Из дремы или забытья, в которое впала Лотэсса, ее вывел звук отворяемой двери, показавшийся жутким скрежетом, раздирающим тишину. Звук этот напугал Тэсс даже больше, чем до этого пугало полное безмолвие. В первый миг она вскочила с пронзительным криком, и лишь потом ее озарило понимание, что жрицы наконец сжалились над избранницей Маритэ, решив ее если не выпустить, то хотя бы навестить.
Но оказалось, что это вовсе не жрицы, а Его Величество Валтор Дайрийский. В руках у него была масляная лампа и еще что-то темное и довольно большое. Тэссе бы стоило вести себя сдержаннее, но, настрадавшись в темноте и одиночестве, она невольно подалась к королю, словно тот был маяком, неожиданно сверкнувшим посреди бури. Мужчина сам шагнул к ней и крепко обнял, как тогда в парке и после известия о смерти Шафиры.
— Бедная моя девочка, — он вновь гладил ее по волосам, как ребенка. — Как они могли запереть вас здесь? Как вы могли согласиться? Как я мог такое допустить?
Все эти вопросы не требовали ответов. И Тэсс не спешила вырваться из объятий Дайрица, потому что ощущение живого человеческого тепла ей было совершенно необходимо. Думать о приличиях она будет позже, когда согреется и успокоится хоть немного.
— Холодная, как лед! — Валтор ощупал ее ладони.
Он выпустил девушку, но лишь для того, чтобы достать что-то из стоявшего на полу свертка. «Что-то» оказалось теплым плащом, которым король заботливо укутал плечи Тэсс. Та сразу же почти инстинктивно постаралась спустить плащ ниже, чтобы иметь возможность встать на ткань ногами. Малтэйр опустил глаза и выругался.
— Они совсем с ума сошли, позволяя себе так издеваться над вами?! — он был в бешенстве. — Идея Нармин притащить вас в этот Храм и мое согласие кажутся мне все более безумными.
— Как вы здесь оказались? — девушка начала отогреваться, и в ней постепенно пробуждался интерес к происходящему. — Этот, с позволения сказать, подземный зал разве не сторожат?
— Представьте себе, нет! — ответил Дайриец, извлекая из объемистой дорожной сумки еще один плащ и расстилая его на полу. — Эти сумасшедшие женщины, очевидно, во всем полагаются на свою богиню. Мол, раз она должна снизойти к своей избраннице, то никуда эта избранница не денется. У меня нет иного объяснения.
— Но как вы смогли войти? — продолжала допытываться Тэсса. — Дверь же заперта. Я пробовала открыть.
— Скорее всего, она устроена так, что ее можно открыть снаружи, даже без ключа, и невозможно отпереть изнутри. Кстати, сейчас и попробую.
Король подошел к двери, дернул ее, потом сильнее, но та осталась столь же непоколебимой, как ранее под натиском Лотэссы.
— Ну вот, теперь вы заперты вместе со мной, — Тэсс стало как-то весело и жутко, как в детстве, когда она решалась на какую-нибудь проказу, грозящую наказанием. — Жрицы увидят вас, когда придут за мной. И что они скажут?
— Понятия не имею. Но вряд ли им удастся сказать хоть что-то, потому что я и рта не дам открыть владычице. Я сам слишком много имею ей сказать по поводу заточения первой эньи Элара в мрачном сыром подземелье. Тем более, эта фанатичная женщина знает о том, что вы больны. И вместо того, чтобы использовать свой дар для исцеления, отравляет вас босую в холодную каменную темницу.
Король присел на расстеленный плащ и жестом пригласил девушку последовать его примеру. Та, слегка поколебавшись, села рядом.
— Вы голодны? — не дождавшись ответа, Малтэйр извлек все из той же сумки свертки с едой, запечатанную бутыль и пару кубков.
— Да вы просто волшебник! — с детским восхищением воскликнула Тэсса.
— Волшебница у нас Энлил, — с улыбкой возразил он. — А я всего лишь пытаюсь исправить свое упущение. Я ведь не знал, что у вас сегодня день рождения. Разве возможно допустить, чтобы вы провели его в одиночестве в каменной темнице?
Девушка, вновь позабыв о приличиях, с жадностью набросилась на еду. Обычные хлеб, сыр, холодное мясо и фрукты показались ей невероятно вкусными. Король разлил по кубкам вино из бутыли и протянул один Лотэссе.
— Выпейте, это поможет вам согреться.
И вновь она не заставила просить себя дважды, удивляясь мимоходом собственной покладистости.
— За вас, Лотэсса! — Валтор поднял свой кубок. — Вы — удивительная девушка!
