— Час назад улетела в Париж, именно со своим «принцем», как ты романтично выразилась. Может, потанцуем для начала?
— Для какого начала? И потом, скорее, я бы назвала это драмой, учитывая, что Марсель выбирал всегда себя вместо неё, — ответила она сухо, но всё-таки пошла к танцующим парам.
Прикосновение его руки к талии вызвало приятную дрожь во всём теле, но Кэролайн силилась не показывать своих ощущений от близости с ним, как впрочем и он в танце. Тепло его рук, мужской аромат начинали пьянить её, как и в тот раз в его кабинете. Кэролайн желала крепче прижаться к его телу, но сдерживалась как могла, боясь оттоптать ему ноги и сбиться с ритма.
— Вечер только начинается. Интересно знать, — Клаус загадочно заглянул ей в глаза, — как бы ты поступила на месте Марселя? Выбрала бы вечность или же любовь?
Кэролайн задумалась на мгновение, но так и не отыскала в голове ответа. Действительно, как бы она поступила, учитывая свою любовь к вечной жизни? Готова ли она ради кого-то прожить человеческую жизнь?
— Прости, но я не могу ответить на твой вопрос, Клаус, — задумчиво произнесла она, заметив при этом, как он медленнее стал вести её в танце, заинтересованно смотря ей в лицо. — Во-первых, я не жила человеческой жизнью, как Марсель и вы, а во-вторых, не испытывала к кому-либо высоких чувств. Более того, думаю, что я не способна на них, возможна страсть, привычка, и всё.
— Странно, что за всю вечность ты ни разу не влюбилась ни в кого. — Клаус остановился и отошёл от неё, а она всё ещё ощущала тепло его рук, которое не желала, чтобы покидало как можно дольше.
— А ты? Ты любил так когда-нибудь, чтобы в омут с головой, готов был совершать безумные поступки для любимого человека? — Она боялась его ответа, почему-то мысль о том, что в его жизни был дорогой человек, была неприятна ей, что стало неожиданным открытием для Кэролайн. Чувство ревности она никогда не испытывала.
— Считаю, что любовь — самая большая слабость вампира. А мы не слабые, — ушёл от прямого ответа Клаус, — в этом мы с тобой похожи, Кэролайн, как и для тебя, моя семья превыше всего для меня, и я пойду на всё ради них.
— Кстати о семье, — усмехнулась Кэролайн, направляясь к одной из картин, — оставь свои байки про Париж, дорогой. Их ты можешь рассказать, например, вон той ведьмочке, которая не отрывает от тебя своего ревнивого взгляда. Уверена, что если это было бы так, то Марсель или же Ребекка сообщили мне об отъезде.
— Ревнуешь? — криво улыбнулся Клаус, переводя взгляд на свою любовницу, которая ему порядком поднадоела за эти дни, вернее, если быть честным с собой, после встречи с Кэролайн в своём кабинете.
— Ревность — одно из сильных чувств, а я, повторюсь ещё раз, не способна на них. — Но про себя она уже так не думала, продолжая делать открытия в себе: ей до безумия сейчас хотелось разорвать на мелкие кусочки эту ведьму, что она и сделает в ближайшие дни, возможно этой ночью. — Кстати, твоя снежинка кажется такой одинокой, — Кэролайн кивнула на картину, чтобы увести его от опасной темы.
— Сочту это за комплимент, дорогуша, но я совсем не это желал показать… — Клаус подошёл к ней сзади и взял нежно за плечи, от чего сразу же пробежались по спине мурашки, — пойдём, хочу тебе показать мой шедевр, который закончил сегодня утром.
— Он разве есть у тебя? — скептически спросила Кэролайн, поборов в очередной раз свои ощущения на его прикосновения.
— Оценишь его по достоинству, уверен, — тихо произнёс он ей на ушко, направляя к лестнице.
