— Два телохранителя для одной девы — явно перебор, — пояснила я все еще несколько обиженному учителю, складывая инструменты и препараты в сумку. — А две Девы — нормально, даже лучше, чем одна. Все, я готова. Идемте.
Оба кивнули и не двинулись с места. Ждут, когда предводительница укажет путь? Ну-ну. Я кивнула и добавила:
— Юншен, предупреждаю: если почувствуешь слабость, должен сказать об этом сразу. Не надо играть в героев. А-Лей, если что, тебя на спине донесет до места и обратно, ему полезно тренироваться.
— То же касается и тебя, на белом слишком хорошо видно кровь…
— Договорились. Вообще, конечно, безумие отправляться в поход двум доходягам, а что делать? — Я опустила свою собственную вуаль и направилась к окну. — Вперед, на подвиги.
У мира, в который я попала, была еще одна неоспоримая особенность: прекрасная природа с по-настоящему красочными пейзажами. Не то чтобы она сильно отличалась от райских уголков Земли, но в Великой Поднебесной природа еще и отлично соседствовала с человеческими постройками. Местные жители ценили гармонию, равновесие инь-янь и прочие философские штуки. Потому большинство зданий замечательно вписывались и совершенно не портили созданные самим миром живописные картины.
Лунные Пристани были одним из таких памятников местной архитектуры. Небольшие беседки для ожидающих, построенные прямо на воде, деревянные расписные причалы и прочие небольшие строения буквально вливались в дикую прибрежную природу. Особенно это было заметно сейчас, глубокой ночью. И лишь маленькая крытая лодочка, освещающая себе дорогу белыми бумажными фонарями, все еще напоминала о том, что это совсем не заброшенные места.
— Госпожа! — радостно вскрикнула выскочившая из лодки мне навстречу У-Нан, споткнулась и едва не упала. Пришлось ловить.
— У-Нан, сколько раз я говорила, что в вашем возрасте пора смотреть под ноги? — строго спросила я, обнимая сухонькую и словно вообще бестелесную старушку. Даже удивительно, как в этом крохотном тощеньком существе с выцветшими глазами на маленьком морщинистом личике помещалась такая неистребимая жажда жить и радоваться жизни. Учитывая, через какие испытания пришлось пройти хозяйке маленькой харчевни после того, как тридцать лет назад эпидемия желтой лихорадки унесла всю ее семью и деревню, поразительно, как она сумела остаться настолько солнечной и доброй. Ее энергии хватило бы на пятерых. А сердца — и вовсе на весь наш пригород.
— Госпожа, пойдемте, люди ждут. — Не обращая внимания на ушибленную ногу, У-Нан повела меня к лодке. — Мигом доплывем. Мальчики посидят в зале, я принесу им лотосового супа. Сегодня среди ваших пациентов будет несколько женщин с такими болезнями, какие мужчинам видеть ни к чему.
— Госпожа не должна ходить куда-то одна, — возразил Юншен, поддерживая меня под локоть, пока узкое суденышко стремительно скользило по лунной дорожке. В отличие от А-Лея, уже опытного в этом вопросе и без отдельного приглашения никогда не сующего нос за ширму в приемной, заклинатель пока не знал, чем ему грозит такая настойчивость. — Я должен ее сопровождать. Госпоже может понадобиться помощь.
— Ну, если не забоишься, — хитро улыбнулась ему У-Нан, ловко швартуя лодку у старого причала. — Идем. Так-то тебя и правда можно спутать с женщиной, особенно если неопытный кто посмотрит… Это меня, старую, не проведешь. Поэтому девочек ты не напугаешь. Только, чур, в обморок не падать.
— Госпоже целительнице нездоровится. Лучше следить за ее состоянием, — настаивал на своем заклинатель, пока мы шли по узкой тропке к старому дому, пристроенному к маленькой закусочной чуть в стороне от людных портовых причалов. Жаль, что из-за вуали, да еще и в темноте, нельзя рассмотреть его лицо.
У-Нан бросила на меня мимолетный тревожный взгляд и чуть поджала губы. Потом ее подвижное морщинистое личико стало немного виноватым:
— Белая Дева должна себя беречь, это верно. Больше никому нет дела до бедняков. Если с вами что случится, госпожа, все мы останемся без помощи. Но случаи слишком срочные, иначе я бы не стала вас беспокоить.
