Это правда.
— Объясните мне, пожалуйста.
Народу на улицах предостаточно. Неужели все эти люди сплошная знать?
— Проще обновить этот город, чем основать новый.
Лира чувствует себя безнадежно тупой: если есть деньги, то, в чем дело?
— Простые люди боятся механизмов, связывая их действие с магией.
В Индэгарде «остался» цвет нации — большая, а точнее львиная часть интеллигенции Эйнхайма погибла, оставшиеся поселились в Смоге и взвинтили цены на свои услуги. Государству нужны инженеры, архитекторы, механики — посредники между магами, знатью и простым народом. Их мало и они дороги, поэтому новый город будет стоить дороже, чем обновление старого.
— То есть вместо того, чтобы наращивать объемы. Они довольствуются малым и взвинчивают цены?
Граф кивает. Поразительное место.
— Должна же быть ценовая политика. Государство ведь может влиять на это!
Она объясняет графу свое видение происходящего.
— У нас нет рабства, миледи. Мы не можем заставить людей работать в таких условиях. Особенно, когда их так мало. Особенно, когда они богаты и пользуются положением в обществе. Не все они простолюдины.
Лире становится неуютно, но вовсе не из-за темы рабства. Ей хочется знать всё и это куда более интересно, чем предполагаемые покупки.
— Почему вы не взяли с собой, сэгхарта? — осведомляется граф, после недолгой паузы. — Он бы рассказал вам обо всем куда лучше, чем я.
Она только жмет плечами в ответ, рассматривая окутанный паром город. Ей вот тоже любопытно почему нельзя было поговорить с ней, вместо того чтобы читать газетку.
— Он ведь — сэгхарт. У него дел по горло, а еще государственный долг на плечах. Было бы преступлением отнимать его время и тревожить покой такими пустяками, как покупки.
Лира все еще не может успокоиться и выкинуть этот момент из головы. Пустяк ведь, а ее зацепило.
— Мне казалось, что он свободен сегодня.
Мерт Кауч сворачивает на более-менее просторную, протяженную улицу. Архитектора здесь просто поразительная — как будто кто-то взял и снял украшения с огромного торта. Чем-то похоже на Монмартр, но еще изысканнее и тоньше.
— Когда мы виделись в последний раз, у меня сложилось иное впечатление.
Лира жмет плечами, поворачиваясь к Карлу. Она посылает ему короткую улыбку.
— Я выбрала вас и очень рада вашей компании.
Это правда.
— Вы ведь умная молодая леди, Лира.
Сейчас, ей так не кажется. Особенно под взглядом этого старика. Он то взбалмошный, то чванливый, то вот такой как сейчас — с понимающим выражением лица.
— Мне кажется, что меня стало слишком много в его жизни, — говорит она быстро. — Я могу поговорить с вами…
Она вздыхает и вновь отворачивается, рассматривая витрину парфюмерного магазина, кружащийся над ней огромный флакон с духами: жидкость внутри него пузырится, а из огромного пульверизатора вырывается облачко ароматного пара.
— Мне тяжело, когда я чувствую, что мое общество обременительно, — произносит она наконец. — Еще хуже, когда я понимаю, что навязываюсь кому-то.
Ее злит ощущение влюбленности и счастья, которое она испытывала, просыпаясь по утрам. Она, черт бы его побрал, чуть ли не бежала на эту чертову кухню!
— Я не умею и не желаю учиться говорить об этом.
Она многое знает. Веяния родного мира сделали свое дело, и Лира прекрасно осознает, что не случилось ничего страшного, но тогда почему она злится? Потому что! Знания не делают счастливыми.
— Я хотела поехать с вами и благодарна, что вы согласились составить мне компанию. Эверт вряд ли бы поддержал меня в моем желании навестить Джонатана.
Лира не желает продолжать эту тему и уверена, что скоро забудет об этом пустяке.
— Он и на церемонию его приглашать не хочет. Вот вы знаете, как у него дела?
Карл жмет плечами. Кончики его усов выпрямляются и блестят от проскакивающих по ним искр. Он злится.
— В академии отличные преподаватели. Джонатан в полной безопасности.
Лира только кивает в ответ. Вот и Эверт так говорит. Это все что он сообщает на ее расспросы о нем.
— Почему вы так переживаете за него? — наконец осведомляется Карл и его в голосе звучит недовольство. — Вы совсем не знаете этого балбеса!
Она разглаживает складки на юбке. Лира не может объяснить этого. Просто она запомнила его лицо на той полке в шкафу. Испуганный взгляд и заплаканное лицо совсем не вяжутся с образом мирового зла.
— Я прекрасно понимаю, что Джонатан — не образец идеального ребенка, но он ведь ребенок.
Карл не отвечает, буравя ее взглядом.
— Джон совсем один там и никого не знает. Я хочу навестить его и дать понять, что мы беспокоимся о нём.
Старик фыркает в ответ, но как-то ненатурально. Он отворачивается от нее и какое-то время они едут молча.
— Эверт в его годы не был таким.
— Джон не обязан быть таким, как Эверт, — отвечает Лира мягко. — Они ведь росли не в одинаковых условиях. Я уверена, что он сожалеет о случившемся, только ему некому сказать об этом.
Глава 29
— Марта?!
Лира сумела выскользнуть из кабинета декана факультета боевых магов. У Карла свой взгляд на слово «навестить». Они обсуждают его учебную программу, предметы, новые заклинания и часы нагрузки. Ей нужно было другое — встреча. Поэтому она сбежала, прикрывшись деликатными нуждами. Ох, надо было видеть лицо лысика-декана, когда она озвучила свое желание отлучиться — презрение и жалость! Презрение и жалость — вот что читалось на его лице! Лира даже пожалела, что у нее нет волшебной палочки. Ему нужно что-то такое, что тоже отпустит его на землю. Быть может шапочку с кисточкой в тон к вызывающему бюстгальтеру?
— Привет.
— Марта!
Она улыбается и хмурится, обнимая мальчишку. Все-таки она была права на его счет: хулиганами и дебоширами становятся те, кому достается мало внимания и любви.
— Я думал, что ты в тюрьме! — Джонатан сжимает ее в своих объятиях еще крепче. — Я так рад видеть тебя!
Она проводит рукой по волосам мальчишки.
— Мы ведь разрушили ее?! — она улыбается ему, вспоминая кастрюлю с борщом. — Они побоялись запирать меня в других комнатах.
Джонатан обнимает ее еще крепче, а потом отпускает и смотрит снизу-вверх.
— Вдруг бы я разрушила дворец?!
— Что ты делаешь здесь?
Ей казалось, что он был выше или, это она подросла?
— Девушкам сюда вход воспрещен.
— Я — не одна, а с Карлом Густавом и…