Она вошла в его комнату. Это была именно его комната, вне сомнения. Небольшой беспорядок, словно в мастерской, повсюду краски и кисти, початая бутылка бурбона. Огромная кровать, в которую тут же захотелось нырнуть и начать предаваться любви с Клаусом, но она продолжала стоять с хладнокровным видом. Он молча подошёл к накрытой картине и, взявшись за уголок простыни, театральным жестом сдернул её с мольберта. То, что она увидела, привело её в некий шок, так как она увидела себя, изображённую на картине. Наверняка она так и выглядела в то утро: разметавшиеся волосы по подушке, подложенная рука под голову, полтела нагое до основания впалого живота, чуть приоткрытый рот — да, действительно, наверное, она так и выглядела в своём сне тогда. Вот только ей начинало казаться, что Клаус запечатлел именно тот момент, когда ей снился сон, в котором они были близки с ним и который так некстати прервался. Быть может, у неё начиналась паранойя, но у Кэролайн опять промелькнула мысль, что он влез в её сон тогда, потому как это был самый яркий сон из всех, что ей снились с ним.
— Очень смешно, — придя в себя, чуть хрипловато произнесла она, кинув недовольный взгляд на Клауса, который иронично улыбался ей. Да он просто открыто издевается над ней!
— Отнюдь, твой сон мне понравился, как ни странно, поэтому не удержался…
— Как? — удивилась она, перебив его дальнейшую речь. Оказывается, это не её паранойя, а на самом деле происходило, что действительно было странным.
— У вампиров есть такая способность, дорогуша, — безразлично пожал плечами Клаус, — ты так была разочарована, когда я его прервал, небольшая месть, уж прости за такую вольность.
— Ребекке не удавалось этого сделать, уж не стану вдаваться в подробности, почему я об этом знаю, пощажу твоё тщеславие. — Кэролайн язвительно улыбнулась, увидев, как его ехидная ухмылка вмиг спала с лица. Конечно же, он понял, что его сестра вот так же желала провернуть с ней этот трюк. — Помнится, что Ребекка была несказанно удивлена, что не смогла залезть мне в голову, и немного разочарована. Мой разум, сны и многое другое не поддаются всему магическому, включая не только вампиров, но и ведьм.
— Я гибрид, дорогуша. И хоть мой укус не действует на тебя, как на остальных, твоим сном я полностью управлял. Если тебя это немного успокоит, мне не просто было это сделать.
— Ясно, — нахмурилась Кэролайн, — надеюсь, ты полностью удовлетворился моим унижением. Этот «шедевр» можешь выставить на всеобщее обозрение, к чему скрывать такую красоту.
— Вообще-то я только что решил подарить его тебе на память. — Клаус очаровательно улыбнулся, что вывело её из себя. Этого он и добивался.
— Серьёзно? Думаешь, я повешу «это» у себя в холле или в спальне? Оставь лучше себе, как напоминание обо мне и о том, чего лишил себя самого, потому как непохоже, что ты ласкал меня с брезгливостью. Уверена, тебе было нелегко оторваться от моего тела и прекратить. Наверняка с твоей стороны потребовалось огромное усилие, чтобы покинуть этот сон. — Клаус было хотел возразить, но передумал, ведь она была полностью права, не было смысла отрицать очевидное. — Ты заигрался, Клаус, отрицая очевидное. От того, чтобы наброситься на меня с поцелуями, тебя сдерживает лишь только мысль о ребёнке, который может появиться от нашей связи. Но я тебя успокою, я не позволю тебе прикоснуться к себе более. Верни Ребекку, уговор есть уговор. Я пришла к тебе, и ты обещал отпустить её.
— Ты бросаешься слишком громкими словами, дорогуша. Что же насчёт Ребекки, то, я думаю, ей немного нужно отдохнуть, пока я буду совершать задуманное…
— Что бы ты ни задумал насчёт меня, дорогой, тебя ждёт поражение и разочарование, — перебила его Кэролайн, направляясь к двери. — Я устала от этого скучного вечера. Прощай, Клаус.