— Идемте уже, хватит разговаривать, — отмахнулась я, привычно ступая по скрипучим ступенькам, ведущим в верхние комнаты. — Брат, ешь бабушкин суп и прислушивайся, вдруг позову. А «ученица» пойдет со мной.
Через полчаса совершенно белый — это даже под вуалью было заметно — Юншен, воспользовавшись тем, что одна пациентка еще одевалась, а вторая ждала за ширмой, схватил меня за локоть и оттащил в противоположный угол, где и разразился шипением, что твой уж, которому наступили на хвост:
— Янли! Это же… это же…
— Весенние девы, да. — Я как раз снимала с рук импровизированные перчатки из тонкого шелка, вымоченного в соке одного местного растения, из-за которого они выглядели и ощущались почти как латексные. Осторожно уложив использованный инвентарь в медный контейнер с плотной крышкой, в котором потом их еще предстояло кипятить, я грустно улыбнулась заклинателю. — Проститутки. И что? Они не люди? Им не надо помогать?
— Я… не это имел в виду, — стушевался заклинатель, но тут же продолжил: — Почему этим… девушкам помогаешь ты? В каждом… заведении такого толка всегда есть свой целитель.
— Потому что больше никто не рвется. — Я тяжело вздохнула и привычно уже уткнулась Юншену в плечо, чтобы избавиться от мерзких запахов болезней. — Даже те лекари, которые, по идее, получают от властей деньги за то, что присматривают за весенними домами, на деле брезгуют многими «стыдными» болезнями. И хозяевам дешевых заведений легче просто выбросить «неизлечимую» девушку на улицу и выкупить другую, чем заплатить больше или уговорить достопочтенного целителя.
Юншен пару секунд молча открывал и закрывал рот, как местный декоративный карп, вынутый из пруда, но я не стала ждать ответа и продолжила:
— Бывает еще хуже. К примеру, если грубый клиент нанес девушке внутренние повреждения. Потому что никто не даст ей времени их нормально залечить, просто подложат под другого мужчину максимум через три дня, когда «долг за еду и крышу над головой» покажется хозяину слишком большим.
— Все равно это… ты должна в первую очередь думать о себе, а эти женщины… они...
— Юншен. — Я приподняла свою и его вуаль и посмотрела парню прямо в глаза. — Учитель. Я не хотела бы в вас разочароваться. Это ложь и лицемерие — ходить в весенний дом за удовольствием, а потом называть живущих там грязными потаскухами и отказывать им в человеческом отношении. Я не знаю, как небожители, но хорошие люди так не делают.
Глава 24
Тан Юншен
— Ты неправильно меня поняла, — торопливо перебил я. И внутренне поморщился от неприятного чувства: да, я сейчас действительно хотел сказать другие слова, но в чем-то Янли была права. Подсознательно даже высококлассные куртизанки из лучших весенних домов воспринимались мной как люди даже не второго, а скорее третьего сорта. Точнее, неправильно. Я сам никогда ни о чем таком не задумывался, просто так считали все вокруг, а я не спорил. Только здесь ведь вообще о другом. — Женщины в борделях… особенно в таких, где за их здоровьем не слишком следят, в основном преступницы. Даже не рабыни, те слишком дорого стоят. А эти… они ведь могут навредить тебе.
— Не будь таким наивным, учитель, — резко оборвала меня девушка. — Вот этой девочке, — она кивнула в сторону ширмы, — которой здоровый грузчик за пять ланей порвал все, что можно было и нельзя, было пятнадцать лет, когда ее родители от голода продали дочь в бордель. Все ее преступление заключается в бедности и беззащитности. Но даже воровки и обманщицы не должны гнить заживо и плакать от боли потому, что им никто не помогает, а все только пользуются и презирают. Я — лекарь. Я лечу всех. И не спрашиваю, за какие грехи человека искалечили. Никогда.
После этого она развернулась и ушла звать из-за ширмы следующую раздетую проститу… девушку. А я остался стоять и думать… а потом сжал зубы и пошел помогать, пусть не делом, но хотя бы своим присутствием и вовремя подставленным плечом. Мне все равно было слишком не по себе смотреть куртизанкам в глаза, но…
С другой стороны, я не понимал, за что должен испытывать такой стыд. Не я ведь издевался над этими девушками из дешевых борделей, не я их туда продал. Я даже не запрещал Янли лечить их, просто хотел оградить… Откуда тогда это чувство вины? За что меня столь презрительно отчитала собственная ученица? За общепринятые и проверенные столетиями нормы морали?
