— У меня только один вопрос, — решила утолить любопытство, — та вещь, о которой спрашивали ранее, принадлежала реифе Джейни?
— Да, — сармиец благоговейно коснулся одежды, за которой скрывался кулон, — мама дорожила этим символом, и передала его, будучи на пороге смерти. Наказала, чтобы носил, не снимая, и тот будет оберегать от опасностей. Так и было, за долгие годы амулет не раз отводил острый клинок от сердца или застилал взгляд наемным убийцам. Очень скоро я передам реликвию новой владелице, вам реифа Лэйлин. Но момент для этого пока еще не настал.
Загадки, снова загадки. А я-то думала, чем так отличался старик от остальных сармийцев? Кроме среднего роста и нежной любви к черному кофе, Наотар был обладателем светлой радужки. При первой встрече не разглядела такие нюансы, но сейчас, когда бледно-голубые глаза так ярко сияли на смуглом морщинистом лице и молили о прощении, это несоответствие цепляло взгляд.
— Реф Наотар, если это так важно, от всего сердца прощаю. И с удовольствием приму помощь от сына женщины, с которой у нас одна родина.
Что и говорить, встретить земляка в другом мире, это как обрести дальнего родственника. Пусть само родство, седьмая вода на киселе, но против воли считаешь такого человека своим, близким. Он не предаст, не обманет, отдаст последнее, лишь бы подержать тебя. Во всяком случае, я испытывала именно такие чувства по отношению к старику. Осталось только выяснить, что там за дела с предсказаниями. Если прикинуть возраст Наотара, да приплюсовать время, когда Джейни родила и вырастила сына, получается она попала на Аэртан лет за сто до моего рождения. Как тогда объяснить современный дизайн крестика? Мда, куча вопросов, от которых старик не отвертится.
Глава 14
С того памятного момента, когда я обрела близкого друга и защитника прошел месяц. Месяц, пролетевший, как один день, и за который почерпнула массу информации и вплотную подошла к разгадке тайны древних эллеров. Но обо всем по порядку. Как только реф Наотар получил прощение, тут же предложил занять дом на колесах. Точнее, его собственный, самый комфортный и защищенный. И хотя я до последнего упиралась, сармиец убедил, что оставаться в повозке Нэриша опасно. Используя мой же амулет иллюзий, сармиец заменил месси Руджен на самого худосочного из воинов. Худосочного, не значит слабого. Дахтияр в одиночку повязал пятерых гриэльских стражей, попытавшихся ночью выкрасть невесту лера Раша. Воинов, которые для видимости охраняли снаружи, ирнейцы обездвижили не смертельным ядом. И только приказ лера Дэла не причинять мне ни малейшего вреда позволил сармийцу расправиться с похитителями и поднять тревогу. Этот факт окончательно убедил, что от гриэльцев не стоит ожидать благородных поступков, а слова реифы Джейни оказались пророческими.
Не мудрено, потому что реифа Джейни при жизни слыла сильной прорицательницей. Сбылись все ее слова и предсказания, вплоть до мельчайших подробностей. В сармийских библиотеках хранились книги, посвященные жизни великой женщины. Десятки томов занимали исключительно предсказания. Единственным табу для реифы стала она сама и ее семья. Собственного будущего Джейни не видела, как и смерти от отравленной иглы, которая оборвала существование магессы в расцвете лет. Что удивительно, магом моя соотечественница считалась слабым. Однако дар предчувствия, который проявился с малых лет, по прибытии на Аэртан обрел невиданную силу.