— Не так быстро, дорогуша, — услышала она его язвительный голос сзади и сразу же почувствовала, как стукнулась о невидимую преграду, что не давала ей выйти из открытых двустворчатых дверей. Паника начинала окутывать её невидимой пеленой, но она прекрасно научилась управлять собой. Не успев обернуться, Кэролайн увидела Клауса перед собой. Получается, он смог переместиться раньше, чем бы она решила ему свернуть шею или же вырвать сердце. Как продуманно оказалось с его стороны, и этого она никак не ожидала, хоть и была ко многому готова. — Не так уж магия для тебя не страшна, забавно, не правда ли. Отдохни тут, раз устала, пока не решу, что делать с тобой и твоими спящими родственниками. Не скучай без меня, дорогуша, до скорой встречи. — С этими словами он исчез, оставив её в одиночестве, закипающую от злости.
— Ты пожалеешь об этом, Клаус, — прошипела она в пустоту, пообещав даже не ему, а самой себе.
***
Клаус и представить себе не мог, на что обрёк её, когда оставил одну в закрытом помещении. Кэролайн терпеть не могла оставаться в одном и том же месте подолгу: сказывались годы, когда она спала в ненавистном ей гробу. Она засыпала всегда дольше остальных членов семьи, и можно даже сказать — дремала, не погружаясь в глубокий сон. Возможно, Винсент был прав, утверждая, что ей и вовсе не нужен сон, дабы поддерживать силы.
Злость закипала в ней всё сильнее, и Кэролайн начала с полного разгрома комнаты. В первую очередь полетели в окна стулья, но даже разбив их, она не смогла высунуться наружу. Проходящие мимо по улице люди с удивлением поднимали головы, но наверняка её не видели и не слышали, а люди Клауса заставляли зевак проходить мимо и не задерживаться.
Как бы усердно она ни старалась, но ни одну стену в комнате Кэролайн не смогла не то что разбить, но даже повредить. Проклятие! Как же она презирала магию. Всего один раз за вечность она оказывалась в подобной ситуации, но никак не могла подумать, что он не то что вообще додумается, а найдёт именно нужное заклинание, чтобы заточить её. Что угодно, но только не это!
Это бесило невероятно, и вообще, Кэролайн давно уже не испытывала таких чувств: невероятная страсть и притяжение, ревность, а сейчас презрение к нему. И потом, его «шедевр» и вторжение в её сон, а теперь ещё и это, было уже перебором. Тут не до развлечений и нужно что-нибудь предпринимать немедленно. Кэролайн не желала надолго здесь задерживаться, и, как ни крути, был всего лишь один-единственный выход из этой комнаты, который совсем не желала использовать.
Любимое платье порвалось по швам, и она, недолго думая, раздражённо стянула его с себя, оставаясь в одном белье. На босоножках каблуки, естественно, тоже сломались, и она скинула их, отправляя одну из них в разбитое окно. Немного успокоившись, возможно от того, что в комнате было уже нечего громить, Кэролайн осмотрелась. Невредимыми остались лишь кровать и картина. И почему? Она было направилась к картине, но остановилась, поняв, что не желает её трогать. Странно, но она уже начинала не удивляться всему этому.
Заметив валяющиеся на полу вещи подле разбитого в щепки шкафа, она осторожно пошла к ним. Осколки, по-видимому, разбитой вазы впились в ступни, но ей совсем было сейчас не больно, утешало то, что эта ваза была старинной, и Клаусу будет, несомненно, жалко лишиться такого антиквариата.
Она выбрала себе тёмную хенли и натянула поверх белья. В ноздри сразу ударил терпкий запах его одеколона и естественный мужской, ни с чьим не сравнимый. Кэролайн хотела было стянуть её с себя и выкинуть в то же окно, но не смогла, продолжая вдыхать его в себя. Да он сделал её уже почти наркозависимой, если такое возможно при её-то сущности вампира!
Увидев одну из уцелевших бутылок с алкоголем на полу, что стояли в ряд на столике ранее, Кэролайн так же осторожно прошла в другой конец комнаты и, схватив её, направилась к кровати, прихрамывая, так как её раны были набиты острыми стёклышками, и, по-видимому, она не одну вазу разбила в приступе ярости. Кэролайн уселась поудобнее и начала вытягивать стёкла, шипя от боли, раны тут же затягивались, но если бы вот так затягивались душевные.
