— Мой, — выдыхает Клэр жарко и ревниво, неожиданно для себя самой — и для него тоже. Под ее ладонями вздрагивает его живот, и она страстно целует и целует его, вдоль черной курчавой дорожки волос, поглаживая напряженный член.
— А самому страшно полежать пару минут спокойно? — коварно шепчет Клэр, скользнув по телу любовника как гибкая змея, добравшись до его губ и забывшись в поцелуе. Кто учил ее так целовать? Разум, казалось, покинул обоих, стоило им коснуться губ друг друга. Его ладонь бесстыдно проникает меж ее ног и поглаживает там, покуда они целуются, ласкает горячее мокрое лоно, жадно прихватывает, и Клэр снова ворчит, как волчица, потому что этого властного касания достаточно, чтобы она задохнулась от невероятного, невыразимого желания.
— Что ты задумала? — с интересом спрашивает Данкан. Клэр заглядывает ему в глаза — он не боится. Послушно протягивает ей руки и позволяя связать их своим шелковым поясом и привязать, подняв над головой, он не ожидает удара в сердце, прямо в раскрытую грудь — или ожидает, но все равно не боится.
— Тебе понравится, — коварно отвечает Клэр, возвращая Данкану его хищную издевку, куснув его, оставив синее пятнышко возле соска, и с удовольствием слушая, как стихает тонкий, еле слышный стон, больше похожий на вздох.
Клэр теперь понимает, почему ему так нравится власть над ней. Зачем он держит ее руки, когда берет нетерпеливыми жесткими толчками и смотрит в лицо. Так заметен самый тонкий, самый неясный трепет беззащитного тела.
Клэр страстно проводит по его бокам ладонями, оглаживая его тело точно так же, как до этого ласкал ее он, и с удовольствием отмечает, как подтягивается, подрагивает его живот под ее поцелуями. Клэр нравится запах его тела пряный, сладковатый, горячий, и она с удовольствием ведет языком по коже, по подрагивающему животу, ниже, ниже, к лобку, к подрагивающему от напряжения члену. Когда ее язык касается головки его члена, Данкан удивленно охает — и без сил откидывается на постель, зажмурив глаза, когда ее губы сжимают его горячую напряженную плоть, то ли целуя, то ли поглаживая. На миг забывшись, он хочет опустить руки, запустить их в ее волосы, надавить на затылок, чтобы заставить принять себя полнее, но руки связаны. От рывка на коже запястий остается красный след, Клэр посмеивается, слыша, как он шипит от досады — и стонет, когда ее язык поглаживает чувствительную головку. Данкан подается вперед всем телом, но Клер отстраняется, продолжая мучить его, касаясь его одними только губами и языком, но так чувствительно, что Данкан повторяет попытку высвободиться, и Клэр приходится коварно напомнить ему:
— Ты обещал!
Он стихает, часто дыша, втягивая воздух сквозь сжатые зубы, когда Клэр продолжает свою игру, скользя языком по всей длине его напряженного члена, щекоча уздечку — и снова целуя красную головку, отчего Данкан вновь откидывается в постель, подается бедрами вперед, мучительно постанывая, почти умоляя принять его полнее — и выдыхает страстно, погрузившись в ее горячий рот.
Клэр принимает его глубоко, до самого горлышка, чувствуя его нетерпеливую дрожь. Покорность Дракона служит ей наградой; она начинает двигаться, лаская его губами, горячим языком, и оказывается, что ее ласка для него так чувствительна, что он не может сдержать стонов.
Однако Данкан больше не делает попыток освободиться, блаженствуя и всецело покоряясь Клэр, ее горячим губам, нежному языку, от малейшего прикосновения которого все мышцы на теле мужчины напрягаются. Клэр нравится дразнить и укрощать этого могучего зверя; нравится власть над ним и его немая мольба не останавливаться, продолжать. И нравилось почти отчаянное выражение его глаз, когда она останавливалась, чувствуя, как он балансирует на грани наслаждения.