Реф Наотар, младший сын Жени Сколкиной, угодившей на Аэртан в возрасте двадцати семи лет, передал мне дневник женщины. Я проглотила пухлую тетрадку за одну ночь, и будто прожила целую жизнь. История Жени началась с такого же блуждающего портала, в который угодила и я. Только попала в него по доброй воле, последовала за незнакомцем в темном плаще. Кто был тот мужчина и почему Женя почувствовала, что должна шагнуть за ним в открытый канализационный люк, так и не смогла объяснить. Сработал один из редких моментов, которые предсказательница ощущала, как судьбоносные и способные круто изменить жизнь. Юность Жени пришлась на девяностые годы. Скоропалительный брак, роскошная жизнь, ребенок. Девушке повезло встретить сильного и удачливого мужчину. Она была счастлива с мужем, пока в одночасье жизнь не рухнула вместе с автоматной очередью по их машине и гибелью близких. Два месяца комы, полгода реабилитации, за которые бизнес мужа перешел к конкурентам, квартира продана за долги, и девушка выброшена на улицу, нищая и никому не нужная. Женя не сдалась, нашла силы начать сначала. Как и многие в те времена, подалась за дешевыми вещами в Турцию, торговала на рынке, там же и ночевала, когда некуда было податься. В роковой день женщина потеряла товар, нарвалась на ультиматум — пойти торговать собой или выплатить несуществующий долг. Денег у несчастной не было, переступить через себя тоже не смогла, вот и шла бездумно по улице, когда заметила фигуру в плаще. Раньше интуиция всегда выручала, подсказывала, с кем стоит иметь дело, а от кого лучше бежать подальше. Дважды девушка не прислушалась, и дважды предчувствия оправдались. Женя не отговорила мужа от злосчастной поездки тем утром и повелась на лживые речи рыночного менялы, настойчиво предлагающего ссудить деньги под процент. И вот, глядя на мужской силуэт, беззвучно исчезнувший в проеме люка, осознала, что этот шаг круто изменит ее жизнь. Не побоялась, прыгнула, и оказалась в Ра-Данге, столичном городе сармийского рейфата, в знаменитом теперь на весь мир фонтане Реифы, из которого та вынырнула полуголая и ничего не понимающая. Великий ареф Антарон Самхет Да-Хтанг принял женщину за божественный дар древних эллеров, приблизил к себе, а потом и женился. Несладко пришлось землянке в новом мире, нелегко было принять магию и нового супруга. В рейфате процветало рабство, гаремы, понятия чести и клятвы доведены до абсурда, а вера в богов и их посланниц доходила до фанатизма. Белокурые волосы, голубые глаза и необычный дар вознесли Джейни на вершину всеобщего обожания. За одиннадцать лет брака женщина подарила мужу четырех детишек, а после гибели арефа правила Сармией еще восемь лет, пока средний сын Аллесар не достиг совершеннолетия. Погибла Джейни спустя год от яда, иммунитета к которому так и не выработала. К слову, сармийцы с детства приучали себя к крохотным дозам отравы. Некоторые национальные блюда иноземцам категорически запрещалось пробовать.
За время регенства Джейни провела ряд реформ в рейфате. Ушли в прошлое гаремы, оставив после себя лишь понятие жен и наложниц, постепенно изменилось отношение к рабам и рабству. Полностью искоренить ненавистные пережитки Джейни так и не смогла. Это вылилось в законы, разрешающие мужчинам официально вступать в брак с тремя женщинами. По факту, правами обладала только первая жена, с которой не предусмотрен развод или разрыв отношений. Дети, рожденные от первой супруги, реифы, наследовали состояние и титул, если таковой имелся. Вторые и третьи жены целиком зависели от милости супруга. При желании тот мог даже расторгнуть брак и вернуть женщину родителям. Собственно, некоторые пользовались таким правом регулярно, так что следовало держать ухо востро, если тебя зовет замуж такой вот проходимец. Только предложение стать реифой говорило о настоящих чувствах. Также этим словом обозначалось почтительное отношение к женщине, показывающее, что она достойна самого высокого положения рядом с мужчиной.
