— Раздвинь ноги, я приказываю! — в его голосе прозвенел металл.
Он взял мои колени двумя руками, надавил так больно, что я вскрикнула, силой развел их в стороны и засунул руку в перчатке мне в трусики.
Эрик
Она вздрогнула под его руками и сжалась.
— Расслабься, — тихо сказал он.
Его пальцы замерли, подцепив резинку черных трусиков. Пусть привыкнет немного. В такие моменты торопиться не стоит. Так много ведьм-эмпаток прошло через его руки в буквальном смысле, но эта особенная. С ней как-то все не так. А может просто казнить ее на площади? Орден дисциплинаторов испокон века владеет порталом в ее, Алики, родной мир. И время от времени устраивает показательные казни ведьм, которых приводят в Рацио. Ничего так не укрепляет величие Ордена и не усиливает послушание народа, как казнь молодой и красивой ведьмы, которая пытается разрушить мир покоя и рациональности. Чтобы снова ввергнуть его в хаос, как это было в незапамятные времена, когда Мать Оргазмов еще была жива. Нельзя управлять государством, у которого нет внешнего врага. Страх перед чужими — основа доверия народа к существующей власти. При условии, что эта самая власть защищает свой народ от нападок извне. И ведьмы из мира Алики с этой ролью врагов справлялись просто отлично.
Сначала ведьму заставляют публично продемонстрировать свои способности, проводя экспертизу. А потом ей устраивают показательную казнь, якобы сжигая. На самом деле пламя костра холодное, как лед. Ведьма просто исчезает с костра, окутанная клубами дыма, и падает в тайный люк. А потом ее тихо определяют в закрытый клуб, откуда выход только один: на кладбище.
Алика — следующая в очереди на казнь. Когда закончатся страницы в книге, когда будут отыграны все сценарии аукциона, ее публично казнят. Как ведьму-эмпата, как лилину. Но это будет не скоро. А ему хочется казнить Алику прямо сейчас. Только для того, чтобы посмотреть, как перед экспертизой с нее сдернут одежду, и она будет стоять голая на площади. Как от холода и страха затвердеют ее соски на небольшой, но круглой и крепкой груди.
Конечно, можно раздеть ее сию минуту, здесь, в этой комнате. Можно даже взять ее силой. Все равно никто не узнает. Разве что Дан. Но разве осудит старший брат младшего за небольшое развлечение? Нет, конечно! Но это будет уступкой самому себе. Непростительной слабостью. Ведь себя не обманешь и не простишь. И если дать слабину всего один раз, позволив своему члену войти в ведьму, то вся его, Эрика, охота из работы на благо Ордена, из священной борьбы главного палача с ведьмовским отродьем, превратится в гонку голодного члена за сладкими девочками.
Эмпатки — так официально называют ведьм. Но внутри Ордена их зовут просто лилинами. Друзья и соратники Эрика, дисциплинаторы Ордена всегда удивлялись, как он выдерживает эти долгие командировки на Землю, в мир победившего хаоса? Как он не сходит с ума от вседозволенности свободной любви, ярких красок, цветов, эмоций и отовсюду звучащей музыки?
— Ты — железный Эрик, истинный дисциплинатор, — одобрительно говорили ему соратники и хлопали по плечу.
И он гордился собой. Гордился настолько, что даже если позволял себе мелкие шалости со сладкими шлюшками, то только в целях разрядки перед охотой. Чтобы освободить мозг от ненужных мыслей и желаний, нужно сначала облегчить член.
Но с этой ведьмой все по-другому. Причем с самого начала. И найти ее было тяжело. И следить за ней невыносимо. Начались проблемы с того, что как только он думал о ней, его член немедленно становился дыбом. Из-за этого ему пришлось познакомиться с доброй половиной московских ночных бабочек. Но главная беда заключалась том, что второй член, змей, просыпался, как только Эрик приближался к Алике. А со вторым членом не сладишь так же просто, как с первым и основным. И сейчас змей снова проснулся. Он шевелился внутри, требуя выпустить его.
Эрик опустил глаза, чтобы ведьма не прочитала его мысли. Его пальцы продолжали сжимать резинку трусиков. Он мысленно сосчитал до десяти, вдохнул, выдохнул и двинул пальцы дальше, внутрь.
— Не смейте ко мне прикасатья! — взвизгнула она, извиваясь на стуле, как змея.
— Не сопротивляйся, — он впился взглядом в светло-карие с зеленью глаза. — Иначе… я применю силу. Свяжу тебя по рукам и ногам, засуну в рот кляп. Хочешь этого?
Она молчала.
— Я задал вопрос.
— Нет, — прошептала она.
— Тогда расслабься и дай мне провести экспертизу, — он засунул пальцы глубже, внимательно глядя ей в глаза.
