— Вот как? — Но, казалось, ответ Алекса удовлетворил орка. Он больше не ухмылялся и смотрел на меня уже немного иначе. Как будто действительно поверил, что я сильнее, чем кажусь на первый взгляд, и это вызывало в нем что-то сродни уважению.
— Хорошо, — Кхарр немного помедлил. — Я принимаю твой откуп, Алекс Моргенштерн из клана Лексиан. Я прощаю тебе кровь моего воина и снимаю свой вызов.
Что-то промелькнуло в глазах рыцаря. Похоже, он до конца не верил, что все обойдется. Но орк принял его жертву, и клану больше не грозит уничтожение.
Что ж, я тоже довольна. Это и мой клан тоже.
— Что ты намерен с ней делать? — мне показалось, эльф уже знает ответ. Понятия не имею, зачем спрашивать. Все и так очевидно.
— Это уже не твоя забота, — отрезал орк, ясно давая понять, что встреча завершена.
Алекс, не глядя на меня, выстроил мгновенный телепорт. Белое сияние окружило его, и вскоре эльф распался на миллионы сверкающих искр. Ветер подхватил их и разметал. Я, как завороженная, смотрела на гаснущий круг телепорта.
Вот и все.
Подняв взгляд, я поняла, что орк изучающе смотрит на меня.
— Рейн, — усмехнувшись, протянул он и повернулся к стоящему в тени карателю. — Она твоя.
Шанар плавно отделился от стены, и я невольно вздрогнула, посмотрев в его холодные, не ведающие жалости глаза.
Все, что я знаю об этой расе, может уместиться в несколько абзацев текста. В Академии нас знакомили с краткой версией Генезиса, где указаны только основные этапы сотворения. Наш мир некогда был просто горошиной, в недрах которой зародились две противоположные сущности — Хаос и Порядок. Они начали расти, и вскоре горошина, вмещавшая их, увеличилась до размеров вселенной. Устав пребывать в пустоте, сущности создали себе чертог — Пандемониум. Там они обрели свои воплощения. Хаос стал мужчиной и назвал себя Ашш. Порядок стал женщиной по имени Альвин. Вместе они сотворили Алассар, и, чтобы населить его, каждый из них вдохнул жизнь в свою собственную расу. Альвин сотворила эльфов, Ашш же породил людей.
Посмотрев на то, как их творения живут и размножаются, Альвин захотела иметь собственных детей. Первые четверо из них получили власть над стихиями. Старший сын, Асим, стал богом ветра. Гатару достался огонь. Старшая дочь Игритт повелевала землей. А Никса получила власть над тьмой. Воду и свет Альвин взяла под свой контроль. В качестве подарков на совершеннолетие Богиня сотворила заготовки и дала каждому из своих детей возможность вдохнуть в них свою стихию.
Создания Асима — шанары — получились прекрасными, стремительными и могли летать. Они возвели свой город Пилар в облаках и занялись наукой. Путем многочисленных опытов и экспериментов они даровали Драконам разум и возможность менять ипостась, после чего начали проводить подобное и с другими существами, модифицируя их и скрещивая с людьми. Так появились все виды оборотней.
Опыт Асима обеспокоил Альвин, и из собственной крови и плоти она создала еще одну расу — крылатых алитар, составивших ее личную гвардию в Пандемониуме.
Гатар сделал свою расу — орков — большими, сильными и воинственными.
Игритт вдохнула жизнь в гномов, которые предпочитали заниматься ремеслом и торговлей, совершенно не интересуясь завоеваниями.
Никса создала демонов, и они оказались настолько злы и агрессивны, что были удалены из Алассара в отдельный мир — Элизиум. Туда же, в область под названием Сады Безмятежности, отправлялись души умерших. Богине Смерти было обидно, что в Алассаре у нее нет подопечных, никто не поклоняется ей, не строит храмы, и услышав зов о помощи от эльфов, Никса воспользовалась своим шансом и создала свой народ, заслужив наказание — вечное заточение в темнице Элизиума.