Мне полюбились неспешные беседы с Наотаром за чашечкой зерния. Сармиец рассказывал о себе, о семье и годах до и после гибели матери. В детстве он считал Джейни божеством, любил держать ее за руку и ходил всюду маленьким хвостиком. Старший брат и сестры посмеивались над мальчишкой, но втайне гордились такой родительницей. Однако древняя кровь еще не показатель благородности. Со смертью арефа Антарона на Джейни свалилась масса проблем. Озабоченные поклонники, стремящиеся занять место подле реифы, самая мелкая из них. Родовые распри, войны, междоусобицы, новые законы, не пользующиеся популярностью. На детей времени не оставалось, и их воспитанием занимались учителя и благородные рефы. Всем отпрыскам Да-Хтангов давалось лучшее образование, но только Алессара воспитывали как будущего правителя Сармии. Старшая Алесса не отставала и стремилась превзойти близнеца. Верония не проявляла интереса к наукам, росла беззаботной кокеткой, а маленький Наотар строгим учителям предпочитал мамину юбку. Кто знает, может, поэтому паренек не заразился жаждой власти, которая прослеживалась у старших. Он понимал, как тяжело приходится матери, слушал мудрые советы и рассуждения, чувствовал ложь, как это умела она. Алесса родилась раньше брата на двадцать минут, видела пример Джейни, которая управляла страной много лет, и стремилась к власти. Сестра постоянно давила на мать, чтобы та изменила законы, по которому править Сармией мог только мужчина. Но в этом вопросе реифа твердо придерживалась обещания, данного любимому мужу. Будучи регентом при малолетнем наследнике, Джейни намеревалась передать власть только законному арефу — Алессару.
О единственном яде, к которому у Джейни не выработался иммунитет, знали только члены семьи. Месть арефа убийцам матери была жестокой. Мужа Алессы и его многочисленный род, включая младенцев, Алессар вырезал под корень, сестру пощадил, но остаток жизни та провела в заточении. Веронию выдал замуж за верного соратника, а младшего брата оставил в живых только из-за последнего предсказания матери.
Правая рука и надежный советник арефа Алессара Самхата Да-Хтанга, а потом и его сына Шеймира Антарона Да-Хтанга, — вот кто такой Наотар Салейдар Да-Хтанг. Важный человек в Сармийском рейфате, который на протяжении последних семи лет каждый год совершал длинный переход из Атайи в Костарс и обратно в надежде встретить реифу, прибывшую с далекой родины Джейни.
Теперь, когда реф нашел меня, носился, как с фарфоровой. Обучал магии, в развитии которой наметился прогресс, лично варил любимый напиток, делился новостями о рейфате и расспрашивал о далекой Земле. Иногда просил рассказать сказки, которые мать по памяти читала в детстве, сравнивал с Джейни и, кажется, обожествлял с драгоценным образом. Ничего общего — видела искусную гравюру с изображением реифы, — кроме светлых волос и глаз. И то, моя шевелюра отливала медью и золотом, а в радужке присутствовали только серые оттенки. Что будет, когда прибудем в Костарс, не спрашивала. Наотар же избегал этой темы, намекая, что я вольна отправиться, куда пожелаю. Единственная задача рефа, это уберечь от опасностей и позаботиться, чтобы ни в чем не нуждалась. Старик не договаривал, чувствовала это, но заподозрить в чем-то предосудительном не могла. Колоссальная разница в возрасте, — Наотар не так давно отпраздновал двести восьмой день рождения, — чрезвычайная порядочность и предупредительность не давали в том усомниться.
В расчетах поначалу я далеко не продвинулась. Информации о портале, который более двух сотен лет по исчислению Аэртана перенес Женю Сколкину, крайне мало. Тем более, к параметрам прибавился сдвиг во времени, для учета которого требовалось еще больше данных. Межмировые переносы редкое явление. Да и кто из счастливчиков, вроде меня, во всеуслышание заявит, что пришел из другого мира? Свою тайну Джейни свято хранила от близких, и только младшему сыну на пороге смерти приоткрыла завесу. Наотар не знал русского языка, а потому не подозревал, что хранится в дневнике матери. Я рассказала о прочитанном, потому что не видела смысла скрывать, как и правду о себе, о жизни в Гриэле, и о многом другом. Реф Да-Хтанг поклялся, что унесет знание в могилу, и я поверила, потому что убедилась, сармийцы держат слово, как никто другой.