— Я не люблю, когда трогают мои вещи, тем более, когда их уничтожают, — услышала она спокойный голос Клауса, но решила не реагировать и заняться второй ступнёй, опустив на пол уже здоровую ногу и задрав вторую, Кэролайн невозмутимо продолжала своё занятие, ничуть не стесняясь того, что хенли не настолько длинная и открывает сейчас многое для него, но она сидела боком к нему, да и потом, ей было сейчас всё равно. — По-видимому, твой «восхитительный» всплеск ярости прошёл, и я решил спокойно поговорить с тобой, если такое возможно.
Кэролайн не отвечала ему, пока не закончила с ногой, отряхнув ступни, она забралась на кровать, взбила подушки и села, поджав под себя ноги, не забыв при этом прихватить с собой полупустую бутылку. Также не обращая на него никакого внимания, она открыла её и принюхалась:
— Виски… прекрасно, то, что нужно. — Сделав несколько глотков, она наконец посмотрела на него. Он стоял, опёршись плечом о косяк двери, с таким же невозмутимым видом, как и у неё, как будто ничего не произошло за эти несколько часов. — Могу снять твою вещь, если тебя это успокоит.
— Не стоит, тебе понадобятся вещи, пока ты будешь находиться в этом беспорядке, кстати, его никто убирать не будет, — едко заметил Клаус.
— Я тебе не служанка, зайди и сам прибери, ведь по твоей вине это произошло, — ядовито улыбнулась ему Кэролайн, делая ещё несколько глотков. — Я тут не задержусь. И поверь, когда прошёл мой гнев, теперь буду придумывать тебе невообразимые пытки и мучения, когда выберусь отсюда, наверное, сложно было найти нужное заклинание.
— Женевьев на славу постаралась, но мне помог один мой знакомый. В своём деле он хороший специалист, как видишь.
— Насчёт твоей рыжей стервы, передай ей от меня послание: как только я освобожусь, она первая сдохнет, второй моей жертвой станет твой знакомый. Судя по тому, что может произойти, твой дружочек плохой специалист и знает лишь поверхностно, — усмехнулась Кэролайн, чувствуя, как по венам разливается тепло и она становится намного спокойнее от виски. Она немного откинулась на подушки спиной и вытянула ноги, удобно располагаясь на его кровати и зазывно ему улыбаясь.
— Он уже нашёл нужное заклинание, и я знаю, как именно тебя усыпить, всё до смеха банально: совсем ограничить в доступе крови. Считал, что намного сложнее будет это всё провернуть, — иронично заметил Клаус, но всё же она услышала его учащённое сердцебиение. — Твои родственники не просто так оставляют присматривать за собой тебя во время спячки, ведь так? Ты должна их будешь разбудить с помощью крови, так как их тела совсем обескровлены за век. Не будет тебя — не будет их. Все мои проблемы решены, и самая главная — ты!
— Отличный план, дорогой, — похвалила Кэролайн, про себя думая, откуда этот специалист накопал всё это. Такой информацией и заклинанием, которое создали против них, очень давно обладал могущественный клан ведьм, который был, конечно же, истреблён её отцом, а все их гримуары уничтожены. — Значит, ты собираешься держать меня здесь, пока я не иссохну и не погружусь в спячку, затем закинешь меня в гроб, как свою сестру, а через двадцать лет никто из моих родственников не проснётся. Город полностью твой, а семья в безопасности.
— Бинго, дорогуша. И всё-таки ты не настолько тупа, в тебе проскальзывает иногда ум. Я мог бы даже не искать остальные гробы. Оказывается, вы не настолько бессмертны, но для подстраховки я, конечно же, найду, вдруг их захочет оживить кто-нибудь, как произошло с Майклом.
— О-о-о, наслышана об этой истории, — немного заплетающимся языком от выпитого произнесла Кэролайн, — думаю, с Кетрин Пирс мы бы стали неплохими подружками, как считаешь?
— У неё не было друзей, поэтому она и бегала от меня полтысячелетия, успешно скрываясь. — На что Кэролайн поцокала язычком и вмиг перевернулась на живот лицом к нему на другой конец кровати, приподнявшись на локтях и обхватив лицо ладонями.