Когда Алекс привел меня в Академию, он приставил ко мне наставника-шанара. Не могу сказать, что тот стал мне другом, но за короткое время успел многому научить. Однажды, будучи в редком для себя философском настроении, он рассказал, в чем заключается разница между темными эльфами и шанарами. С одной стороны, обе расы считаются проклятыми. Но если эльфы пострадали за жажду знаний и магию Тьмы, то крылатая раса поплатилась за свое тщеславие. В своих экспериментах они достигали все новых высот, пока, наконец, не был создан меч, способный сразить не только любого из жителей Алассара, но и великих алитар. Так же среди них нашелся воин, который взял в руки этот меч и объявил войну обитателям Пандемониума. Разгневанная Альвин повергла шанар, отобрала у них одно крыло, чтобы они не могли летать, но всегда помнили о своем наказании, обрушила Пилар на землю, а самих виновников отправила в мертвые земли. Там они много лет находились в заточении, страдая от вечной тьмы и множества опасностей, и когда Асим вымолил для своих созданий прощение, вернулись в Алассар. Пребывание в суровых условиях сделало их идеальными воинами, не ведающими жалости, в чем я убедилась на примере моего наставника. Но тот, что приехал с орками, показался мне еще более опасным.
Краем глаза я заметила, как Кхарр развернул коня и скрылся в направлении Астарты. Его командиры последовали за ним, а я осталась один на один с карателем.
Шанар смотрел на меня спокойными серо-зелеными глазами и едва-едва улыбался. Я знаю, что для того, чтобы убить меня, ему не надо даже приближаться. Достаточно удара магией. Атаки карателей стремительны, их практически невозможно отразить. Зачастую противник даже не понимает, что произошло, и истекает кровью из десятка глубоких ран.
— Ты не готова к бою, — глядя мне в глаза, сказал он. — Я дам тебе время.
Я кивнула. Я и не планировала драться, только умирать. Но глупо будет упустить свой шанс.
Плавно вытащив скимитары из ножен, я призвала свою силу. Тьма откликнулась, как будто только и ждала этого момента. Высоко подняв клинки в воздух, я начала свой танец. Я двигалась, перетекая из одной стойки в другую, прикрыв глаза и забыв о том, что у меня есть зритель. Я полностью отдалась волнам силы, несущимся сквозь мое тело стремительным потоком, понимая, что делаю это в последний раз. Парные скимитары мелькали вокруг меня двумя смертоносными веерами, но я танцевала не мечами, я танцевала своим сердцем, вкладывая душу в каждый сделанный шаг. Я вся отдалась той мимолетной радости, когда тело наливается силой, приобретает необыкновенную гибкость, легкость, и я уже не просто воин, а будто бы сама смерть, стремительная и неумолимая.
Закончив, я из-под опущенных ресниц осторожно посмотрела на своего противника. Он стоял, завороженный танцем, глаза, до этого холодные, мерцали от восхищения.
Усмехнувшись, я атаковала его первой, не дав времени прийти в себя. Я вложила всю силу в один стремительный рывок, чтобы покончить с ним одним ударом, но карателя на месте уже не было. Размытая тень скользнула во тьме, и в следующий миг он оказался совсем близко. Я успела почувствовать его теплое дыхание на своем лице, а потом все тело пронзило болью.
Один удар. Ему хватило одного удара, чтобы покончить со мной. Кхарр оказался прав. И если это и есть «хорошо» в понимании Алекса, то он вряд ли имел представление, о чем говорил.
Кажется, я закричала. Я не уверена в этом, потому что не услышала ни звука. Весь мир вдруг стал средоточием тишины, и я поняла, что, кажется, оглохла от боли. Ноги подкосились, и я рухнула на колени.
Шанар застыл в шаге от меня, опустив меч, лезвие которого было покрыто рубиновыми каплями крови. Воздух вокруг него гудел от концентрированной силы, единственное белоснежное крыло взметнулось вверх, и я замерла. Он был прекрасен своей смертельной красотой. За время короткого боя прическа карателя растрепалась, и снежно белые прядки падали на его аристократическое лицо, отмеченное печатью долгих лет заточения в мертвых землях. В потемневших глазах не было ни злости, ни торжества. Я оказалась слишком слабым противником. Что ж, я понимаю его разочарование. Я бы тоже расстроилась, если бы игрушки хватило всего на одну минуту.
Справившись с болью, я попыталась подняться с колен, и у меня почти получилось, когда голова закружилась, и я упала снова. Слух вернулся, и я четко услышала, как клацнули при падении мои плотно стиснутые зубы.