Месяц относительно спокойной жизни пролетел незаметно. Ночи стали суровее, по утрам повозки покрывались инеем, а изо рта валил пар. Последняя стоянка в очередном приграничном городишке Хаштаре запомнилась суетой, запахом сырости в съемной комнате и горячей ванной, где с удовольствием понежилась напоследок. Впереди ожидал перевал Суотри, снег и лютые морозы. Снега я не боялась, наоборот, он дарил ощущение праздника. В канун Нового года одолевало романтичное настроение и ожидание чуда. Со смертью родителей радостное предвкушение сменилось ностальгией по счастливым годам, однако особенное отношение к зимним развлечениям сохранилось. Раньше я с удовольствием посещала городской каток, каталась на лыжах или ледянках, обожала запах морозной хвои и мандаринов.
С повозок сняли колеса, а вместо них закрепили широкие полозья, лошадки обзавелись теплыми попонами, люди же закутались в зимние одежды и стали похожи на неповоротливых медвежат. Благодаря магическим горячим камням, внутри временного жилья было тепло, даже жарко. Запасы фуража и продуктов пополнены, опасная половина пути пройдена. Почему бы ни устроить маленький праздник? По моим подсчетам, ближайшая ночь выпадала на канун нового года. Мы встретим его в предгорьях, среди тишины, снега и застывших белыми исполинами деревьев. Но так даже интереснее. Развлечений в дороге мало, так что для веселья и праздника повод не нужен. Достаточно пригласить пассажиров к общему костру, выудить припрятанные на такой вот случай припасы и выкатить бочонок вина. Реф Наотар, по моей просьбе, купил его на постоялом дворе. Пусть не было традиционного шампанского и оливье, не били куранты и не хлопали петарды, вечер получился ярким и запоминающимся. Захмелев, я даже спела пару песенок и пустилась в пляс у костра. Многие не устояли, когда Нэриш достал тангар — инструмент, напоминающий гитару, — и наиграл бодрую мелодию. Даже невозмутимые воины в черном, из тех, кто не стоял в карауле, подтянулись к компании и с удовольствием угостились деликатесами. Вина сармийцы не пили, разве что реф Наотар поддержал меня и пригубил бокал.
А на рассвете на лагерь напали. Свирепые горцы гортанными криками нарушили тишину, с гиканьем, воем и лязгом металла прошлись по спящим и подожгли повозки. Многие гриэльцы погибли, так и не проснувшись. Воины, стоящие в карауле, не подняли тревогу, и только крепкие стены сармийских домов на колесах уберегли тех немногих, кто выжил и сумел дать отпор. Разбуженная криками и воплями о помощи, я не поверила, что такое происходит на самом деле. Как же так? Нас уверяли, что дорога безопасна! Кроме происков Редстона Раша не видела причин. Чтобы напасть на сармийцев, надо обладать недюжинной смелостью. Вглядываясь в узкие зарешеченные окошки, я видела, с каким ожесточением бились воины рефа. Со мной ночевала месси Наар с детьми, и только это спасло их от ужасной участи. Повозка, в которой ехала семья Наар полыхала жарче всего, как и повозка Нэриша. Шум, гам, звон металла и крики боли. Признаться, от зрелища за окном сердце обливалось кровью.
— Реифа Лэйлин, откройте, это я, — Наотар прорвался к нашей повозке и забарабанил в двери. Всхлипнув от радости и облегчения, бросилась открывать. При детях я держалась, хватало тихо подвывающей месси. — Одевайтесь теплее и берите только самое необходимое! — приказал сармиец.
