А ещё я, наконец, соображаю, что туда, наверняка, и наступать нельзя — потонешь, как в зыбучих песках. Учитывая, какой объем камня там должен был быть, слой пепла наверняка простирается вглубь на много саженей.
И тут мой взгляд приковывает белый голубь, который садится на ограду рядом со мной. Отчего-то мне хочется спугнуть его, чтоб летел подальше от этого гиблого места.
А потом замечаю, что у него алые глаза. В следующее мгновение птица тяжело взмахивает крыльями и бросается вниз. Садится на пепел, проваливаясь в него лапами, замирает на секунду на поверхности, балансируя и пытаясь удержать равновесие…
И обращается в камень.
(6/7 — 8)
Если я чему-то и научилась за долгие годы общения с магией — это пониманию того, что первое пришедшее в голову решение, даже если оно кажется ужасно глупым, обычно самое верное. Быть может, какое-то внутреннее чутьё, настроенное на магию, таким образом успевает передать мне информацию прежде, чем мой прагматичный мозг поставит на ней штампик «это невозможно» и отправит в мусорную корзину.
Поэтому сейчас я совершаю очередную безрассудную глупость, которую мне до чёртиков хочется сделать. Сажусь на корточки и тяну руку к голубю сквозь прутья решётки.
— Мисс, что это вы делаете? — немедленно звучит окрик стражника.
— Простите, шнурок развязался! — оправдываюсь я и вскакиваю, отряхивая юбку.
А потом до меня доходит, что это место, кажется, опасно. И значит я, балда, подвергаю опасности подругу.
Поскорее хватаю подозрительно раскрасневшуюся Эми за руку, и тащу прочь.
— Кэти, спасибо тебе большое, что сподвигла меня подойти к сержанту Кэпвеллу! Я сама боюсь даже смотреть на это пепелище, меня туда ноги бы не понесли. Но с тобой почему-то совсем не страшно… — смущённо бормочет она.
Я застываю посреди площади, ощущая округлый булыжник всей подошвой тонких туфелек.
— Как ты говоришь?.. — смотрю на Эми, и в голове рождается новая безумная идея, требующая немедленной проверки. — Слушай, Эм, а можешь ещё доброе дело сделать? Я забыла спросить, какой высоты был замок, пока не рассыпался. Ты не сходишь, не спросишь? Только совсем близко не подходи — видишь, твой сержант ругается. А я пока тут постою, смысла же нет обеим возвращаться.
Эми с готовностью кивает и направляется обратно, а я напряжённо смотрю на неё.
На то, как она постепенно замедляется, а потом и вовсе останавливается. Ровно на той самой черте «обережного круга». Стоит там пару мгновений, разворачивается и стремглав несётся ко мне.
— Кэти, Кэти, ну давай тоже! Мне только вместе не страшно!
Я решительно качаю головой.
— Нет-нет, Эми, больше мы с тобой туда точно не сунемся!
И ключевое слово «с тобой», добавляю мысленно.
Мои подозрения подтвердились — люди боятся подходить к пепелищу, избегают его на каком-то подсознательном уровне. Кажется, это место не пугает только меня — по крайней мере, не пугает достаточно, чтобы держаться от него подальше. И мой «иммунитет» распространяется даже на тех, кто оказывается рядом.
В это время позади нас начинается смена караула.
— Бедные… — вздыхает Эми.
— Почему это? — моментально настораживаюсь я.
— Сержант Кэпвелл сказал, они сменяются каждые полчаса. Дольше никто не выдерживает — начинает ужасно болеть голова.
И тут я понимаю, что ведь человек — такое неправильное создание, что умеет вполне успешно игнорировать инстинкт самосохранения.
— Старая ле… ой, то есть леди Темплтон! — восклицаю я, врываясь в кабинет наставницы, даже забыв постучать. — Надо запретить всем ученицам и близко подходить к пепелищу Замка пурпурной розы!
— Не такая уж я и старая — мне всего-навсего восемьдесят три, — ворчит она и ставит на круглый столик у кресел вторую чашку. — И если хочешь знать, я намеренно не стала вводить никаких запретов. Именно для того, чтобы не стимулировать учеников на то, чтобы их нарушать. Если ты не забыла, в соседнем корпусе еще и юноши учатся. И что, как ты думаешь, они сделают, как только услышат новое правило? Можешь поинтересоваться у своего Винтерстоуна.
Я послушно плюхаюсь на предложенное место и хватаюсь за чашку. Моим нервам и правда не помешает сейчас чайку.
— А если кто-то всё же пойдёт туда?
— Ну подумаешь — в обморок грохнется. Полежит пару деньков в лазарете, наперёд неповадно будет лезть куда не просят.
— В какой ещё обморок? — непонимающе уставилась я на неё.
