— Ну… — протянул Александр и его глаза затянуло голубым океаном.
А лицо Ника вдруг стало медленно бледнеть, губы терять цвет. Он схватился за грудь и бросил тревожный взгляд на Васервальда, затем заметался в панике.
— Контролирующий страх сам попался в сети страха? — спросил Александр, будто пончики в столовой заказывает.
— Какого… — задохнулся Никола и грохнулся на лавочку, вцепившись в ее край. — Ты не имеешь…
— Чего? Права? Не имею права применять магию к абитуриентам? Так здесь никого нет.
То, как лихо изворачивается Васервальд меня поразило, как и то, что, по какой-то совершенно не понятной мне причине, вдруг вступился за меня. Или может у него какие-то свои практические цели? То, что у большинства адептов они есть уже успела понять.
Дыхание Ника становилось вся тяжелее, глаза выпучились, темнота из них ушла и остался только страх. Вполне нормальный и человеческий. Очевидно, Александр что-то делал с воздухом в его легких. Я на себе испытала его силу и с холодком представляла, в каком ужасе сейчас Никола.
— Перестань, — не выдержала я. Может Ник и ведет себя, как последний придурок, но не душить же его теперь за это.
Александр даже не повернулся в мою сторону — и так знает, что я где-то тут.
— Видишь, — обратился он к Николе, — в коридоре тихо и пусто. Всем плевать на наш разговор.
Я вспыхнула до кончиков своих разобранных на атомы волос — он нарочно игнорирует меня!
— Александр, пожалуйста! — выдохнула я, вдруг испугавшись, что у бессмертного поехала крыша и он реально собрался прибить Ника.
Не знаю, чем бы дело кончилось, если бы дверь в аудиторию не открылась и оттуда не вышел Нэвариус с как всегда недовольным лицом. Увидев Васервальда и бледного Ника, он на секунду замер, переводя взгляд с одного на другого. Но выдохнул и проговорил, то ли себе, то ли присутствующим:
— Сдал.
— Нэвариус… — прохрипел Никола, но демон сделал вид, что не услышал и широкими шагами смылся, даже не оглядываясь.
Из чего я сделала два вывода: первый — Васервальда действительно боятся. И второе — на демонов полагаться не стоит.
Из аудитории послышался незнакомый булькающий голос, наверное, этой Латимерии Оо.
— Абитуриент Никола Янсон.
Васервальд разом расслабился, а Ник в тот же момент как-то осел, лицу стал быстро возвращаться румянец, а губам цвет. Придерживаясь за стену, он встал и посылая Александру взгляд полный ненависти и страха, уковылял в аудиторию.
Когда дверь закрылась, Александр проговорил:
— Уже можешь материализоваться.
Все еще шокированная произошедшим, я попыталась собрать свое тело из разлетевшихся микроскопических частиц. Но это оказалось сложнее, чем раньше: после того, что устроил Ник, а потом еще и Александр подключился к представлению, рекомендации из фолианта «расслабиться и сконцентрироваться» казались невыполнимыми.
— Я не причиню тебе вреда, — пообещал Васервальд, видимо решив, что я не тороплюсь из-за него.
— Я не по этому не появляюсь, — нехотя призналась я.
— Да? И в чем проблема?
— Не получается.
У меня действительно не получалось. Вообще состояние невидимости, когда ты одновременно являешься всем и ничем, очень приятное и выходить из него не очень хочется. Но вряд ли у меня примут экзамен в таком виде.
— Я говорил, что практика у профессора Фризис бред, — заметил Александр.
К своему стыду мне пришлось признаться:
— Я не была у нее на практике.
Александр приподнял бровь.
— Не захотела?
— Выгнала, — закончила я. — Так что освоение контроля невидимости учила сама. Как видишь, не очень хорошо.
На губах Александра появилась сдержанная улыбка. Она ему очень идет. Он и так красивый, как с обложки журнала, а с этой улыбкой вообще идол. И, похоже, об этом он прекрасно знает.
— Ну, — произнес он глядя туда, откуда доносится мой голос, — кое-что у тебя все же получается. Но лучше в аудиторию войти ногами, а не бесплотным ничем.
— Говорю же, не получается…
— Я помогу.
Вот это оказалось совсем невероятным. Васервальд мне помогает? У него день открытых дверей и помощи убогим? Или очередной выкрутас, после которого устроит мне выволочку, начнет орать? Это ведь Васервальд, от него можно чего угодно ждать.
— И что я должна за это? — спросила я осторожно.
— Вариант безвозмездности не рассматривала? — хмыкнул он.
В целом я верила, что иногда люди оказывают друг другу искренние услуги, но я с этим как-то редко сталкивалась. А с Васервальдом, неприступным красавчиков всего Ардэна, вообще нужно держать не то, что ухо востро, а вообще сто раз подумать и отмерить.
— Ну, допустим, — все же решилась попробовать я. — И как ты собираешься мне помочь?
— Просто слушай меня, — сообщил он. — И делай, что говорю.
В его голосе прозвучали повелительные интонации, но я сделала вид, что не заметила. Сейчас не время выяснять, кто тут главный.
— Расслабься… — начал он.
— Это я и так знаю. Читала фолиант.
Брови Александра нахмурились, наверное, если бы он меня видел, начал бы беситься. Так что я все больше и больше стала понимать, какой у меня прекрасный дар.
— Не сильно он тебе помогает, — заметил он недовольно и продолжил: — Расслабься и представь, что ты вдыхаешь полными легкими.
Следовать совету вдыхать легкими, когда их нет не просто, но я попыталась в деталях нарисовать картинку, где есть я, легкие и воздух, которые свободно в них поступает.
— Отлично, — сказала Александр, будто видит, что у меня получается, — теперь представляй, как воздух струится по кровеносным сосудам, достигает каждого капилляра и клетки. Чем точнее, тем быстрее все будет происходить.
Я следовала его указаниям и, к изумлению, ощущала, как наливаюсь весом, будто проявляюсь из ниоткуда в материальный мир, становлюсь, как минимум видимой.
— Умница. Продолжай детализировать себя: конечности, кожа, волосы…
Под чутким руководством Васервальда через несколько мгновений я с удовлетворением поняла, что полностью себя ощущаю. Я снова материальна.
Васервальд, когда увидел меня, вдруг резко приблизился закрыв собой обзор.
— Э… — проблеяла я. — Ты чего?
— У тебя все получилось, — проговорил он, глядя сверху вниз, и зачем-то раскрыл пиджак, как бы прикрывая меня. — Но ты кое-что забыла.
— Что? — не поняла я.
Взгляд Александра скользнул вниз, а когда я опустила голову — едва сдержала вскрик. Опять! Я опять голая перед Васервальдом!
Не зная, куда деться от жгучего стыда, залившего, кажется все мое тело, я интуитивно попыталась прикрыться ладонями. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять — Александру нравится то, что он видит. Хотя и изо всех сил старается выглядеть бесстрастным.
— Успокойся, — проговорил он чуть хрипловатым голосом. Тебе еще чуть-чуть собраться надо.