Кровь отлила от моего лица, а ладони вспотели. Сглотнув, я постаралась отодвинуть назад все ощущения, родившиеся при появлении этого оборотня в нашем замке.
— Вы так скоро к нам добрались, – проговорил Скайланд бесцветным голосом, цепко смотря на своего врага.
— Ну как я мог отказать своему будущему тестю в такой мелочи, как дружеский визит? – на этой фразе по холлу разнесся низкий смех, вот только глаза волка оставались серьезными и смотрели они прямо на меня. Во взгляде было столько неприкрытой похоти, граничащей с ненавистью, что я буквально ощущала, как он выплескивал её на меня, словно ведро помоев свиньям. Не захлебнуться в этом было трудно. От его взгляда и смеха по моей спине пробежали мерзкие мурашки, мне огромных усилий стоило продолжать держать лицо.
За спиной послышались робкие шаги. Разорвав зрительный контакт с волком, я обернулась к служанкам, в руках у которых были подносы с бокалами и кубками. Взяв один, высокий и инкрустированный рубинами, которые переливались на свету и походили на текущую по венам кровь, я вышла вперед. Сделала один неуверенный шаг в сторону Морфаера. Я глубоко вздохнула, беря остатки решимости в кулак, и преодолела разделяющее нас расстояние.
Глава клана огненных волков с наслаждением следил за каждым моим движением, я была уверена: ему доставляет безумное удовольствие мое унижение, мои опущенные глаза и наклон головы. Злость. Вот, что я ощущала в те длительные секунды, пока ожидала, когда враг возьмет из моих рук кубок. Всепоглощающая и всеобъемлющая ненависть к этому оборотню. Никто и никогда еще не унижал меня так. Я могла бы стерпеть что угодно, да я пошла бы поломойкой в ближайший трактир! Но этот взгляд был моим личным кошмаром.
— Благодарю, – в голосе Морфаера слышалась неприкрытая издевка. Когда он наконец-то взял кубок из моих рук, я подняла голову и с ненавистью уставилась в лицо мужчине.
Я с замиранием сердца смотрела в темные глаза и ждала, когда все это закончится. Когда весь ужас, обрушившийся на клан снежных барсов в лице одного конкретного бастарда, грязного выродка, подойдет к концу. Минуты шли, а Морфаер продолжал прямо смотреть на меня, не обращая никакого внимания на кубок с вином в его руке, на окружающих его подданных, на моего отца.
— Леди решила поиграть? – изогнув правую бровь и чуть приподняв ее, спросил глава волков.
Мое сердце пропустило удар. «Неужели он догадался? Я пропала. Все кончено…» – кружили мысли, словно коршуны над умирающим зверем, но я продолжала смотреть прямо в глаза врага. Кажется, отец кашлянул и что-то начал говорить, но никто его не слышал и не смотрел в его сторону. Все внимание делегации было обращено на своего правителя, а он смотрел на меня, и взгляд его смеялся. Я же старалась удержать бесстрастное выражение на лице, меня больше совершенно ни на что не хватало. «Лишь бы не открыться!» – продолжала повторять в своей голове, отогнав назойливых коршунов куда подальше.
— Ну что же, твое здоровье, невеста! – от обращения меня буквально передернуло, и я не смогла сдержаться. В секунду, когда Морфаер бросил на пол пустой кубок, на моем лице отразился триумф. Сердце радостно забилось в груди, и я стала отсчитывать секунды, когда яд подействует.
Одна. Две. Три. Четыре. Пять. Ничего не происходило. «Как же так? – с каждым мгновением все больше отчаивалась я. – Этого не может быть! Я лично вылила целую колбу яда в этот кубок и залила его вином! Так не бывает… он должен быть мертв. Должен… должен!»
— Ты удивлена? – рассмеялся во всеуслышание огненный волк. – Неужели ты настолько тупа, что думала, будто на меня подействуют твои детские шалости?
Я обернулась и посмотрела на отца, но он пребывал в такой же растерянности, что и я. Для полной картины только чуть приоткрытого рта не хватало, как, впрочем, и мне. На лице правителя снежных барсов выступила испарина, и он судорожно вытер ее платком.
— Или это вы, мой дорогой тесть, надоумили дочурку? – обернулся к отцу Морфаер. – Не разочаровывайте меня. Не мог столь умный правитель на такое решиться. Значит, это все же ты, моя дорогая, в прямом смысле этого слова. Но ты не переживай, наш ребенок унаследует только мои лучшие качества, а глупость в их число не входит.
Правитель огненных волков сделал короткий и резкий взмах рукой, и в эту же секунду моего отца окружили неизвестно откуда появившиеся вражеские воины. От шока и неверия в происходящее у меня пропал дар речи. Где это видано, чтобы дипломатическая делегация, пусть и не дружественная, нападала на правителя? Да и вообще, откуда взялись эти воины? Те, что пришли с Морфаером, продолжали стоять за его спиной. Неужели в наших рядах предатели?