Ослушаться даже не подумала, метнулась к шкафу, выкидывая из него вещи. В раскрытый саквояж полетели записи и бытовые мелочи, что попадались на глаза. Может, кто-то умеет в минуты опасности включать разум и действовать хладнокровно. Я же боялась до икоты и с радостью доверилась человеку, который явно знал, что делать. Под присмотром Наотара собралась сама и помогла ребятишкам. Сложнее пришлось с месси Наар, та наотрез отказалась выходить из повозки. Ну, не бросать же? Четверка воинов личной охраны рефа из последних сил сдерживала натиск горцев.
— Реф Наотар, а разве не безопаснее остаться под защитой стен? Из повозки удобнее отбиваться и держать оборону.
— У Сармии с суотрийским народом перемирие. Не стали бы они нападать без причины. Да и магов у них отродясь не водилось. Их наличие говорит о серьезности намерений, так что нет, уходим.
— Думаешь, горцев кто-то нанял? Думаешь, это Редстон?
— Не обязательно, — старик пожал плечами, — у семьи Да-Хтанг врагов тоже хватает.
Для такой ситуации Наотар выглядел донельзя спокойным. Возможно, он не первый раз попадал в переделку, оттого не поддавался панике, мог здраво мыслить и принимать решения. Эта уверенность частично передавалась и мне, но на долго ее не хватало. Очередной вскрик поблизости, и я пугалась, прикрывала уши руками и чуть не падала на пол.
— Поторопимся! Дахтияр достал лошадей. Антар! — прикрикнул реф на ближайшего воина, — забери женщину. Реифа Лэйлин возьмите младшего ребенка, а я понесу старшую девочку.
Подхватив двухлетнего малыша на руки, вцепилась и в саквояж. Без него придется начинать сначала. Учитывая количество верхней одежды, неудобно, тяжело, но бросать никого и ничего не собиралась. Прячась за спинами сармийцев, которые сплотились вокруг и прикрывали от шальных стрел и разящих клинков, выдвинулись в путь. Помню, как опустошила желудок при виде перерубленного пополам человека. Металлический запах крови, казалось, въелся под кожу, а такого ужаса я за всю жизнь не испытывала ни разу. Как и отчаяния, что в трагедии есть и моя вина. Не будь злополучного бочонка, обозники не проспали бы нападение.
Малыша у меня забрали, реф уверил, что о нем позаботятся. Меня же усадили верхом на лошадь. Позади устроился сам Наотар, и началась бесконечная скачка по сугробам. Крики погони, свист ветра, снежная крошка в лицо, мельтешение деревьев перед глазами и единственная мысль — не упасть. Впилась в кромку седла так сильно, что, когда остановились, не смогла самостоятельно разжать пальцы. Помог Нэриш. Откуда он взялся, не понимала. Да и не дал никто подумать. Меня стащили с лошади и куда-то потащили, мельком заметила, что и старика воины бережно переносят на руках.
— Что с Наотаром? Антар? — так, кажется, звали сармийского воина, невозмутимый тип.
— Реф ранен, но ему окажут помощь. Мы в храме Иллеры, никто не посмеет напасть.
— Храм? Откуда он тут взялся? А Наотар? Надеюсь, рана не серьезная? Проводите к нему, я должна быть рядом, — осипший голос и вялые попытки высвободиться, встать на ноги не впечатлили мужчину. Тот только хмыкнул и поудобнее перехватил мою тушку. А ведь человек сражался, часть пути по лесу и сугробам пробежал, когда лошадь пала, и меня, отнюдь не пушинку, на руках тащил. Из железа, что ли, сделан?
— Реифа Лэйлин, реф распорядился, чтобы вы отдохнули и перекусили. При храме есть люди, которые обеспечат должный уход.
Понятно, приказы рефа сармийцы исполняли безукоризненно. Но мне было тревожно за старика, а еще жутко не хотелось оставаться одной в незнакомом месте и наедине с навязчивыми мыслями. Изводило предчувствие чего-то неотвратимого. Наотар говорил, с обретением дара ощущения усиливаются. Поскольку я еще вначале пути, то неизвестно, во что разовьется волшебная искра. У магов обостренное восприятие эмоций, потому они всегда узнают, когда им лгут, испытывают симпатию или ненависть. Еще развито чувство опасности, интуиции, времени суток и направления движения. Пока что я не могла отделаться от пустоты в животе и связанной с этим надвигающейся беды. Возможно, сказывалась паника, стресс и усталость. Но спокойно уснуть, когда жизнь человека, ставшего практически родным, под угрозой, не смогла.
