Отец небесный! Да сам же Абелл Маттиоли уже отдал ей приказ ждать его здесь! Он не знал, что теперь она в буквальном смысле с места не сможет сойти! Так и будет стоять соляным столбом, пока сын Маттиоли не отдаст ей кулон… А что, если не вернёт? От этой мысли Роэл похолодела — зря она сняла его, зря! Но это был единственный способ привлечь внимание Абелла.
— Ну, здравствуй, Хрякт! Интересно, с каких это пор тебя зовут Дениз Требье?
Девушка обреченно повернулась и увидела Николаса Леконта.
Только не это! Когда угодно, но не сейчас! Блокатора способности на ней нет и… Черт, да Роэл даже убежать от него не может! А надо бы. В глазах Ника было столько злобы, что Роэл машинально сделала движение назад, забыв, что с места она сейчас сойти не может и чуть не упала.
— Знаешь, а ведь тебе удалось меня удивить! Не ожидал, что поступишь настолько подло, Харт-Хрякт! — с презрением проговорил Леконт.
Странно, но угрызений совести Роэл не испытывала. Просто смотрела на Ника, не в силах отвести от него глаз. В связи с последними событиями ее переживания о нем отошли на второй план, немного поблекли в сравнении с тем, что на себя навлекла, но тут боль вернулась с утроенной силой. До чего же он красив! И как далек… Особенно сейчас, после того, как Гаспар ее… Изнасиловал. И будет насиловать снова и снова…
— Мне нужно было сюда попасть, Ник, — тихонько сказала Роэл, боясь голосом выдать ту бурю эмоций, которая поднялась в ней оттого, что впервые за долгое время он был так близко.
И так далеко — на другом краю пропасти.
— Нужно было попасть? — прошипел Ник и схватил ее за локоть. — Знаешь, кто ты такая, Роэл? Воровка! Дени не пустили сюда без аккредитации! Из-за тебя! А ну отдай сюда! Это принадлежит ей!
Без лишних слов Роэл сняла шнурок и молча протянула Нику. Не подчиниться ему сейчас она не могла. А мужчина, вырвав бейдж и сунув его в карман брюк, не выпуская ее локтя, склонился к ее уху и ехидно проговорил:
— Бедная глупая Роэл… Думаешь, я не знаю, что ты сделала это ради меня? Хотела обратить на себя мое внимание? Думаешь, не вижу, какими оленьими глазами ты смотришь? Ты все еще хочешь меня и жутко бесишься от мысли, что теперь я с Дени.
— Прекрати! — со злостью воскликнула Роэл, попытавшись вырвать руку. — Это неправда!
— Она бы ушла, не стала слушать его обидные слова, но ноги приросли к полу! Святый Боже, где сын Маттиоли с ее спасительным кулоном? Вернётся ли он вообще?!
— Это ты прекрати ревновать, — деланно засмеялся Ник. — Иначе тебя это погубит. Плохо выглядишь — бледная, под глазами круги. Надо, надо решить свою маленькую проблемку. Может быть, тогда ты найдешь мужчину, который захочет тебя с твоей… асексуальностью.
Столько презрения в его голосе — просто невыносимо… Роэл поняла, что сейчас расплачется — позорно, громко, навзрыд. Асексуальность, фригидность, пресность… Если начистоту, Роэл редко испытывала оргазм с Ником, он это чувствовал и злился. Пыталась угодить, но Ник еще больше раздражался, называя ее «бревнышко ты мое». Это был какой-то барьер, который она никак не могла взять, чувствуя себя какой-то неправильной, ущербной… И лишь в конце их отношений стала раскрываться, по крайней мере, Роэл так думала…
— Все в порядке, Роэл? Вы позволите?
Вот уж кого она не ожидала встретить, так это Феба Дюпона, которого в светлых брюках и темно-синей рубашке можно было принять за состоятельного банкира, зашедшего на Интер-ювелир, чтобы заключить какой-нибудь выгодный контракт, а вовсе не за главврача психиатрической лечебницы.
Девушка чуть было не схватилась за голову. С одной стороны, она обрадовалась его неожиданному появлению и заступничеству, но с другой именно сейчас могла выясниться правда о том, что она работает в газете. Ник запросто сболтнет — и конец!