Шанар подошел ближе и опустился на одно колено. Наши глаза оказались практически на одном уровне, но я не осмелилась посмотреть на того, кто подарил мне смерть. Тогда, приподняв мой подбородок, он заставил меня это сделать. В потемневших глазах карателя отражались искреннее изумление и боль. Но… я его даже не зацепила. Подняв руку, он коснулся моих губ, приоткрытых от частого и хриплого дыхания. В груди что-то булькало. Кажется, его меч прошел сквозь меня, широкое лезвие повредило внутри все, что было жизненно важно. Отняв пальцы от моего лица, он несколько мгновений разглядывал густые капли крови, а затем слизал их, чуть прикрыв глаза от удовольствия.
Я улыбнулась, снова вспомнив обещание Алекса, что все будет хорошо.
Действительно, хорошо. Не больно.
Но, похоже, он куда лучший актер, чем я думала. Я ведь действительно не боялась, до самого последнего момента веря, что останусь жива.
И все же он меня обманул.
Мокрая от крови трава стремительно полетела мне навстречу, и мне показалось, что я уже вижу перед собой врата Элизиума, но руки карателя подхватили меня, не давая упасть. Сквозь нарастающий в ушах гул я с удивлением различила громкое биение его сердца, и мое, кажется, подхватило этот ритм, даже и не думая останавливаться. Он что-то раздраженно шипел, пытаясь призвать к порядку мое ускользающее сознание, но рана, кажется, все же оказалась смертельной.
Глава 4
Мне снились его глаза. Удивительные, ярко голубые, бездонные глаза, окруженные изящной татуировкой клана Лексиан. У меня тоже есть татуировка. На спине, между лопатками, серебристая коса и черный полумесяц знака Жнеца. Я получила её при рождении, как символ принадлежности Богине Смерти.
Что-то в выражении глаз эльфа насторожило меня. Удивление, недоверие, яркая вспышка раскаяния и… боль. Его глаза широко распахнулись, он как будто смотрел мне прямо в душу и никак не мог понять. Я тоже. Я смотрела на него, изо всех сил соображая, что произошло. Но когда до меня, наконец, дошло, оказалось уже поздно. Болезненная вспышка осознания, и такие дорогие для меня глаза медленно погасли и закрылись. Что-то промелькнуло в его взгляде в последний момент. Изумление? А следом покорность.
Я так сильно люблю его и так сильно ненавижу, что эти чувства переплелись во мне, не давая сделать полноценный вдох, подавляя все прочие эмоции. Он столько раз спасал меня, чтобы потом так хладнокровно предать, солгать в лицо? Хотел, чтобы я ненавидела? Пожалуйста. И клятва убить при первой же возможности легко сорвалась с губ, горячая, нерушимая, которую теперь просто невозможно не исполнить.
— Алекс? — прошептала я непослушными губами, впервые нарушив субординацию и назвав его так, как могли называть только близкие друзья. Длинные ресницы отбрасывали густую тень на его побледневшие щеки, из-под сомкнутых век по красивому лицу потекли тонкие ручейки крови.
— Алекс! — закричала я, понимая, что глаза он больше не откроет. Никогда.
А потом вспомнила.
Клан Шантара. Каратель. Мой последний танец. И океан боли в глазах моего врага.
Я задыхалась, мучительно пытаясь вынырнуть. Мои легкие горели огнем, и тьма перед глазами никак не желала отступать, пока я, наконец, не сделала первый жадный глоток воздуха. Из груди непроизвольно вырвался вскрик, и я почувствовала на губах привкус крови. Но все это пустяки по сравнению с тем, что я все-таки жива.
Тьма снова погасила моё сознание, смывая боль, укачивая в своих ласковых руках, исцеляя и освобождая меня.
— Эй, — меня встряхнули, не сильно, но ощутимо. Хриплый голос всколыхнул новые воспоминания, но я не спешила подавать признаки жизни, решив сначала оценить обстановку.
