— Джена Стронби, — представилась она и сделала реверанс.
— Магдалена Ваерн, — я вежливо кивнула. О, так это юная герцогиня южного региона.
— Я не слышу тебя, — малышка покачала головой.
Глухая девочка? У нас была одна такая в приюте. Я слышала, как учительницы говорили, что ее именно из-за этого и поместили туда.
— По губам читаешь? — попыталась медленно сказать.
— Нет, — она коснулась пальчиком моего рта, а затем коснулась головы. — Я не слышу тебя здесь.
Я нервно сглотнула. Она — телепат?
— Джена Стронби, что вы делаете в кабинете отца? Он вам строго-настрого запретил сюда заходить, — нас прервал строгий женский голос.
На пороге стояла женщина в дорогом платье, лет тридцати пяти. В ее ушах сверкали агатовые серьги. Распущенные темные волнистые волосы в свете солнца отливали медью. Она нахмурилась темными тонкими бровями, из-под которых строго смотрела карими глазами.
— Да, мама, — девочка смиренно встала и опустила голову.
— Я — герцогиня Катарина Стронби, а вы?
— Магдалена Ваерн, — я вовремя спохватилась, встала и сделала реверанс.
— Добро пожаловать, — она искренне улыбнулась, и я поняла, в кого у Джены такая улыбка. Малышка подбежала к ней и обняла за талию. — Муж даже не предупредил, что у нас будут гости.
— У тебя еще есть сестра, мама? — едва слышно прошептала Джена, дергая ее за платье, и я опять улыбнулась.
— Пойдем милая, — она поспешно удалилась с малышкой. — Леди Ваерн, были рады вас видеть здесь.
Катарина обернулась ко мне, и то, как она смотрела полубоком, показалось мне таким знакомым. Может, я ее раньше видела? А, да. Вэлма Фирсби. Они похожи. Катарина — старшая.
Светлая дева, помоги мне! Теперь я понимала, почему меня попросили шпионить — тот незнакомец, которого я и лорд Ваерн встретили в парке, догадывался, что здесь что-то не так. Тем более дочь герцога — телепат.
Мужчины вернулись буквально через пару минут после ухода герцогини и ее дочери. Норманд Ватерфол устроился позади меня на широком диване.
— Леди Ваерн, — ко мне обратился Алек Стронби, — на вас наложена печать. У вас есть возможность снять ее, — он скрестил пальцы в замок и положил руки на стол. — Понимаю — это тяжело. Первое время будет непривычно чувствовать магию. Будут легкие вспышки неконтролируемой силы. Мы можем снять половину печати сейчас и через месяц — оставшуюся часть. Так будет легче привыкнуть.
Я обернулась. Не знаю почему, но хотелось посмотреть на Норманда, будто он мог дать мне так необходимую сейчас поддержку. Ватерфол смотрел в окно, задумчиво водя длинными пальцами по подбородку. У него нет магии. У телепатов, вроде, тоже. Но проблема в том, что магия у Магдалены Ваерн есть, а у сиротки Элы ее нет. А в моей печати есть агаты, защищающие мой разум. Что, если Ватерфол — телепат?
— Простите, подобные решения должен принимать мой отец, — твердо ответила и увидела, как Алек Стронби слегка скривился. — Или будущий муж.
Глава 15
Я думала, меня будут отговаривать, но, получив отказ, герцог просто кивнул.
От него мы ехали молча. До дома Ватерфола добрались через Тинею.
Тинея — город со строгой планировкой: широкие булыжные мостовые разделили его на аккуратные кварталы, обрамленные, словно камни в перстне, бахромой растений.
— Город окружен степью, и раньше было очень пыльно, но однажды поняли, что не учли главенствующие ветреные потоки, и планировку изменили. Теперь, когда ветер несет пыль из степи, он проносится по фасадам вскользь и выметает улицы, стряхивая пыль в море, словно поломойка веник. И сами дома выстроены из термокамня — он накапливает и хорошо держит тепло в холод.
Ватерфол рассказывал о городе с таким теплом и радостью, что стало понятно — Тинея много для него значит. Всю жизнь он прожил здесь, учился, работал.
Террасы с виноградниками и бескрайние поля подсолнухов окружали город, чередуясь яркими полосами. Вскоре показались небольшие поселения виноградарей с одно- и двухэтажными домами. Но мы миновали их и повернули на дорогу, спускавшуюся к морю. Вдалеке синело море, сливаясь с небом растушеванной темной полосой.