Молчаливая жрица, а, может, послушница или монашка, очень уж походил скромный наряд женщины на церковное одеяние, проследила, чтобы переоделась в сухое, забрала мокрую одежду. Принесла ужин, состоящий из горячей похлебки и куска хлеба, подождала, пока поем, а после отвела в мыльню.
На вопросы женщина не отвечала, имени не называла, но простые просьбы выполняла охотно. Показала обратную дорогу, местоположение удобств, постелила белье на узкую кровать и жестами предложила поспать и отдохнуть.
— Нет! Не смогу уснуть! Отведи меня к рефу Наотару, пожалуйста, — умоляюще сложила руки лодочкой, — это старик, который прибыл с нами. Он ранен, я за него сильно переживаю. Посижу рядом немножечко, а потом, обещаю, сразу пойду спать.
Поразмыслив, женщина вздохнула и поманила за собой. Комнаты, где проживали мужчины, находились в другой части храма, шли минут десять-пятнадцать. По дороге встретились статуи богини из белого камня, много статуй. Храм на музей больше походил, но это лишь первое впечатление. В громадном зале, где располагался алтарь, возвышалась гигантская статуя Иллеры. В тусклом полумраке магических светильников возносящийся под потолок лик богини рассмотреть не удалось. Зато он повторялся на фресках, составленных из разноцветной мозаики, и картинах. Нет, точно, музей! За стеклянными витринами лежали личные вещи, какие-то книги, пожелтевшие пергаменты, украшения. Будто не богиня, а вполне человеческая личность пользовалась гостеприимством этого места и позабыла багаж.
Вид Наотара категорически не понравился. Нет, за ним действительно хорошо ухаживали. Рефа уже вымыли, переодели в чистый балахон, заменяющий ночную рубашку или пижаму, накормили. Полупустая чашка с похлебкой красноречиво намекала на это. Внушал опасения землистый цвет лица мужчины и лопнувшие капилляры в застывших глазах. Смотрелось жутковато, будто не человек перед тобой, а восковая кукла.
Я приблизилась и осторожно присела на краешек кровати, коснулась горячей ладони. Слишком горячей. Это означало, у Наотара жар. Старик обучал, как направить исцеляющий импульс. Я зажмурилась, представляя, что энергия концентрируется на кончиках пальцев. Это река, жизненная сила, омывающая каждую клеточку, и при должной концентрации ею легко манипулировать. Если бы не природный ограничитель, не позволяющий магу тратить больше, чем тот способен, я бы отдала все до капельки. А так, робкий ручеек соприкоснулся с аурой больного человека и тут же впитался, будто вода в песок.
— Лэйлин! Ты пришла, — стеклянный взгляд, который напугал вначале, ожил, наполнился теплотой и радостью, — не нужно, девочка. Это не поможет.
— Не поможет? Почему? Мне сказали, что рана не опасная! Как же так? Вы же маг! И ваши воины тоже маги, почему никто не поделился силой, не помог? — обреченность в облике Наотара, легкое сожаление и готовность принять судьбу. Не так выглядят люди, которые борются за жизнь. Не такого ожидала от сармийца еще сутки назад полного жизни.
— Потому что это бесполезная трата ресурсов. Никакие ухищрения не спасут от наследия Джейни. Растянут агонию, ослабят воинов, но не помогут, — слова давались старику с трудом, тот хрипел, булькал. Казалось, таял на глазах, будто усыхал изнутри.
— Наследие Джейни? — пробормотала, не понимая, что сармиец имел в виду. — Антар? — с обидой посмотрела на воина, что истуканом застыл подле двери, — ты сказал, ранение легкое! Почему же дорогой мне человек умирает, а мы ничего не делаем для спасения?