Рука дрогнула. Ее глаза сузились. Он подался вперед, пытаясь рассмотреть желание там, в глубине зрачков. Пальцы скользили внутри нее, осторожно поглаживая чувствительные точки, которые он знал наперечет. Специальная перчатка, оснащённая бугорками, приводила женщин в неистовство, если уметь ей пользоваться. Эрик умел. Большинство ведьм, проклиная его на словах, кончали, как только его сильные и ловкие руки проникали в их лоно. Они материли его последними словами, но проклятия смешивались с бурным оргазмом и мольбой продолжать. Женщины стонали от наслаждения, извиваясь на стуле под его руками. Их мягкие податливые тела распластывались перед ним.
3 глава
Эрик скучал и молча вытаскивал из ведьм мокрую перчатку. Спазм разочарования сдавливал горло. В этот момент ему хотелось убить очередную разгоряченную ведьмовскую сучку. Оргазм делал ее полностью непригодной для аукциона. Все, что ему оставалось — отдать ее в закрытый клуб. Или сразу на казнь. Месяцы и годы охоты летели псу под хвост.
Но эта лилина Алика продолжала молчать. Эрик боялся дышать, чтобы не спугнуть удачу. Неужели ему на этот раз повезло, и она, действительно, полностью фригидна? Он повернул пальцы внутри и погладил влажные стенки лона. Любимый трюк! Против такого ни одна не устоит. Ее тело вытянулось в струну, губы приоткрылись. Он приподнялся, прижимаясь к ее губам, прислушиваясь к дыханию. Вот сейчас она возбудится! Глаза в глаза, дрожь ее тела, холодные мурашки на гладкой шелковой коже — он задрал футболку Алики, проверяя, затвердели ли соски. Она всхлипнула.
Он переплел свои пальцы с ее пальцами, чтобы почувствовать дрожь наслаждения, когда горячая волна накатит на нее изнутри. Скрытую дрожь. Ведь она не покажет, что ей хорошо. Упрямая маленькая сучка будет кончать молча. Он таких знает. Беззащитная, слабая, она сопротивлялась каждым мускулом, каждым обнаженным нервом своего тела. Ее пальцы вцепились в стул и полностью побелели. Сетка голубых вен прочертила причудливый рисунок на тонкой коже.
— Пошел вон, извращенец! — с ненавистью выдохнула она ему в лицо и задрожала.
Не от желания, от ненависти. Арктика! Температура минус пятьдесят! Наконец-то количество отловленных ведьм перешло в качество. Эрик облегченно выдохнул и осторожно извлек из нее руку в перчатке. Он все же нашел то, что искал несколько лет. Его старший брат Дан, главный дисциплинатор Ордена, и другие дисциплинаторы будут довольны. Аукцион состоится. Он отошел к раковине в углу, тщательно вымыл перчатку и прислушался к себе.
Что не так? Где радость от удачной охоты? Он чувствовал удовлетворение от хорошо проделанной работы, но не более того. Нужно передать девушку Эмме, чтобы та ей все показала. Доложить Дану, что все в порядке. Нужно просто открыть дверь. Но не хочется. Наоборот, хочется тянуть время, замыкая его на себе и на ней. Чтобы часы остановились. Чтобы за спиной слышалось ее прерывистое дыхание. За спиной? Кого-то ты обманываешь, Эрик? Ты хочешь слышать это дыхание под собой.
Бред! Он поморщился, отгоняя мысли, которые вились в мозгу, словно назойливые мухи. Он аккуратно вытер руки мягким белоснежным полотенцем. Скомкал его, бросил на пол. Яростно пнул ногой. Да к черту! Он резко повернулся и бросился к Алике. Она сжалась, втянув голову в плечи. Эрик осторожно положил руку ей на затылок и впился губами в ее рот. Мягкие губы сжались, но он силой протолкнул язык ей в рот и поцеловал. Она закричала, дернулась и он ощутил горячие слезы, потекшие по ее лицу.
Это отрезвило его, и он отстранился, провел рукой по нежной щеке девушки, пробуя на вкус ее слезы. Сладко! А должно быть солено. Тяжело дыша, он пожирал ее глазами. Ведьма! В первый раз он потерял над собой контроль. Хотя женщины, сидевшие на стуле в этой комнате до нее, были гораздо красивее.
Брюнетки и блондинки, с крепкими задницами и полной грудью — у всех нормальных мужчин они вызывали только одно желание: немедленно овладеть ими. Дисциплинаторы жадно облизывались, глядя на этих красавиц. А Эрику было все равно. По сравнению с ними Алика была бледной молью и серой мышью. Худенькая невысокая шатенка со светло-карими глазами. Тонкокостная, как воробушек, с торчащими ключицами. Ничего примечательного. Правда, телосложение выдавало в ней лилину: тонкая талия и резкий переход к бедрам. Фигура в форме песочных часов — это то, что все лилины получали по наследству от предыдущих поколений, начиная с Матери Оргазмов. Но при таком весе — от силы килограммов сорок пять, на секс-бомбу она никак не походила. И все же именно она заставила его потерять над собой контроль. В дверь постучали.
— Эрик, это я, Эмма! Меня прислал Дан. Можно войти? — раздался за дверью женский голос.
