытые угрозы и пути к отступлению. Хрен знает, что у него в голове.
— Якут! — Подойдя к парню вплотную, протянул я ему руку.
В ответ эта некультурная сволочь разразилась заливистым смехом, эхом, разбежавшимся по всему храму. Подмывало врезать по наглой хохочущей роже, пусть не кулаком, но хотя бы словом. Я ещё раз посмотрел на картину, где этот хамоватый лапоть крушит в одиночку целую орду. Мысли о пикировании с таким крутым парнем вызвали приступ обречённости. Не с моим сумраком и тем более не с огненным копьём переть против него. Надо договариваться, но и достоинство нельзя терять. Есть вещи дороже собственной задницы.
— Не поделишься, что смешного в имени моём?
— Интеллект и наблюдательность тебе стоит качать сильнее.
Улыбнулся парень и, неожиданно выхватив из воздуха меч, воткнул мне его прямо в грудь. Боли я не чувствовал, но недоумение от такого нерационального поступка пастыря взорвало мозг, затопив все чувства.
Медленно отступая назад, я всё ожидал, когда боль достигнет моего разума, но ничего не происходило. Тем временем, меч исчез из руки пастыря. Я вскинул руку, зажимая рану, но грудь оставалась целой. Ни единого пореза на куртке.
— Что за дикарские шутки? — Я похлопал по груди, прогоняя остатки леденящёго ужаса, поселившегося в ней после удара мечом. — Мог бы просто сказать, что ты призрак.
— Я не призрак, а визуальная проекция моего разума.
— А сам ты далеко находишься?
— Погиб много сотен лет назад. — Непритворно печально сказал пастырь.
— А говоришь не призрак! Ты не кипишуй, я всё понимаю. Может ты и погиб, но жил славно. Уважаю! — Кивнул я ему на картину.
— Теперь мне только и остаётся, что встречать героев новых миров. Небольшое развлечение для несостоявшегося демиурга. А ведь мне чуть-чуть не хватило! — Вспомнил свои старые неудачи пастырь.
— И на немного — это сколько?
— Не знаю, но я сумел преодолеть 525 миров. — Видя моё непонимание, добавил. — Вроде этого, что вы называете уровень.
— Ого! Если каждый следующий уровень сложнее предыдущего то, сколько тебе потребовалось времени?
— Время не имеет значения!
— Да ну! Ещё лет десять, от силы пятнадцать и я уже не смогу так резво крушить монстров. — Не согласился я.
Даже простой арифметический приём умножения пятисот уровней хотя бы на неделю для каждого давал десять лет. И это ещё не факт, что все уровни так быстро реально пройти. И тут пастырь убил во мне все надежды стать таким, как он или превзойти его.
— Может пятьсот лет, может тысячу, кто их считает, эти годы. Важно, чтобы твой дух оставался молод и стремился к познанию неведомого.
— Но это же невозможно! Толку мне от духа, если колени артрит скрутит.
— А-а! — Отмахнулся пастырь.
— Ладно, тогда скажи, зачем всё это? В чём смысл этого всего. — Я обвёл рукой полукругом, подразумевая все эти порталы, монстров и прочее.
— Бесконечной Вселенной нужны новые демиурги, а это подарок вашему миру, чтобы лучшие из вас смогли возвыситься и создавать новые миры.
Я растерялся. Про уровни я понимаю, что они дают и силу и магию, но, сколько нужно пройти, чтобы стать демиургом, который если я правильно понимаю, вроде бога. И с кем нужно сражаться, чтобы качать такие уровни? Но тут я вспомнил, как появились эти порталы и, к каким последствиям это может привести и уже привело.
— Допустим, что миллиард погибших можно списать на издержки метода, всё равно многие погибнут в подземелье, но этот подарок отрезал людей от полезных ископаемых. Получается, ради призрачного шанса заполучить нового демиурга, вселенский разум уничтожает нашу цивилизацию?
И опять этот бесстыжий проповедник стал дико хохотать.
— Порталы ведут в иные миры. Под землёй ничего не изменилось. И даже те два уровня для проверки духа новичков находятся в иных измерениях. Просто, чтобы условия адаптации были приемлемыми, их создали в виде подземелий. Этот мир — первое настоящее испытание, но, как видишь, он тоже напоминает подземелье, только куда более грандиозное. — Отсмеявшись, открыл суть порталов парень.
Время обеда я уже пропустил, но желудок настойчиво взывал к жертвам для своего удовлетворения. Чтобы не отвлекать нашу культурную, с моей стороны исключительно, беседу рёвом недовольного живота, предложил продолжить за принятием пищи.
— Извини, пастырь, не знаю, чем ты питаешься, но хочу предложить посидеть за столом и продолжить такую познавательную беседу.
— А ты наглец, мелкая букашка. Хочешь знать, почему я погиб, и кто сумел меня одолеть?
— Возможно, воспоминания о собственной смерти должны быть неприятны, но если ты жаждешь высказаться, то я с удовольствием выслушаю.
— Гордыня — мой смертный приговор.
— И всё?
— Остальное лишь приложения и инструменты.
— Ладно, только не заводись. Отложу я свой обед, не впервой. Расскажешь, как все эти уровни надо проходить? — Примирительно вытянув ладони, я сказал пастырю.
Стоявший до этого на одном месте пастырь вдруг принялся летать вокруг стен, касаясь рукой фресок и расписных витражей. При его прикосновении искорки пробегали по картинам, и они оживали, как в немом кино. Только проекция и качество визуального эффекта наполнялись изумительными по качеству и великолепию красками. Чего там только не было.
Но не только сражениями были наполнены картины. Вот он стоит в комнате, из которой ведут шесть дверей. Или лёжа на краю пропасти, пытается вытащить двоих детей, но руки не выдерживают тяжести и оба ребёнка неумолимо выскальзывают из рук. Мальчик и девочка с отчаяньем и диким страхом в глазах цепляются за пальцы пастыря из последних сил.
Проблема выбора! Пастырь отпускает девочку, перехватывая двумя руками мальчика, и вытаскивает его. Но картина сменяется и уже подросток, некогда им спасённый, смотрит пастырю в спину взглядом, кипящим от ненависти.
Следующая картина показывает разгорячённые молодые тела, сплетённые в пароксизме страсти. Потом взявшись за руки, они бегут по морскому берегу, проваливаясь по щиколотки в песок. Любовь, нежность и страсть.
Проблема доверия! На широкой кровати мечется парень, пуская изо рта кровавую пену. Рядом с ним лежит опрокинутый бокал с разлившимся вином, а ослепительной красоты женщина улыбаясь, салютует своим бокалом умирающему парню.
Картин было много, и они прокручивали свои истории одновременно. Что, в конце концов, я лишь догадывался, о чём в них поведал пастырь. Ещё не все истории завершились, когда пастырь вернулся на своё место.