Вскоре мы подъехали к огромному двухэтажному дому с ярко-желтыми стенами и красной скатной крышей. Норманд вышел первым и протянул мне руку. Как только наши пальцы соприкоснулись, меня будто окутало приятным теплом, а мужчина вздрогнул, но руки не опустил. Мы посмотрели друг другу в глаза, пытаясь разглядеть что-то в глубине наших взглядов. Сердце забилось сильней, а на лице появился румянец. Как же без этого, когда он рядом.
Вдох-выдох. Раз, два, три, четыре. Вдох-выдох.
А потом Норманд меня отпустил. К нам подошли его люди и взяли мои чемоданы. Мои горничные тут же пристроились позади меня.
В самом доме нас встретила женщина в сером платье с золотой каймой.
— Доброе утро, — ласково улыбнулась она, рассматривая меня огромными, слегка выпученными карими глазами.
Я присела в реверансе.
— Леди Ватерфол, доброе утро, — тут же ответил Норманд и поцеловал ее руку.
— И где вы были? — тут же спросила она, не отводя взгляд от сына.
— Были у герцога Стронби. И, если вы не возражаете, моей гостье необходимо позавтракать.
— О, Светлая Дева! — она закатила глаза, чуть ли не падая в обморок. И чего нервничать? — Вас не было всю ночь. Вы должны были ее встретить еще вчера.
Норманд повернулся ко мне:
— Леди Ваерн, это моя мать — Фелиция Ватерфол.
— Рада знакомству.
— Я тоже, — она поджала тонкие губы, и морщинки на ее лице немного разгладились, но затем она вновь повернулась к сыну, и на ее лице застыло негодование.
Повезло ему с мамой.
Леди Ватерфол подошла ко мне. Морщинистые руки захватили в плен мои.
— Магдочка, вы меня простите. Сын мой — охламон еще тот. Надеюсь, он вам ничего не сделал? — участливо пыталась смотреть мне в глаза, и чем ниже опускалась моя голова, тем настырней она пыталась заглянуть. Предотвращая искривления ее шеи и позвоночника, я глянула ей глаза. — Если он вам что сделает — сразу мне говорите.
Она смотрела на меня долго, будто пыталась найти союзника в моем лице. И мое сердце дрогнуло, нежное чувство разлилось по всему телу. Ведь она любит его. Всем сердцем. Любая мать любит своего ребенка и желает только лучшего. И леди Ватерфол тоже. Хочет стать нужной в этом доме.
— Леди Ваерн, я вам покажу вашу комнату, — Норманд указал мне на мраморную лестницу с золотыми перилами.
— Сын, ты меня доведешь до встречи со Светлой Девой раньше срока. Я могу сама показать комнату девушке! — чуть не взвизгнула леди Ватерфол.
— Мама, я сам разберусь, что мне делать в моем доме.
Слово «моем» прозвучало пугающе и настойчиво, будто он — единственный хозяин в этом доме.
— Ах, — она картинно вздохнула, — какое коварство от собственного сына. Родной сын не может позволить маме позаботиться о гостях. Пока ты не женился — хозяйкой дома считаюсь я!
Крикнула она нам в спину, пока мы поднимались по лестнице. Ватерфол мне даже руку подал, лишь бы побыстрее скрыться.
Уверенный в себе мужчина, любимец города, он совершенно не обращал внимания на собственную мать. Я бы очень хотела, чтоб моя мать хоть какое-нибудь участие принимала в моей жизни. А он ее отталкивает. Словно… Даже думать о таком не хотелось. Его мать словно пустое место для него.
— Ладно, сын. Располагай девушку, а мне пора в монастырь, — всхлипнула она вновь. Мы уже свернули на площадку. Я посмотрела вниз, наблюдая, как Фелиция заломила руки, а затем показала пальцем на нас. — И к Бризельде зайди сегодня. Она соскучилась!
А кто такая Бризельда?
Мы шли по ярко-освещенному коридору. Впереди показалась первая дверь, покрытая золотистым орнаментом, но мы прошли ее. Возле нее я заметила небольшую табличку. Успела прочитать надпись — «Элиза Тьюр». Завернули за угол, прошли мимо еще нескольких дверей, возле которых стояли таблички с именами девушек — точно участницы отбора.
Моя комната оказалась в самом конце.
— Моя мать весьма эксцентричная особа, но в этом доме хозяин я. Если вам что-либо потребуется — обращайтесь ко мне или к дворецкому, — он вновь одарил меня задумчивым взглядом и пропустил в комнату.
— Благодарю. И за возможность снятия печати тоже, — улыбнулась я. Магдалена хотела бы снять печать. Она говорила мне.
— Но вы отказались, — Норманд пропустил моих горничных. — Жду вас на завтраке.