Эрик облегченно выдохнул. Бог спас его от соблазна, избавив от необходимости находиться в одной комнате с ведьмой.
— Войди! — сказал он и поспешно накинул плащ, чтобы Эмма не увидела стоящий дыбом под брюками член.
Дан
Главный дисциплинатор Ордена Дан Вальд, задумчиво смотрел в окно. Белоснежный город О́шер строгими формами и идеальным порядком успокаивал тревожные мысли, что злыми пчелами в смятеньи гудели в распаленном экспертизой мозгу. А ведь он на ней даже не присутствовал! Не хотел мешать младшему брату Эрику. Экспертиза — это его работа. Но от одной только мысли, что в этот самый момент Эрик засосывает пальцы в эту сладкую ведьму, кровь закипала в жилах Дана. Нужно было все же остаться и дождаться конца экспертизы. Все равно она провалится. Девочка явно горячая штучка. И прекрасно! То есть, для дела очень плохо. Зато можно было трахнуть ее прямо в комнате допросов. Взять силой такую необъезженную кобылку — это большое удовольствие. Учитывая, что у нее был всего один мужик, внутри у лилины все должно быть узко и туго. А с его, Дана, огромным членом, это все равно, что поиметь девственницу. Тем более, в собственном доме, когда наверху жена, и везде слуги. Это добавило бы перчинку в размеренные серые будни!
Эта эмпатическая шлюшка, которая нужна Ордену для аукциона, выглядела весьма заурядно. Но было в ней что-то особенное и волнующее. Что именно Дан не понимал. И это его злило. Загадки он ненавидел с детства. Особенно, если они связаны с женщинами.
И Эрик тоже явно взволнован, что на него совсем не похоже. Хотя его как раз можно понять. У него как у главного охотника Ордена Дисциплинаторов такое бывает, когда он долго следит за жертвой. Издержки профессии. Слишком много времени он проводит в мире, где хаос разрушает все вокруг.
Но все же нужно обратить на него внимание. Младший брат слишком долго не был в клубе. Напряжение нужно снимать хотя бы иногда. А Эрик слишком предан делу. Как бы не перегорел раньше срока! Дан свистнул и в окно влетел хрустальный дракон. Он развернулся воздухе спиной к Дану, и, расправив крылья, принял форму овала, превратившись в экран.
— Свяжи меня с Эммой, — приказал Дан, наливая себе стакан воды.
На спине дракона появилось лицо жены Эммы.
— Зайди ко мне, Эмма, — он отпил глоток воды и удовлетворенно кивнул.
Вода забвения быстро успокоила его. Он отставил стакан в сторону. Одного глотка вполне достаточно. Но больше нельзя. Иначе он не сможет управлять Орденом и миром Рацио. Иногда он мучительно завидовал тем простым людям, которые пили эту воду каждый день. Они жили в покое, без ярких эмоций и неприятных мыслей. А если такие и возникали, то вреда душевному покою не наносили, потому что вода давала забвение и сладкую беспечность.
На свете счастья нет, но есть покой и воля*. Что еще нужно простому человеку из народа? И этот покой и волю он получает в бесценный дар от Ордена.
____
*строка из стихотворения Пушкина
Эмма вошла в комнату и замерла у двери. Дан кивнул, подзывая ее к себе. Она радостно улыбнулась и покорной кошкой прильнула к его рукам, расположившись на подлокотнике кресла. Дан вытащил из прически жены шпильки, и роскошная волна светлых волос рассыпалась по ее плечам. Он задумчиво перебирал длинные пряди, перекидывая их с груди на спину Эммы.
— Сейчас ты займёшься гостьей, Эмма! Разместишь ее в комнате, дашь одежду, все объяснишь. Она из мира хаоса, многого не понимает, поэтому будь терпелива.
Эмма подняла голову. В голубых глазах мелькнула затаенная боль.
— Зачем ты ее привел сюда, Дан? Эту шлюху? Это демоническое отродье?
— Она мне нужна. Пробудет она здесь недолго, а потом, как обычно, ее казнят.
— Я не хочу ее видеть. Пусть кто-то из слуг разместит ее, — Эмма упрямо встряхнула волосами.
Дан поморщился. Неистребимое женское упрямство! Ни один государственный строй с ним не совладает.
— Слуги не должны с ней говорить. Ты позаботишься об этом.
— Я не хочу, — она протяжно вздохнула и поджала губы.
Это что еще за новости? Женщина говорит о своих желаниях? Вот так спокойно и буднично? Дан взял ее за подбородок и сказал:
— Ты стала дерзкой, Эмма! Ты забыла, что такое послушание! Может быть, ты пьешь мало воды забвения и покоя?
— Я не… как можно, любимый? Разве я бы позволила себе такую дерзость?
— Именно это ты сейчас и сделала, — Дан сильнее сжал ее подбородок.
— Я просто так давно не получала от тебя подарков, — всхлипнула она. — А ты всегда был щедрым мужем. Мы давно не обнимали друг друга, Дан, — одинокая слеза покатилась по ее щеке.