— Неужели не знаешь? А я думала, ты об этом… Когда рассыпался Замок пурпурной розы, покойный король приказал вывезти пепел, чтобы на этом месте отстроить себе новую резиденцию. Но работники, приходившие с лопатами и тачками, очень быстро начинали жаловаться на головную боль и уже через несколько минут падали в обморок. По сей день стражники быстро сменяются, хотя даже не ступают за ограду. В итоге решили оставить всё как есть, пока не будет найдено решение. Но ты же знаешь — нет ничего более постоянного, чем временное. Уже несколько лет никто не трогает останки бедного замка, и его прах так и остаётся незахороненным.
Я отставила чашку и подалась вперёд, заглядывая в глаза старой леди.
— Может, так и было раньше, но теперь всё намного хуже! Я сегодня своими глазами видела, как голубь, который сел на пепел, просто-напросто окаменел!
Миссис Теплтон отставила чашку тоже, и глубоко задумалась, потирая подбородок.
— А что тебе говорит твоя магия, Кэти?
— Если честно, магия подсказывает взять голубя в руки — мне ужасно сильно захотелось это сделать только что. И я попыталась, но меня прогнал стражник, вот и думаю — что, если… Стоп. А откуда вы знаете про мою?..
Старая леди широко улыбнулась, и в глазах её загорелось торжество.
— А я и не знала — ты только что сама сказала!
Вот я дура. Так и чувствовала, что этим закончатся мои расслабленные посиделки с этой мудрой старушенцией.
— Да не переживай ты, милочка — я никому не скажу! Просто приятно находить подтверждение своим догадкам. Ну Рональд, ну хитрец!.. Сам, значит, магичит потихоньку, и невесту себе незнамо где нашёл такую же… Очень, очень хочу дожить до момента, когда смогу учить ваших детей!
Я вскочила, смутившись до корней волос.
— И вовсе он не магичит! С чего вы взяли?..
— Рада, что остальная часть сказанного мною у тебя возражений не вызывает, — подмигнула мне старая леди.
— Как вообще вы узнали про магию? — пробормотала я, усаживаясь обратно в кресло и старательно отводя взгляд.
— Мне помогла моя бессонница. Дело было несколько лет назад. Стояла зима, все ученики разъехались по домам, а я осталась в Школе из-за приступа подагры, и мне было ужасно скучно. А должна тебе сказать, Замок пурпурной розы тогда рассыпался в пепел еще не весь, и тут был целый лабиринт из огромных камней фундамента, остатков подвальных помещений, фрагментов лестниц… Жуткое зрелище, честно говоря, но оно меня развлекало. Так вот, однажды я своими глазами увидела в окно, как посреди ночи некий юноша подводит к пепелищу двоих животных, которые поначалу показались мне жеребятами в попонах. Вот только потом попоны сдёргиваются, и я вижу своими подслеповатыми глазами что-то сверкающее, как новогодняя игрушка. Но самое интересное началось, когда эти животинки резво побежали по лабиринту и скрылись в нём. А потом наружу выпорхнула здоровенная бабочка и растворилась в ночном небе!
Я вспомнила Глазастика, и на душе у меня потеплело.
— Наутро кто-то из ночных прохожих рассказывал, что видел эту бабочку, но их рассказы посчитали бреднями пьяных забулдыг. Я же предпочла помалкивать и изучить как следует обстановку. И вот когда этой зимой, прибыв по приглашению на юбилей графа Винтерстоуна, я узнаю, что у его старшего сына имеются два удивительных оленя, ребус наконец-то сходится.
Старушка опёрлась обеими ладонями о край стола и подвинулась ко мне.
— Мисс Лоуэлл — теперь я официально требую объяснений, в качестве компенсации за своё благоразумное молчание! Что за бабочка, зачем олени, откуда они взялись и какое отношение к пепелищу имеет молодой Винтерстоун!
Я вздохнула и посмотрела на старую леди, в глазах которой загорелся самый настоящий юный азарт.
Потом ещё раз вздохнула.
Потом ещё.
Потом поняла, что отвязаться всё равно не получится, и принялась рассказывать всю историю с Глазастиком и оленями с самого начала, остановившись на том, как Рон потом брал наших малышей в поездку по всему Королевству, чтобы выпустить на свободу Шелкопрядов, обитающих под развалинами остальных замков.
— Леди Темплтон, я вот только одного не пойму — каким это образом вы ухитрились увидеть Рона в окно? Ваше-то выходит на площадь! И как он пробрался на охраняемые развалины? Или их тогда ещё не охраняли?
— О! Ещё как охраняли! Но, как водится, только там, где приказано. А Рональд всегда был умным мальчиком, и за годы учёбы в Эбердин прекрасно изучил, куда выходит пустырь на заднем дворе старого корпуса. И между прочим кто тебе сказал, что я подглядывала в окно собственного кабинета?
— Старого корпуса? — удивилась я, — Ни разу не слышала о таком!
— Потому что он в полуаварийном состоянии, и там давно уже не проводятся занятия.
— Но туда же ещё можно попасть, если знать, как?.. — осторожно прощупала почву я.