— Думаю, у этой милой маленькой мисс все прекрасно, и не собираюсь предъявлять на нее абсолютно никаких претензий, — ядовито проговорил Ник и — хвала создателю! — отошел прямиком к одной из полуголых дев в зеленовато-коричневатой прозрачной хламиде и роскошном комплекте с причудливой диадемой, ожерельем, серьгами и браслетом. Наверное, она изображала какую-нибудь Диану-охотницу.
Роэл с трудом сдержала громкий вздох облегчения. Это на него непохоже, но как же хорошо, что Ник не стал ввязываться в диалог. По крайней мере, одной проблемой меньше.
— Милая маленькая мисс? — повторил Феб, проводив Ника внимательным взглядом. — Мне показалось, или твой знакомый вложил в это сочетание слов не очень хороший смысл?
— Не знаю, — тщательно скрываемое напряжение дало о себе знать, и Роэл засмеялась — намного громче, чем следовало. — Он вообще тип… довольно неприятный.
— Я обратил внимание, — Дюпон кивнул и добавил, не отводя от нее взгляда. — Этажом ниже есть ресторан. Думаю, нам просто необходимо его посетить. Пойдем, Роэл.
Это был не вопрос, а утверждение. И это была катастрофа! Роэл беспрекословно подчинилась и пошла за ним, в то время как ей надо было оставаться здесь и ждать Аббела Маттиоли, который так запросто унес драгоценный блокатор ее дара! Если Феб уведет ее, как она потом сможет его вернуть? И подчиняться придется уже не только приказам одного Гаспара, а вообще абсолютно любого человека, даже первого прохожего городского сумасшедшего, который скажет: «Иди прыгни с крыши!». И она пойдет и спрыгнет…
Ни о чем другом Роэл думать не могла, поэтому в ресторане сидела, как на иголках. Не видела окружающей обстановки, не чувствовала вкуса еды, не слушала Феба. Как ужасно получилось! Она хотела встретиться с Маттиоли, чтобы тот помог, но в итоге — ни кулона, ни встречи с ювелиром! Феб почувствовал ее паническое состояние и, возможно, отнес его на свой счет и это тоже было плохо. Он ей нравился, а теперь… Что он подумает теперь?
Поэтому, когда услужливый официант склонился к ее уху и проговорил негромко «Мастер Маттиоли желает видеть вас. Он ждет в кабинет-партиклере. Вам вон туда», сердце пропустило несколько ударов и ухнуло вниз.
Боясь поверить в реальность происходящего, Роэл извинилась перед недоумевающим Фебом и на ватных ногах прошла в отгороженную занавесью секцию в самом дальнем углу ресторана.
Это было точно во сне. Сам Лоуп Маттиоли сидел за столом: перед ним стояла чашка кофе и… лежал на гладкой столешнице ее бесценный серебряный ключик с изумрудом. Отдавая себе отчет в том, что это, наверное, невежливо, Роэл перегнулась через весь стол, жадно схватила кулон и трясущимися руками повесила на шею. Маленькая застежка скользила во вспотевших пальцах, но, наконец, Роэл с ней совладала и только тогда смогла вздохнуть свободно.
Маттиоли наблюдал за ней с неясным выражением — своих темных очков он так и не снял, и что за ними творилось, было непонятно. Чтобы хоть как-то скрыть свое крайне взволнованное состояние, Роэл уставилась на крупную брошь в виде золотой пальмовой ветви на его бархатном пиджаке. И только спустя минуту до нее дошло, что время дорого и ему ничего не стоит просто вышвырнуть тупо молчащую девушку за порог.
— Спасибо, что согласились встретиться со мной, мастер! — проговорила Роэл с почтением. — Это действительно очень важно! Много лет назад вы сделали подвеску для меня по заказу моей матери Вевы Харт и…
— Никакой Вевы Харт я не помню, — голос у мастера Маттиоли оказался на редкость неприятным, визгливым каким-то даже. — Но я помню свою работу и то особенность, которую вложил в этот ключ. Он блокирует, подавляет вампирский дар. Точнее — способность подчиняться любому отданному извне приказу. Обладает накопительным эффектом, то есть чем дольше его носят на шее, тем сильнее он действует. Так чего ты хочешь, бойкая маленькая мадмуазель?
— Да, вы сделали блокатор для меня, это у меня сверхспособность подчиняться. И он верой и правдой служил все это время, не знаю, что я вообще бы делала без него? Наверное, боялась вообще показываться на людях… — проговорила Роэл. Она волновалась, поэтому тараторила без остановки. — Но случилось ужасное — недавно я встретила вампира, на которого блокатор не действует! Вот об этом я и хотела спросить вас, создателя кулона! Почему? Почему ключ перед ним бессилен?