Под моей рукой обнаружилась рукоять меча, пальцы вымазаны в чем-то холодном и липком. Кровь. Легкое дуновение ветра пошевелило мои волосы, пощекотало лицо, донеся ни с чем не сравнимый запах соленый воды. Вероятно, я все еще неподалеку от Приграничного Замка, и, скорее всего, там же, где проходила встреча с орками. Воздух вокруг насыщен исцеляющей магией, она искрами рассыпается по моей коже и теплыми волнами растекается по телу. Боли нет. Даже не открывая глаз, я поняла, что надо мной хорошо поработал орк-шаман. В магии Заклинателя чувствуется чужеродная мне сила Гатара.
— Может, ущипнуть ее? — предложил тот же голос, что звал меня. Судя по всему, его обладатель находился прямо у меня за спиной. — Еще, говорят, пощечина хорошо в чувство приводит.
Что? Какая еще пощечина? Не дожидаясь, пока меня начнут приводить в себя радикальными методами, я осторожно открыла глаза. Вокруг все еще было темно, значит, времени прошло совсем немного. Но в темноте мое зрение еще лучше, чем при свете дня. Чуть повернув голову, я заметила бриллиантовую серьгу-капельку в россыпи белоснежных волос. Каратель. Мы сидели на том же месте, на котором я лишилась сознания. Он держал меня в объятиях, бережно прижимая к себе, что немного не вязалось с его варварским предложением. Несколько мгновений я завороженно смотрела на самую настоящую Слезу Игритт, дарующую своему носителю великую силу.
— Дай ей время, — новый голос послышался совсем рядом. Наверное, это шаман. — Ты вырвал ей душу. Это так просто не излечивается.
Так вот почему в глазах карателя была такая боль. Это была моя боль. Он получил её в довесок к моей душе.
Я не смогла сдержаться и ухмыльнулась. Что ж, каратель, ты получил по заслугам.
— Она пришла в себя, — шанар разжал объятия и я, уже не таясь, огляделась.
В двух шагах от меня действительно застыл орк-заклинатель. Извечный враг, и вражда наша где-то на инстинктивном уровне, впитанная с молоком матери, передающаяся из поколения в поколение еще со времен первого противостояния. Мы дети воды, они же чистый огонь. Мы созданы для вражды, и природа сильнее нас. Отчасти я понимаю, почему Алекс не смог сдержаться и убил воина Кхарра. Нет ничего приятнее, чем погрузить руки в кровь орка, вдохнуть её сладкий запах, насладиться агонией врага и поглубже загнать меч в его сердце. И я понимаю, почему лидер клана Шантара так легко принял меня в жертву. Непонятно только, почему не убил сам, а отдал какому-то мальчишке, не прошедшему Инициацию. Возможно, эти двое помогут мне получить ответы на свои вопросы.
Орк оказался явно моложе, чем мне показалось по голосу, лицо украсили всего две татуировки на висках, что свидетельствует об относительно недавней Инициации. Я тоже должна была стать Заклинателем, и на моем лице тоже появились бы красивые завитки на висках и вокруг глаз. Но… не судьба.
Воздух вокруг шамана еще искрился частичками разлившейся энергии. Гладкая, светло-зеленая кожа на груди блестела капельками пота. Выложился, наверное, по полной. Знать бы только, ради чего. Его желтые, звериные глаза слабо мерцали в ночной темноте, и это не предвещало ничего хорошего. Я поняла, что он тоже с трудом сдерживается, чтобы не наброситься. Тонкие ноздри едва заметно вздрагивали, улавливая запах моей крови. Губы урожденного оверлорда тронула легкая улыбка, когда моя рука непроизвольно нашарила в траве меч. Коснувшись пальцами холодной рукояти, я почувствовала себя немного увереннее. Еще бы подняться.
Но почему орк вылечил меня, вместо того, чтобы добить? Это что, какая-то изысканная пытка? Наносить смертельную рану, потом исцелять. И так раз за разом? Или Алекс оказался прав, и моя смерть не входила в планы главы Шантары? Но к чему тогда было отдавать меня карателю? Столько вопросов, и ни одного ответа.
Как будто прочитав мои мысли, орк протянул мне руку. Поколебавшись всего одно мгновение, я приняла помощь и встала на ноги. Тьма нахлынула внезапно, накрыв с головой, но я лишь слабо покачнулась, крепко держась за шамана. Орк хмыкнул и продолжил поддерживать, пока я окончательно не пришла в себя.
Следом, судя по шороху, поднялся каратель, но обернуться и посмотреть на него я не решилась.