— Что, — коварно шепнула она, прикасаясь к его животу губами и чувствуя, как бешено бьется его пульс, — не нравится, когда все решают за тебя?
Она снова скользнула по его телу гибкой змеей, добираясь до его губ, и рассмеялась, когда заметила, что он снова пытается освободить руки.
— Нет-нет-нет, — шепнула она, целуя его покрасневшие, искусанные губы. — Все только начинается. Ты же так мне говорил?
От поцелуев снова кружится голова, и Клэр готова поклясться, что Дракон возбужден настолько, что с трудом удерживает себя в тесной человеческой оболочке. Его длинный язык ласкает ее рот, и Клэр стонет, припоминая, что Данкан может сделать им. Меж ног у нее становится горячо и мокро, и Клэр, усевшись на Данкана верхом, прижимается лоном к его возбужденному члену, трется об него припухшими губками, чтобы Данкан почувствовал ее возбуждение и желание.
— Я хочу тебя, Дракон, — шепчет Клэр, глядя в его затуманенные от страсти глаза. Его красиво очерченные губы подрагивают от нетерпения, Клэр улыбается, торжествуя свою победу. — И я возьму тебя.
Обмирая от собственных храбрости и нахальства, Клэр направила в свое лоно его член и с удовлетворенным вздохом опустилась на него, уселась верхом на мужчину, обхватив его ногами. Плавно и неторопливо двигая бедрами, Клэр насаживается на член, принимая его в себя с нескрываемым удовольствием, с интересом наблюдая, как на лице Данкана отражается нетерпение и блаженство. Блаженство, которое дарит ему она — не наоборот, — блаженство, которое она может отнять, прервать в любой момент. Двигаясь сильнее и быстрее, Клэр чувствовала, как Данкан под ней замирает, приближаясь к пику наслаждения — и почти останавливалась, посмеиваясь, глядя как он в муке пытается высвободить руки, чтоб обхватить ее за бедра и заставить продолжить двигаться.
— Нет-нет-нет, милый, — промурлыкала Клэр, чуть приподнимаясь, чувствуя, как Данкан вздрагивает от самого мелкого ее движения, как его член, ласкающий самое чувствительное местечко — на входе, — становится очень жестким и пульсирует. — Не так быстро! Хочешь, чтобы я продолжила? Проси!
— Да черт, — выругался Данкан, когда Клэр, дразнясь, уселась к нему спиной и нарочито медленно снова ввела в себя его член, прогнувшись в талии так, что мужчина наверняка все отлично видел. То, как его плоть проникает в нее, раздвигая нежные складки, то, как блестит влага ее желания на его коже. — Чертова дикарка!
— Проси! — шепнула Клэр, выгибаясь еще сильнее, так что его член почти вышел из ее лона. — Или не получишь ничего!
Она, поддразнивая Данкана, чуть двинулась, принимая его глубже, и он, застонав, рухнул в истерзанную постель.
— Пожалуйста, — тихо произнес он. Клэр чуть подалась назад, похихикивая.
— Пожалуйста что? — переспросила она. От ее движений, от открывшегося перед ним зрелища и от невозможности положить на ее соблазнительное тело ладони Данкан нетерпеливо возился, постанывал, изнемогая от неудовлетворенного желания. — Что-о-о?
— Пожалуйста, продолжай! — почти выкрикнул он, и Клэр опустилась на его член полнее, с удовольствием услышав его вздох, полный удовлетворения. — Да, так… пожалуйста!
Клэр и саму возбуждала ее игра. Ее собственное бесстыдство и его неистовое желание дотронуться до ее недоступного тела. Она, улыбаясь и дразня Данкана, сама с трудом скрывала подкатывающее наслаждение, которое овладевало ею все сильнее и сильнее. Скользящий в ней член стал чрезмерно жестким, каждый яростный толчок в ее тело отдавался сладкой болью и Клэр, еще не насытившаяся властью над Данканом, снова замедлилась, пережидая мелке спазмы, вслед за которыми — только бездна наслаждения.