— Блокатор не действует на вампира? — в голосе Маттиоли отчетливо послышалось раздраженное удивление. — Девочка, не вынуждай меня сомневаться в твоей адекватности. Я сам создал этот блокатор. Я, лично я, своими собственными руками, и я вложил в него частицу своего дара.
— Это правда! — с отчаяньем воскликнула Роэл. Ну вот, ей еще и не верят. — Ключ не действует на него и теперь… Теперь он поставил меня в полную от себя зависимость. Я выполняю любое его пожелание, но… Я не могу так жить! Это самый ужасный, самый мерзкий, самый страшный монстр и…
— Монстр? — задумчиво переспросил Маттиоли, замолчал и сделал большой глоток кофе. — О ком идет речь, ну-ка, скажи-ка мне, маленькая мадмуазель?
— Это Гаспар Леоне, — проговорила Роэл с едва заметной запинкой. — Он пациент лечебницы Св. Трифона, содержится там в изоляторе, потому что…
— Гаспар? — бесцеремонно перебил Маттиоли. — То есть ты хочешь сказать, девочка, что попала в зависимость Гаспара Леоне? Ей-богу, в жизни ничего забавнее не слыхал! Бедная малышка!
И он засмеялся хриплым, каркающим смехом, отчего Роэл сделалось совсем непонятно и неприятно. Даже очки снял, хотя лучше бы этого не делал — у него оказались блеклые старческие глаза в окружении сетки морщин.
— Вот же угораздило тебя, крохотулечка, — отсмеявшись, проговорил Маттиоли. — Ох, угораздило! Гаспарушка — парень веселый, с выдумкой, и я даже интересоваться не буду, что он с тобой вытворяет и что еще вытворит. Что ж, просвещу, бойкая маленькая мадмуазель. Гаспар Леоне — случай особый и ооочень интересный, ибо он находится в пограничном состоянии на переходе от вампира к упырю, на которого вампирские сверхспособности не действуют. К тому же, насколько я в курсе, в лечебнице, чтобы замедлить процесс обращения, Гаспару колят эналиум, а это вакцина, хоть и действенная, но практически неизученная. Побочные эффекты никто не отменял.
— То есть всё из-за того, что он почти упырь? — Роэл задумалась, пытаясь вникнуть в смысл его слов. — Получается, когда Гаспар обратится в упыря окончательно, он не сможет мне приказывать?
— Когда он окончательно обратится в упыря, единственным его желанием будет тебя сожрать, малютка, — ответил Маттиоли. — Пока он еще себя контролировать может, впрочем… Впрочем, кто знает, что творится в его психованной башке.
— То есть, с этим ничего поделать нельзя? Я должна его терпеть до тех пор, пока он не станет упырем? — девушка закусила нижнюю губу.
— Ну почему же, малютка? — Лоуп Маттиоли наклонился вперед, внимательно разглядывая Роэл. — Учитывая твою тяжелейшую ситуацию, я готов пойти навстречу и сделать еще один амулет-блокатор, предохраняющий персонально от приказов Гаспара Леоне. Мне было бы действительно интересно над ним поработать.
Упавшая духом Роэл встрепенулась. Неужели вот так запросто знаменитейший мастер-ювелир княжества окажет ей свою бесценную помощь и сделает сильнейший амулет, который защитит Роэл от Гаспара? И не будет больше этих мучительных встреч, не будет ощущения беспомощности, не будет противного осознания того, что Роэл себе не хозяйка. Девушка тут же ухватилась за слова Маттиоли, как за спасительную соломинку, чуть ли не руки ему кинулась целовать.
— Да-да, конечно! Я буду вам так благодарна, даже не представляете, мастер! Он ведь измучил меня и…
— Два миллиона лиардов, — проговорил Маттиоли, не слушая ее благодарностей, которые утихли, лишь Роэл услышала сумму. — Именно за такие деньги я согласен взяться за этот кулон и вложить в него свой уникальный дар.
— Два миллиона? — девушка задохнулась — цифра была для нее нереальной, невозможной, космической. — Два?