— Удивительно то, что вы до сих пор не возненавидели меня, — вино горячими струйками разнесло тепло по телу, Тэсс почти согрелась и почувствовала умиротворение. Она даже поддевала Дайрийца беззлобно, скорее по привычке.
— Вас нельзя ненавидеть, — серьезно ответил король. — Вы благородный и несчастный ребенок, с истерзанным сердцем и разрушенным миром. Я слишком хорошо отдаю себе отчет, сколь сильно приложил руку к вашим страданиям, чтобы ненавидеть.
Она лишь вздохнула в ответ. Возразить было нечего, но и осыпать упреками человека, признающего свою вину, не хотелось.
— Спасибо, что пришли, — тихо произнесла девушка. — Мне было так холодно, страшно и… пусто.
— Вы же знаете, я чувствую, когда нужен вам, — без лишней рисовки заметил Малтэйр. — На то я и хранитель. Кроме того… — он замолчал.
— Что? — спросила Тэсс.
— Ничего, — Дайриец махнул рукой. — Вы согрелись?
— Почти. Только теперь хочется спать, — собственный голос слышался словно издалека.
Она и вправду разомлела от тепла, еды и вина. Приятная слабость разлилась по телу, глаза слипались, а мысли путались.
— Ну так спите. Если Маритэ все же надумает заглянуть в этот подвал, обещаю вас разбудить, — усмехнулся король.
Не в силах бороться с охватившим ее сонным наваждением, Тэсс устроилась на плаще, закутавшись, словно в одеяло, в тот, что был на плечах, и положив руки под голову вместо подушки.
Валтор чуть опустился и притянул девушку к себе. Предупреждая ее попытки вырваться, он поспешил сказать:
— Не думайте обо мне более дурно, чем я заслуживаю, энья Лотэсса, — он повернул Тэссу, ощущавшую себя тряпичной куклой, так, чтобы ее голова оказалась на его плече. — Я всего лишь не хочу позволить вам мерзнуть во сне.
У нее не было сил сопротивляться, тем более что так было намного удобнее и теплее. Она позже разберется со всем этим. И все же перед тем, как окончательно впасть в сон, девушка пробормотала:
— И все равно я вас ненавижу…
— Я знаю, — отозвался король, и по голосу ей показалось, что он улыбается.
Глава 12
Итон потер пальцами виски, стараясь сосредоточиться. В последние дни комендант чувствовал себя крайне измотанным — и душевно, и физически. Безумные убийства заменили собой бесчинства ночной твари, явно затмив ее по размаху и жестокости. Почти все убийцы были схвачены. Торн принял бескомпромиссное решение казнить всех, кроме двенадцатилетней девчонки, убившей мачеху и брата. Но участь пойманных убийц не останавливала других. За эти дни сообщили о трех новых жертвах. Однако сегодняшний случай превзошел все ранее случившиеся.
Убили дворянина. Более того — аристократа. Иглис Дорелл принадлежал к старой и уважаемой фамилии. Правда, самого Иглиса уважать было не за что. Самодур и пьяница, уморивший двух жен и насмерть разругавшийся с наследниками — мерзкий был человек, что и говорить. Возможно, мир без него станет лучше. Но сам факт ужасной смерти столь родовитого жителя Вельтаны сильно усложнял и без того непростую жизнь столичного коменданта.
Иглиса прикончили слуги, объединившиеся ради такого дела. Это-то и пугало больше всего. Если до этого они имели дело с единичными случаями бешенства забитых и униженных людей, то теперь столкнулись с массовым помешательством. Итон постарался отогнать ужасное зрелище, представшее его взору пару часов назад в фамильном особняке Дореллов. Иглиса повесили. Но что с ним творили до этого, можно лишь догадываться. Многочисленные раны, багровые синяки, ожоги… Волосы грубо выбриты, а на лбу неумело вырезано то ли клеймо, то ли браное слово. Страшное зрелище! Хорошо, что он решительно запретил Альве ехать с ним, отослав ее во дворец за протектором.
Но самое мерзкое заключалось в том, что на этот раз убийцы разбежались до того, как стало известно о преступлении. Когда в доме двенадцать человек прислуги и все действуют сообща, скрыть свое деяние гораздо проще. Сложно сказать, когда бы вообще о смерти эна Дорелла стало известно, не откажись одна из слуг участвовать в вершении суда над хозяином. Миза — смазливая горничная покойной жены Иглиса — осталась в доме после смерти госпожи в качестве любовницы Дорелла. Точнее, даже не любовницы, а девицы для утех. Однако это положение делало жизнь Мизы в доме Дорелла более сносной, чем у других слуг. Девушку не то чтобы баловали, но хотя бы не обижали без нужды. Именно поэтому горничная отказалась участвовать в убийстве, забившись в одну из пустующих комнат. Бедняжка слышала кошмарные крики хозяина и в ужасе ждала, когда, расправившись с ним, обезумевшие люди придут за ней. Но, видно, опьяненные убийством, они просто позабыли об исчезнувшей наложнице ненавистного господина. Когда Миза, обнадеженная тишиной, длящейся несколько часов, решилась выйти из своего убежища, в доме не было никого, кроме изувеченного трупа хозяина, болтавшегося в петле, приделанной к люстре главной залы. Девушка-то и вызвала стражу, а теперь рыдала в одной из комнат комендатуры, ожидая допроса.