— Стой! – выкрикнул мой отец, когда один из сподручных врага попытался надеть на него кандалы. – Забирай ее! Отпусти сыновей и оставь народ в покое…
Смысл сказанных слов доходил до меня непозволительно долго, а в данной ситуации эти секунды стали для меня фатальными. Вот двое волков, стоящих за спиной своего правителя, вышли вперед, а спустя мгновение – уже больно схватили меня за руки. Я неверяще перевела взгляд с отца на сжимающие мои запястья мужские пальцы. Это происходит на самом деле?
«Нет-нет, – уверяла саму себя, – у отца должен быть план! Это просто манёвр! Чтобы сбить с толку врага! Точно. Он никогда бы не поступил так со своей дочерью! Я верю».
— Ну наконец-то, вы пришли к единственно правильному решению совершенно самостоятельно! Теперь я могу называть вас папой? – брюнет оскалился, но его взгляд оставался серьезным. Если бы у меня спросили, как выглядит вход в преисподнюю, я бы не задумываясь сказала, что его можно найти во взгляде Морфаера.
— Ах да, – будто бы только вспомнив что-то (хотя я была уверена, что это глупая игра на публику), проговорил огненный волк, – к моему величайшему сожалению, твоих сыновей не удалось спасти.
— Что-о-о?! – крик отца более походил на рев раненного зверя. Он сделал инстинктивный шаг вперед, и все его тело задрожало: именно так происходила смена ипостаси, когда ее пытаются сдержать. Одно движение стоящего позади солдата – и мой отец падает на колени, а из его глаз текут слезы.
Я впервые видела его в таком состоянии. Даже когда умерла его жена, наша мать, он держался. По крайней мере, никто из детей не видел его слез. А сейчас некогда сильный правитель, снежный барс Скайланд Эйтираида Ист, с силой которого никто не смел спорить, стоит на коленях, – раздавленный и сломленный. Он беззвучно плачет на мраморном полу собственного замка в окружении солдат врага, изредка что-то причитая себе под нос. От его былого величия не осталось и следа.
Мое сердце сжалось от горя потери и представшей передо мной картины. Но я запретила себе плакать, я запретила себе сочувствовать, запретила себе вообще испытывать эмоции. Осталась только ненависть. Все остальное позже. На оценку всего происходящего у меня еще будет время. Я обязательно поплачу над потерей братьев и над предательством отца, но не сейчас. Сейчас я должна быть сильной.
«Я не сломаюсь!» – дала себе обещание, когда черные омуты преисподней испытывающе посмотрели на меня. Едва заметное самодовольство проскочило на дне глаз огненного волка и тут же пропало, будто мне это померещилось. Или оно было настолько коротким, что сам носитель не успел им насладиться.
Руки воинов продолжали крепко сжимать мои запястья, но я не подавала виду, что мне больно. Сложно с уверенностью сказать, что, кроме ненависти к Морфаеру, я испытывала в это мгновение. Вздернув подбородок чуть выше обычного, я с презрением посмотрела на того, кто разрушил мой мир. С лица моего врага слетела вся спесь и ничего не осталось. Совершенно ничего. Он стоял передо мной, а я видела на его месте сгусток зловонной грязи. Чего бы он ни хотел добиться, он получил это. Но, кажется, это совершенно не осчастливило его душу. Впрочем, а есть ли она у этого волка?
Сейчас, под звуки всхлипывающего на полу холла отца, я ничего не могу ему противопоставить. Пока не могу.
4.2 Глава
4.2
— Дорогая, – снова напускная ирония с оттенком высокомерия сочилась из голоса врага, – завтра у тебя будет самый счастливый день в жизни. Советую тебе к нему тщательно подготовиться. Я люблю ухоженных женщин.
Едкие слова рвались наружу, но я сдержала их. Не время и не место спорить с ним. Сейчас он король положения, сейчас моя жизнь и жизнь моей сестры зависят от него. Я смотрела вслед удаляющемуся волку и еле сдерживала порывы ледяной магии, готовые в любой момент сорваться, чтобы пустить вслед правителю огненных волков тысячи игл. Но сомневаюсь, что после этого мне удастся избежать свадьбы. Нужно сдержаться.
«Мы обязательно с тобой поквитаемся, – дала себе и своей магии очередное обещание. – Мы отомстим за все, что здесь сегодня произошло».
Одновременно все воины, окружающие отца и сдерживающие меня, исчезли. «Так он еще и маг», – от этого мне стало тошно. Мой враг – не просто сильный воин, глава клана волков и многих завоеванных земель, но еще и маг. Его магические способности многое объясняют, – именно благодаря им он распознал яд в кубке и не купился. Черт! Почему шпионы отца не выяснили такое важное обстоятельство? Подозрения о предателе в стенах родного дворца начали укрепляться. Все это значительно усложняет дело.