А еще девчонка явно прошлась в своем возмущении по моей ситуации. Меня она тоже вылечила, не спросив про «грехи». И значит… в ее глазах я, бывший бессмертный, равен вот этим куртизанкам? Это оказалось неожиданно больно и вызвало настоящую бурю противоречивых чувств.
Обижаться на нее за такое отношение было бы глупо. Я сам себя перестану уважать, если в своем возрасте в здравом уме обижусь на смертного ребенка. Но нерациональное желание было слишком невыносимым. Возможно, после исчезновения энергии ци организм вновь вернулся во времена своего цветения… Бессмертное тело я обрел где-то в двадцать, а значит, и всплески эмоций у меня сейчас как у юнца. И раздетые для лекарского осмотра весенние девы никак не способствуют сохранению душевного равновесия. Хорошо, что дотрагиваться до них мне не нужно.
— Не грузись слишком сильно. — Теплая рука легла мне на плечо и погладила, словно стараясь стереть неприятные мысли и обиду. — Все проблемы мира не лежат на наших плечах, достаточно справляться с теми, что сами упали под ноги. Спасибо за помощь и за то, что ты умеешь слушать даже неприятные слова.
Янли улыбнулась, и ее улыбку я почувствовал сквозь два слоя белого муслина. Девушка прошла к стоящему в углу комнаты маленькому чайному столику и зажгла миниатюрную горелку. Кивнула мне:
— Все неприятное позади, дальше будем разбирать жалобы на утренний кашель и плохой цвет лица. А также слушать самую последнюю и самую подробную сводку новостей и сплетен.
И впрямь, следующий поток страждущих представлял собой уже более… приличный контингент. Лавочники, слуги, рабы из благородных домов, крестьяне… Янли в образе Белой Девы обследовала и лечила всех. При этом она уже не была «молчаливым и благородным призраком в вуали», наоборот, начала задорно разговаривать с пациентами, не используя высокий слог, будто сама была крестьянской девчонкой. Она весело и громко смеялась, символично прикрывала рот ладошкой, размахивала руками и кивала головой. Ни одна дочь благородной семьи не вела бы себя так… ну, кроме моей лисы. Сначала это мне показалось диким, а потом я понял, что ее манеры — отличный способ развязать этим людям языки. Служанки и грузчики, подметальщицы улиц и мелкие лавочники на глазах расслаблялись, и если сначала они толково и спокойно рассказывали о своих симптомах, отвечая на расспросы, то потом уже болтали обо всем на свете, выдавая ворох сплетен и новостей.
— Эта молодая госпожа из дома Тан, вы же слышали? Какой ужас… поддалась злому колдовству и теперь умирает из-за преступника! — внезапно вклинился в мои мысли голос пожилой служанки, жаловавшейся на боли в спине и плохой сон. Сначала я отреагировал просто на свою фамилию, а затем только понял смысл фразы.
— Как?! — это мы с Янли спросили одновременно. Только ее голос был удивленно-громким, а мой хриплым.
— Да-да, люди уже давно говорят… не зря же этого демона прогнали с пика небожителей! Стоило госпоже необдуманно купить его и привести в свой дом — и что? Она сразу же заболела! Я не удивлюсь, если Белую Деву скоро пригласят в поместье семьи Тан. Кто еще может спасти молодую госпожу, если не Белая Дева?
Я невольно взглянул в лицо ученицы, стараясь разобрать ее эмоции за вуалью. Такие ужасные слухи… однако они были закономерны. Не удивлюсь, если вскоре глава семьи Янли действительно решит от меня избавиться.
— Кхм… — тем временем поднесла палец к губам девушка, о чем-то глубоко задумавшись.
— Люди говорят, что надо собраться, пойти и сказать хозяину поместья: пусть выдаст демона. Не дело позволять ему убивать молодую госпожу, чтобы напитаться ее жизненной силой. Колдуна того надо сжечь, тогда и госпожа поправится!
Глава 25
Янли
— Госпожа Мисянь, все это только слухи, — спокойно прервала я пациентку, хотя в душе у меня бушевала самая настоящая буря. Не хватало еще, чтобы ни в чем не повинного учителя действительно отправили на суд Линча.