Сармиец скрипнул зубами, дернул щекой. Если я что-нибудь понимала, то за этим фасадом безразличия бушевал ураган эмоций.
— Царапина неглубокая. При должном уходе… за два дня исчезнет. Но клинки горцев отравлены. Особенным ядом. Он сейчас и убивает рефа Да-Хтанга, — рубленными фразами ответил Антар.
— Особенным? — я нахмурилась. Наотар и меня приучал к простейшим составам смертельных веществ. Сам же давно приобрел иммунитет к самым сильным и… — вот оно, наследие Джейни!
Когда-то реифа умерла от иглы, смазанной ядом жоаги. Выходит, восприимчивость к этой отраве передалась и детям. Но это же тайна, о которой знали только члены семьи! Получается, это не Раш устроил подлое нападение на лагерь?
Глава 15
— Сколько времени осталось? — отчаянно моргая, чтобы унять предательские слезы, спросила у Антара.
— Сутки. Может, двое, — процедил побледневший воин. Что с ним творилось, могла только представить. Наотар рассказывал о клятве, что связывала его, отряд, а теперь меня. Этих сармийцев отобрали, как самых лучших, искусных воинов, не знающих усталости и не имеющих равных в битве, и ни разу не опорочивших честь имени. Потеря хозяина грозила смертью, позором, гибелью семьям, потому что Шеймир Да-Хтанг не ведал жалости к предателям и клятвопреступникам.
— Сколько человек выбралось из ловушки? Есть раненые? Кто выжил из пассажиров? — волнение, чувство вины и страх я старалась скрыть, спрятать. Лучше всего для этого подходило какое-нибудь дело, занимаясь которым отпускало бессилие от осознания того, что от тебя ничего не зависит.
— Восемь человек, включая ирнейца, Нэриша. О судьбе двух воинов ничего не известно. Думаю, они найдут нас позже. Как только доставят месси Наар с детьми в Хаштар.
— С ними все в порядке? Почти сутки пути без еды, с маленькими детьми. Выдержат ли дорогу?
— В седельных сумках хранится недельный запас продуктов, — возразил сармиец, — дети замедлят движение, но даже с учетом частых остановок, до Хаштара доберутся к вечеру. Караван движется медленнее верховых всадников, да и путь их лежит по наезженной дороге. Волноваться не о чем. Что касается сармийцев, ранена половина состава, однако им уже оказали помощь жрицы Иллеры, через неделю на ногах будут. Царапины, — небрежно фыркнул Антар. — Насчет остальных ирнейцев не знаю, кто выжил. Из тех, кто оказал сопротивление, полегли все. Пассажиров, как я заметил, не трогали, пугали больше.
— Получается, в лагере могли остаться живые, раненые? Надо послать помощь! Пожалуйста! — умоляюще посмотрела на мужчину.
— Не волнуйтесь, реифа Лэйлин. Дахтияр и Сорнат ушли сразу, как только убедились, что вы в безопасности.
— Что-то не так? — подозрительной выглядела кровожадная ухмылка сармийца. Он как будто сожалел, что не отправился с теми двумя.
— Обозник нарушил слово, — Антар передернул плечами, сомкнул пальцы на рукояти меча. — Воины не вернутся, пока не покарают предателя.
— Лерд Ратан? Думаете, он нарочно обрек на гибель доверившихся людей? — в голове не укладывалось. Тот же Нэриш отзывался о хозяине с уважением.
— Не сами же сармийцы, стоящие в карауле, перерезали себе глотки? Их врасплох не застать, так что без магов не обошлось. Но и тем не проникнуть за сигнальную сеть без лазейки. В Хаштаре возле Ратана крутились подозрительные личности. И продукты тот закупил дешевые, будто знал, не пригодятся. Ваш знакомый обмолвился, что фураж гнилой. Мы рассчитывали, нападение будет позднее. Однако враг ударил на первой же ночевке.