«Что же делать?» – размышляла, идя по пустынным коридорам дворца. Все слуги и придворные куда-то запропастились, наверное, сбежали, увидев крах своего правителя. Все же в звериной натуре хищника есть недостаток: зверь внутри подчиняется лишь сильнейшему. Мой отец перестал быть таковым.
Во мне боролось два чувства: детская обида от слов отца и понимание его действий. Ребенок внутри меня, маленькая девочка, чувствовала себя преданной родным папой, но взрослая принцесса понимала: отец пытался найти выход из ситуации. Да, глупо, да, опытный правитель должен был продумать все наперед. Но ничего уже не изменить. Он пытался спасти сильнейших… Проклятая звериная натура. Как часто я жалею, что не могу до конца понять все это. Но это к лучшему.
В своей комнате я самостоятельно наполнила ванную и улеглась в нее, пытаясь привести мысли в порядок. Только в горячей воде я поняла, насколько были напряжены все мышцы тела, и легкое покалывание в конечностях было тому подтверждением. Вода смыла с меня всю грязь, которой я будто бы пропиталась от Морфаера. Как жаль, что смыть эмоции, кои наконец-то смогли вырваться наружу, ей не удалось.
Выбравшись из уже успевшей остыть ванны и замотавшись в махровый халат, я села на подоконник в своей спальне и с грустью вгляделась в заснеженные вершины, обступившие все владения отца. А принадлежат ли они все еще ему? Когда-нибудь все это должно было достаться Рольфу, но сейчас… Боль от потери братьев сжала мое сердце холодной рукой, а услужливая память стала воссоздавать в голове счастливые и веселые моменты нашей жизни.
Солнце только начало приближаться к зениту, а в моих глазах больше не осталось слез. Я все выплакала, со всем попрощалась, глядя в безоблачное небо. Тряхнув головой в попытке очистить затуманенный горем разум, я задала сама себе самый главный вопрос: «Готова ли я покориться?» Ответ не заставил себя долго ждать, он всплыл в моей голове сразу же – «Нет».
План, пришедший мне в голову, был простым и, скорее всего, до безобразия предсказуемым, но другого выхода я не видела. Лучше уж так, чем покориться воле завоевателя и умереть, рожая его выродка. Я скорее умру, выгрызая себе свободу, чем подчинюсь воле лжеправителя огненных волков.
Решившись, я выбежала из спальни. Преодолев несколько длинных коридоров, я, как всегда без стука, ворвалась в покои Кристен. Сестренка спала, и от этого мне стало грустно: нам не удастся попрощаться. Хотя, возможно, оно и к лучшему: незачем сваливать на дитя взрослые проблемы. Пусть в ее мирке все будет безоблачно. Ей хватит и неконтролируемых перекидов со своенравным зверем. О войне, отце и смерти братьев ей знать не обязательно.
— Мадам Трим, – обратилась я к няне, сидевшей на диване и до моего появления читавшей книгу. Весь ее вид выражал глубокое удивление моим внешним видом, а ведь действительно: я бросилась сюда в халате и с мокрыми волосами, даже не расчесавшись.
— Что случилось, ваше высочество? – с оттенком неодобрения спросила женщина. С моих плеч свалился груз – к счастью, до них не дошли известия о случившемся сегодня утром.
— Вам и Кристен нужно срочно уезжать из страны, – выпалила как на духу. – Я понимаю, что просить вас об этом – малодушно с моей стороны, вы совершенно точно не обязаны этого делать, но мне больше не к кому обратиться. Мы все в опасности. Наш дом рухнул, наследник мертв. Но прошу вас, если согласитесь, то ничего не рассказывайте Кристен. Незачем ей переживать.
— А как же вы? – заклинательница прониклась моей речью и взволновано посмотрела на меня. – Бегите с нами!
— Нет-нет! – выставив перед собой руки, для убедительности отрицательно тряхнула головой. – Я не могу бежать с вами. Это подвергнет вас дополнительной опасности. Просить вас об этом и так слишком нагло с моей стороны, а уж рисковать вашей жизнью и жизнью Кристен я не готова.
— Сколько у нас времени? – взглянув на наручные часы, по-деловому, не задавая лишних вопросов, спросила женщина. По ее выражению лица было ясно – она согласна. Передать словами, насколько я была благодарна ей в этом момент – невозможно, но время зря терять нельзя. Поэтому я коротко ответила:
— Его уже нет. Быстро соберите вещи первой необходимости, а все остальное купите по дороге, – достав из-за пазухи заранее прихваченный мешочек с золотом, я протянула его мадам Трим. – Вот. Держите. На первое время должно хватить. А потом, я надеюсь, все уладится, и все мы сможем спокойно вернуться домой.