— Люди говорят! А люди ошибаться не могут! — горячо возразила полненькая и весьма румяная дама средних лет, уже получившая камфорную мазь для растирания, но еще не готовая уступить очередь другому пациенту. — Все уже догадались, что этого демона молодой госпоже подсунули не просто так. Это наверняка месть отвергнутого жениха — того самого, которому год назад семейство Тан отправило отказ, господин еще сам его отвез и долго разговаривал с генералом наедине. Говорят, после этого в той семье разразился скандал, молодого наследника даже уличили в чем-то совсем неподобающем и отправили в монастырь очищения. На десять лет! А старый генерал срочно женился, чтобы завести нового наследника. Но кто-то из них наверняка затаил зло на семью Тан, и вот — подсунули девочке демона-кровопийцу! — уже по-настоящему завелась сплетница.
Маразм крепчал, деревья гнулись.
— О боги, какая чушь. — Панические мысли, все время рассказа метавшиеся в голове как ополоумевшие блохи, вдруг замерли, вытолкнув на передний план нечто дельное: на чужой роток не накинешь платок. Если люди начали болтать, остановить их невозможно. Особенно когда некто умело провоцирует и направляет эти сплетни. Я даже догадываюсь, кто это может быть… но об этом позже.
Нельзя заставить их замолчать, но вот изменить направление сплетен — ха! Что люди любят даже больше, чем ужастики и байки о всякой нечисти? Правильно…
— Госпожа Мисянь, люди такие недогадливые, верят в глупые слухи, которые распускают враги юных влюбленных… — Вуаль колыхнулась мягко, в такт тому, как я качнула головой. Этот трюк работал всегда — пожилая служанка приоткрыла рот и уставилась на меня как слегка загипнотизированная мышка. Хотя почему «как»?
— Я не люблю выдавать чужие тайны, но здесь не могу промолчать. — Я в показательном смущении смяла в руках платок. — Видите ли, меня уже приглашали в поместье Тан. И я лично знакома с юной госпожой и ее… избранником. Нет там никакого проклятья.
— Госпожа, вас могли обмануть! Постойте, «избранником»? — наконец уловила главное слово женщина.
— Послушайте, — я наклонилась вперед и поманила пациентку к себе, словно собираясь сообщить секрет на ушко, — другому кому я бы не сказала, но вы, госпожа Мисянь, такая проницательная… и наверняка сами обо всем догадаетесь очень скоро. Вы же ведь уже знаете, что господин небожитель, которого лишили сил, не просто так носит фамилию Тан? А? Такую же, как у юной госпожи, приютившей его… Понимаете? Странное совпадение?
Служанка, знаменитая своей любовью к сплетням о любовных делах, замерла с открытым ртом, глядя на меня как на пророка. Или на ворону, вдруг заговорившую человеческим языком. Юншен рядышком тоже вдруг притих под вуалью, словно даже дышать перестал. Ну да, я еще в первый день похихикала над тем, что мы с ним однофамильцы. Почему бы сейчас не использовать это совпадение себе на пользу?
— Госпожа Мисянь, — мой шепот стал почти интимным, — вы представляете, какой должна быть сила чувств, чтобы бессмертный мужчина ради своей возлюбленной нарушил законы небожителей, связавшись с простой девушкой и раскрыв ей некоторые секреты бессмертных? Это строжайше запрещено, но как он мог не попытаться продлить жизнь своей единственной жены? Они заключили тайный брак, за который его низвергли с вершины, отняли все и едва не убили... Ах… — Я демонстративно прижала ладонь к губам, снова гипнотически колыхнув белой тканью вуали. — Какая любовь! Какое самопожертвование… А юная возлюбленная? Может быть, она едва не сошла с ума, узнав, как поступили с господином ее сердца?
— Она наверняка искала его по всей земле, рыдая и терпя лишения… — прошептала госпожа Мисянь. Ее глаза загорелись внутренним светом фанатичной сплетницы. И ей было уже наплевать на факты: Юншена продали сразу после низвержения, никто не успел бы потерпеть лишения, разыскивая его, дней-то прошло мало. Но кого интересует скучная правда, когда есть такая красивая и богатая фантазия?
Вон служанка уже разошлась и продолжает с жаром:
— И она его нашла! Спасла, выкупив буквально в последний момент, когда его уже хотели отдать страшным врагам… О боги, какая история! Теперь наверняка эти самые враги задумали погубить молодых влюбленных, это они распускают слухи!
— Какая вы умная, госпожа Мисянь! — восхитилась я, краем глаза поглядывая на «бессмертного возлюбленного». Его там не парализовало под вуалью, нет? Не, дышит… кажется. — Вы обо всем догадались! Я сама никогда бы не поняла, если бы юная госпожа тайно не позвала меня в свое поместье, лечить низвергнутого заклинателя после пыток…