Но, кажется, Данкан уже терпеть не мог.
С треском лопнул шелковый пояс, и горячие ладони легли на ее бедра, ухватили крепко, до боли, стиснули мягкую кожу, и Данкан зло, сильно насадил вскрикнувшую Клэр на свой член, заставив принять его полностью.
— Ах ты, негодница…
Данкан скинул и подмял девушку под себя, грубо заставил встать ее на четвереньки, в какую-то животную позу, его пальцы зарылись в ее волосы — так, как он давно хотел, — и он потянул на себя ее голову, заставляя Клэр выгнуться назад, отчего у девушки сбилось дыхание.
— Негодница, дикарка…
Он трахал ее зло, жестко, так, что она вскрикивала от каждого яростного толчка в ее тело, взлетая к вершинам наслаждения каждый миг.
— Негодяйка-а-а…
почти рычал, захлебываясь свободой и жгучим желанием, которое, наконец-то, было удовлетворено. Его жадные руки тискали ее тело, которое он вожделел так сильно, как никогда и никого не хотел раньше. Клэр изо всех сил старалась сдержаться, но не смогла; наслаждение было настолько ослепительным, что она закричала, чувствуя себя отшлепанной, растерзанной его горячечной атакой. И даже когда она смолкла, он продолжал вколачиваться в ее содрогающееся тело все так же быстро и сильно, потому что его наслаждение где-то задержалось и пришло чуть позже. Данкан выдохнул его с рычанием, вжимаясь в тело Клэр так сильно, так яростно, словно действительно хотел разорвать ее, кусая ее мокрое от пота плечо острыми зубами так, что назавтра наверняка выступят синяки.
— Никогда, — выдохнул он, зарываясь лицом в ее волосы, — никогда так больше не делай.
— Черта с два, — промурлыкала Клэр. — Тебе же понравилось. Я видела.
— Понравилось, — нехотя признался Данкан. — Но я чуть не убил тебя… я и сейчас хочу убить тебя, разорвать на тысячу кусков…
— У тебя еще будет такая возможность, — шепнула Клэр.
Глава 9. Мертвые Боги
Что Клэр нравилось в ее любовнике — и что одновременно с тем заставляло ее отчаянно морщиться, отводить стыдливый взгляд, — так это его непомерное желание и тонкое умение покрасоваться.
Даже одетый во что-то обычное, в простую полотняную рубаху, в жилет из некрашеной кожи, в темные штаны до колен и такую же темную куртку, он казался краше и опрятнее всех. Хоть он и шикал недовольно, одергивая и поминутно слежавшуюся, помятую одежду на себе, Клэр казалось, что он просто кокетничает, прекрасно зная, что этот немудреный наряд как нельзя более выгодно подчеркивает его стать, его молодую красоту, и его силу.
Как ни странно, Дракон, даже выглядящий хрупким изнеженным юношей, которого красота его холеных ногтей и гладкость черных волос заботит больше надвигающейся бури, обладал одним неоспоримым достоинством: укрощать любого одним лишь только взглядом.
В его черных глазах выписывалась такая ярость и такое неистовое желание удавить собеседника, что тот невольно примолкал, даже если до этого болтал без умолку, как дрессированный попугай.
И притягивать — притягивать людей Данкан умел, как никто. Клэр никогда не видела, чтобы с такой легкостью находили себе помощников и наушников — а Данкан, поднявшись на палубу после того, как привел себя в порядок, и направляющийся прямо к ней на капитанский мостик, был не один. Рядом с ним, топоча босыми пятками по надраенным добела доскам, чуть не вприпрыжку бежал Бэнкси — тот самый, что подал Клэр идею с платьем.