— Как глупо с её стороны, — театрально вздохнула она, — вот у меня много друзей, знакомых, из них всех имеется один очень преданный друг, а может, подруга, но не важно, потому как этот человек заметит совсем скоро моё отсутствие и разбудит моего папочку, чтобы он спас свою любимую дочурку. — Конечно, Кэролайн преувеличивала, они с Винсентом могли не видеться неделями, а то и месяцами. Это была предосторожность, чтобы никто не заметил их частых встреч и посещений кладбища, дабы навестить отца. — И тогда БУМ! — Кэролайн перевернулась на спину и изобразила руками и ногами подобие взрыва.
— Ты блефуешь, — севшим голосом произнёс Клаус, но не от страха, а от созерцания того, что открыла его чёртова хенли, которая задралась у неё до основания пупка, открывая стройные ножки и голубые трусики, что были в тон её платью.
— Возможно, но в любом случае я усложнила твою задачу, — громко зевнув, произнесла Кэролайн, — придётся нелегко среди огромной толпы моих знакомых отыскать нужного тебе человека. Так что вперёд, Клаус, тебя ждут великие дела, а я пока посплю. — Она убила его вконец следующей просьбой, которую произнесла сонным голосом: — Прошу, пошли человека в мой особняк за вещами, твой запах до противности раздражает…
Глава 5
Он стоял словно громом поражённый от её слов, и дело сейчас было не в том, что предстояло отыскать человека, что был как иголка в стогу сена, а именно в последних словах, которые были произнесены с такой брезгливостью, что Клауса словно ударили под дых, причиняя буквально физическую боль. Она стала относиться к нему с холодным безразличием и не старалась этого скрывать, более того, Кэролайн прекрасно знала о страсти, что Клаус начинал всё сильнее к ней испытывать, и Клауса не только начинало это нервировать, но и угнетать. Возможно, всё, что он задумал против неё и её семьи, на самом деле верное решение. Он не вправе допустить, чтобы его семье опять кто-либо угрожал, и он просто обязан избавиться вовремя от нависшей над ними угрозой.
На самом деле Кэролайн была совсем не глупой, и он прекрасно это понимал, лишь только старался ударить побольнее в отместку. Он надеялся, что в природе не существует такого человека, и это в скором времени всё завершится, он забудет её, как страшный сон, сотрет из своей памяти и заживёт спокойной жизнью наконец-то.
И всё же не удержавшись, Клаус переместился к кровати и окинул её восхищённым взглядом. Кэролайн действительно спала, в той же позе, в которой и тогда, и чуть посапывая при этом. Бесспорно, алкоголь действовал на неё по-особенному, даже на обычного человека алкоголь не мог так действовать, ведь выпила она ничтожное количество его.
Он убрал бутылку и, немного помешкав, заботливо накрыл её простынёй. Проклятие! Что он творит? Какое вообще ему дело до того, с какими удобствами она будет спать, но против своей воли рука потянулась к её лицу и он осторожно убрал прядь волос, заправив за ушко. Присев на корточки, Клаус положил руку ей на голову, как и в тот раз попытался проникнуть в её сон, но там сейчас было пусто, ни одной ничтожной картинки, за которую можно было зацепиться. В тот раз ему было не до её воспоминаний, Клаус с трудом себя успокоил, когда вышел из её сна, и Кэролайн действительно была права, ему стоило огромных усилий это сделать. Увы, в её воспоминаниях стояла такая же пустота, он ничего так и не увидел. Кэролайн действительно уникальна! Клаус с неохотой поднялся и как можно тише стал собирать уцелевшие бутылки и графины с пола, чтобы у неё не было более соблазнов, хотя пьяная Кэролайн ему больше нравилась, чем трезвая и хладнокровная.
***
— Вспомни, Марсель, — раздражённо произнёс Клаус в кабинете, когда уже за полночь все гости наконец-то разошлись. — Возможно, она уделяла кому-то больше своего внимания за это время? Ведь ты сказал, что её отец просил присматривать за ней.