Да столько не стоила даже квартирка в многоэтажном доме, которую она снимала! Хотя бы пятьсот тысяч — она могла взять ссуду в Национальном вампирском банке, занять у кого-нибудь… Но два миллиона? Два! Ее зарплата в газете пятнадцать тысяч ли, и под эти жалкие пятнадцать тысяч Нацвабанк ей такую ссуду точно не даст! А даже если и дал бы, то под такие проценты и на такой срок, что Роэл и всей жизни не хватило, чтоб расплатиться!
Но, кажется, ошеломление и ужас, в который привела ее названная Маттиоли сумма, так ярко отразившиеся на лице девушки, Лоупа Маттиоли ничуть не тронули.
— На раздумье даю две… нет… три недели. Потом за эту работу уже не возьмусь. Задаток — один миллион ли — отдаешь сразу, остальное по завершении. Bonne soirеe, Mademoiselle.
И он вышел из кабинета, оставив на столе недопитый кофе и черный глянцевый прямоугольник визитки с двумя короткими телефонами и безо всяких имен.
Пару минут Роэл сидела неподвижно, уставившись на визитку, как на зияющий провал в столешнице. Возможно, надо было упрашивать его, на колени кинуться, умоляя сбавить цену, но в глубине души Роэл понимала, что она окончательная. Такие, как Маттиоли не торгуются. Наоборот, он даже посчитал, будто делает ей одолжение.
Но, святой боже, где ей добыть два миллиона ли за три недели?! Крайне удрученная, шокированная, погруженная в невесёлые мысли, Роэл вернулась к столику, и здесь ее ждал неприятный сюрприз — Феба Дюпона там не было. Оказалось, он ушел, расплатившись по счету и попросив передать ей извинения, так как у него возникли неотложные дела. В принципе, Роэл могла его понять — она вела себя странно, выглядела отсутствующей, а затем и вовсе куда-то исчезла. Скорее всего, Феб подумал, Роэл не хочет проводить с ним время и решил вежливо самоустраниться, даже не представляя, что дело вовсе не в нем.
Перед тем, как уйти, Роэл заглянула в туалет, расположенный на том же этаже, что конференц-зал. Он здесь шикарный, белоснежно-позолоченный, в стиле барокко. Девушка склонилась над раковиной, чтобы плеснуть себе в лицо ледяными каплями из позолоченного крана, и ей показалось, что в сияющей глади зеркала промелькнула темная невысокая тень, и раздался цокающий звук, очень похожий на перестук копыт.
Позади навязчиво капала вода. Роэл посмотрела под ноги — пол был залит огромной лужей, которая подбиралась к мыскам ее туфель и всё продолжала пребывать из последней кабинки. Хрустальная люстра под потолком вдруг замигала и погасла, чтобы с влажным потрескиванием тускло вспыхнуть вновь.
Практически не отдавая отчета в своих действиях, Роэл, как в дурном фильме, ступила в лужу, пошла вдоль кабинок, которые казались бесконечными и, на пару мгновений замерев перед последней, из-под двери которой лилась вода, осторожно ее толкнула.
Она сидела на закрытой крышке унитаза в неестественной, изломанной позе, невидяще уставившись куда-то в потолок, рассматривая измученными глазами то, чего Роэл увидеть не могла. Сверкающая изумрудами диадема съехала набок, одна сережка валялась на полу, зелено-коричневое платье-туника съехало набок, открывая одну грудь, а ноги девушки были раздвинуты — по внутренней стороне бедер в унитаз стекали капли крови. Из переполненного бачка струилась на пол вода.
Роэл зажала рукой рот и тихо попятилась назад, но поскользнулась и упала прямо в лужу, больно ударившись коленкой о холодный мокрый пол. И только тогда закричала.
ГЛАВА 11. Малахитовая комната
Она была голая, абсолютно голая и она повизгивала, как насмерть перепуганная доворняжка, забившись в какой-то угол, который, впрочем, являлся слабым убежищем. Обнаженными здесь были все, одежда, пошитая наверху, мигом воспламенялась и разлеталась в пепел, такая тут стояла жара. Души не горели, но ткани — да. Такое это было место. В пламенном, подрагивающем воздухе явственно ощущался запах тухлых яиц — запах серы, а в багровых небесах наметилось нечто, похожее на сумерки: их нестерпимый, насыщенный красный стал коричневеть. Исполинский дворец, будто вытесанный из цельной глыбы обсидиана, дворец, где не было ни одной закрытой галереи, подпирал своими черными башнями это тяжелое низкое небо и казалось, только он и не давал ему обрушиться на серую землю, усеянную пылью и пеплом.