Члены команды, встречающиеся Данкану на пути, косо посматривали на него, но убирались с его дороги, отпрыгивая, потому что Дракон шел, не сбавляя шага, и казалось, если человек замешкается, он его просто растопчет или разорвет надвое, как мешающий ему занавес.
Бэнкси, что увязался за Данканом, что-то рассказывал ему, захлебываясь словами, и от его речей лицо молодого Дракона становилось все мрачнее и мрачнее, словно пират пророчествовал ему о конце света.
Бэнкси был маленький, тощенький человечек, ловкий, как кошка, когда дело доходило до корабельных обычных дел. Он быстрее всех влезал на мачту, ловко карабкался по вантам, и обо всем, что происходит на корабле и в команде, знал лучше всех. Просто непостижимо, что Данкан выбрал именно этого человека, чтобы узнать о том, что стало с награбленным после абордажа.
— Я ж и говорю, — тараторил Бэнкси, едва поспевая за широко вышагивающим Данканом, почесывая спутанные волосы под вылинявшим платком, лихо повязанным на голове, — недолго этот морячок с нами был. Именно он и вывел нас на тот корабль…
Данкан смолчал, но лицо его исказилось так, что Бэнкси предусмотрительно отстал от него на пару шагов, чтоб не попасть под горячую руку.
— И что же? — холодно бросил Данкан через плечо своему словоохотливому собеседнику.
Бэнкси, сообразив, что гроза миновала, в один прыжок догнал Дракона и занял удобную для наушничества позицию.
— Так я ж и говорю, — радостно затараторил он, — что подобрали мы его в местном порту. Надо же было понять, где мы, что здесь за люди живут? А он в том порту как будто бы работу искал, ну, и нанялся к нам. Боцман тогда еще рассмеялся, разглядывая его. Он же чистенький был, опрятный и нарядный, словно трехдневный цыпленочек! Говорит: «У нас таким красавцем недолго проходишь». А этот посмотрел такими замороженными глазами, — Бэнкси интимно понизил голос, как будто боялся, что неизвестный, о котором идет речь, услышит его и сделает что-то очень дурное, — и ответил: «Как бы вам об меня не испачкаться». И жутко так сказал!
— Жутко! — прорычал Данкан с такой силой в голосе, что даже у Клэр сердце дрогнуло. — Глаза холодные, говоришь?
Бэнкси с жаром закивал головой:
— Да, да, холодные! Как замороженные. От взгляда его холодно становится. Знаешь, даже мурашки по спине бегут, словно тебя нагишом вытолкнули на мороз из теплой постели!
— Знаю, — процедил Данкан, останавливаясь.
Последнее слово он выдохнул практически Клэр в лицо.
Его черные глаза метали молнии, Данкан был зол так, что Клэр стало не по себе. Наушник Дракона, предчувствуя недоброе, благоразумно спрятался от гнева Клэр за спину Данкана, разумно полагая, там она его не достанет.
— И что же случилось с тем человеком? — глядя в лицо Клэр, замершей и прислушивающейся к странному разговору, спросил Данкан.
— Тот налет был очень удачным, — ответил Бэнкси, опасливо косясь на Клэр. — Много золота взяли, капитан каждому отсчитала по сотне золотых…
— Вот откуда у него было золото для подделки! — недобро произнес Данкан. — Продолжай!
— Он, помню, морщил нос и просил сам выбрать вещь по душе, из награбленного, — продолжил послушно Бэнкси, — но у нас с дележом строго. И он смирился. Деньги взял. А в порту Суиратона, кажись, сошел на берег, якобы к знахарке — ранило его здорово, полморды разворотило, аж жуть! — да и не вернулся больше. Кто о нем переживать будет? Никто! А то, что с собой он унес маленький мешок — так то ж его вещи, чужого он, как будто, не взял… кто ж знал, что он подменил яйца эти? И кто бы знал, когда! Ведь мы сразу все сбросили Моренне на сохранение. Неужто он один отважился спуститься туда ночью? Вот же отчаянная голова!