А Карст дожидался протектора, чтобы провести допрос в его присутствии. Кроме того, нужно было просто обсудить с Торном сложившееся положение, паршивое настолько, что дальше некуда. Только бы Альву опять куда-нибудь услать. И вообще, зря девчонка находится в самой гуще таких нехороших событий. Пользы от нее не меньше, чем от Мелвила, в порой даже больше, но совершенно ясно, что девочке здесь не место. Хотя отсылать ее обратно в Кузнечную часть, когда такое творится, еще худшая идея. Так Альва хотя бы находится под защитой его и Торна. Но на допросе ей в любом случае делать нечего. И ведь, опять же, упрется и станет обижаться, будто ее выгоняют из недоверия, а не заботясь о ее душевном покое.
Дверь отворилась, пропуская Торна. К облегчению коменданта, он был один.
— Где Альва? — первым делом спросил Итон.
— А разве ее присутствие необходимо? — скептически поинтересовался протектор. — Такой поворот меня сильно расстроит, учитывая то, сколько сил я потратил, чтобы ее спровадить.
— За что я вам искренне благодарен, — поспешил заверить Карст. — Итак, вы здесь, и мы можем допросить эту несчастную служанку из дома Дорелла.
Вскоре девушку ввели в кабинет. Смазливое личико больше не казалось заплаканным, как накануне. Да и тогда сложно было понять, плакала девица от жалости к зверски убитому господину или от пережитого страха за свою жизнь. Миза присела в неловкой попытке изобразить реверанс.
— Сударыня, расскажите о своем господине, — обратился к ней Торн.
— Ну, я прям и не знаю, что сказать-то, — замялась девушка.
— Как эн Иглис относился к прислуге? — конкретизировал вопрос протектор.
— Ох, — вздохнула Миза. — Меня-то он не бил… почти. А вот другим доставалось.
После этих слов мужчины многозначительно переглянулись друг с другом.
— Забижал эн Иглис прислугу-то, что уж тут говорить, — продолжала девица. — Вот только из недавнего… Хромому Тину, цирюльнику, голову самолично обрил за то, что тот волосы его милости постриг чуть короче, чем надо бы. Глену и Сорену велел выпороть Ольни, а ведь они приятели. Дарисе, поварихе, руки обварил горячим пуншем. Она лимоны туда не те положила, а хозяин возьми да плесни в нее прям из кувшина. А Луди…
— Достаточно, — Итон поморщился. — Характер вашего господина и его манера обращения с челядью ясна. Смею предположить, что устроенную расправу слуги воспринимали как акт праведной мести, — он обращался скорее к Торну, но ответила девушка.
— Истинно так, ваша милость! — горячо закивала она. — Ко мне Тайса подошла, она с Ольни — ну, с тем, кого выпороли — гуляла. Подошла, значит, и говорит: «Нету сил больше терпеть изверга этого. Надо его порешить и за все наши мучения рассчитаться». Вот так прям и сказала. И мне выбирать велела, с ними я или с господином. Только такие дела мне не по нутру! — рассказчица решительно тряхнула копной смоляных кудряшек. — Я сразу Тайсе сказала, что они все с ума посходили и дурное дело задумали. А она мне как прошипит в ответ: «Ну, ты сама свою судьбу выбрала, Миза». И как же мне страшно стало! Тайса ушла, а я ее возвращения дожидаться не стала. Убежала в старую гардеробную, где еще первая покойная госпожа свои наряды хранила, заперлась там и все ждала и боялась, что меня найдут. А уж когда они эна Иглиса мучить принялись… О богини, как же он кричал! И как только соседи не услышали или с улицы кто… Хотя стены-то толстенные, дом на совесть строили.
— Как долго это продолжалось? — перебил ее Элвир. — Я имею в виду истязание вашего хозяина.
— Ох, откуда же мне знать, ваша милость, — развела руками девушка. — Неужто думаете, что я с собой часы прихватила? По мне, так целую вечность тот кошмар длился.
— Понятно, — Торн на секунду прикрыл глаза, коснувшись указательными пальцами переносицы. — Миза, у вас нет идей, куда разбежались и где могли укрыться ваши товарищи?