Я лгала. Нагло глядя в глаза заклинательницы зверей, я врала. И мне совершенно за этот поступок не стыдно. Дать надежду человеку – что может быть постыдного в этом? Возможно, именно эта надежда и будет греть ее холодными ночами, когда она с малолетней нестабильной девочкой будет скитаться по миру, а возможно, и мирам. Я дала бы им гораздо больше денег, но их у меня не было. А вызывать лишние подозрения, забирая золото из сокровищницы, я не посмела. Но целого кошелька золота им должно хватить примерно на год. Надеюсь.
Только когда Кристен с няней уйдут, я рискну своей жизнью и проберусь в сокровищницу. А пока нельзя привлекать к себе внимание предателей, а может и охранных заклинаний врага.
— Прощайте, – порывисто обняла женщину и взглянула в ее глаза, – только прошу, не говорите ничего пока Кристен о произошедшим. Пусть немного подрастет… Пусть думает, что вы путешествуете или что-то вроде того. Прошу.
— Да, – кивнула женщина. – Лишние потрясения в ее состоянии могут быть опасны.
Наклонившись к спящей сестренке, я коротко поцеловала девочку в щеку и погладила по длинным светлым волосам. Сердце больно сжалось, уже не в первый раз за сегодняшний неполный день, но поделать я ничего с ним не могла. Разлука с близкими больно ранила мою душу. Война искорежила жизни народа снежных барсов. Морфаер разрушил мою семью…
— Адель, – позвала меня мадам Трим, когда я уже подходила к двери. Быстро обернувшись, посмотрела в ее обеспокоенные глаза. То, что она сказала мне в ту минуту, навсегда отпечаталось в моей памяти. – Не сдавайся. Не стоит жертвовать своей жизнью в угоду того, что уже нельзя спасти. Найди свою истинную пару и проживи с ним до старости. Адель, береги себя.
— Спасибо, – кивнула женщине, на глаза выступили слезы, и я, небрежно смахнув их рукой, вышла за дверь.
Прислонившись к противоположной стене спиной, я обхватила голову руками. Мне нужно было мгновение, чтобы собраться с мыслями и выдохнуть. «Я все сделала правильно, – мысленно подбадривала саму себя, – Кристен будет в безопасности. Первый акт отыгран».
Проходя мимо кабинета отца, я услышала, уже не в первый раз за последнее время, его разговор. Только в этот раз он не советовался со своими приближенными, не обсуждал что-то с советниками. Нет. Сейчас он говорил сам с собой, обращаясь при этом к моей матери.
— Как же мне быть? Ты покинула меня, и с тех пор все пошло кувырком, – после этой фразы я услышала полный боли вздох, звяканье стекла и звук льющейся жидкости. – Мне тебя не хватает. Наших сыновей… прости, я потерял. Не смог сберечь, не смог спасти. С твоим уходом я перестал быть правителем, ты забрала с собой большую, самую важную часть меня…
От слов отца на мои глаза навернулись слезы. Как бы он ни старался на наших глазах все эти годы быть сильным, решительным и волевым владыкой клана снежных барсов, в душе он был глубоко раненным зверем. Он не нашел утешения. Ни в детях, ни в делах государства для него не было отдушины. Мне стало его искренне жаль. Не знаю, каково это – потерять свою истинную пару, но боль, которой были пронизаны его слова, словно сочилась и проникала глубоко в мое сердце.
— Я не выполнил свое обещание, – услышала я всхлип отца. – Не выполнил последнюю просьбу... Прости. Я не смог защитить Адель, за ней пришло исчадье ада. Мне не удалось с ним соперничать, пришлось согласиться на все его условия. Ведь осталась еще Кристен, я был обязан защитить хотя бы кого-то. Прости меня.
Мне стало противно его слушать. К горлу подступил комок, во мне смешались боль и жалость с привкусом отвращения. Он сломался. И это произошло задолго до сегодняшних событий. Не знаю, как бы поступила я на его месте, но точно не стала бы опускать руки. Не стала бы сидеть в кабинете, пить, плакать и жаловаться на саму себя. Я понимаю, что в холле он не мог ничего противопоставить проклятому черному волку, но сейчас! Сейчас у него была такая возможность. Была возможность хотя бы организовать побег младшей дочери, но он даже не попытался этого сделать. Он опустил руки.
Тряхнув головой, я отошла ото входа и стремительно направилась в библиотеку. У меня осталось слишком много нерешенных дел, которые необходимо выполнить до вечера. До часа икс. Хранилище книг встретило меня ярким солнечным светом, проникающим из панорамных окон, подсвечивающим корешки бесчисленных фолиантов, и тишиной. Дворец вообще весь сегодняшний день поражал меня своим молчанием. Обычно кипящая и бурлящая в нем жизнь замерла.