А значит, вся надежда оставалась на чертово ожерелье, лежащее в моем кармане. Единственное, что я мог сделать, это поделиться знаниями с семьей, рассказать все, что знаю и помню, описать каждую реальность, каждое путешествие в прошлое… Карлайл со своим многолетним опытом и вековой мудростью должен дать совет, помочь решить вопрос со смертельной опасностью в лице бешеной вампирши и ее армии диких неуправляемых фриков.
— Мы… — я попытался проглотить ком в горле, но он становился только больше. — Мы можем поговорить всей семьей? Мне нужно рассказать вам кое-что очень важное…
— Конечно, — Карлайл кивнул. — Я вернусь вечером из больницы и мы все сможем собраться.
— Спасибо, — выдохнул я, обрадовавшись, что отец не задает лишних вопросов. Мне и так хватало его мыслей. Практически все время, что я находился в Форксе, он пытался понять, что сделал не так много лет назад, что заставило меня уйти, почему я теперь красноглазый служитель Вольтури…
К счастью, у меня есть ответы на все его вопросы. Отцу не в чем было винить себя. Я один нес ответственность за то, что произошло по моей неосторожности, из-за собственного необдуманного поступка, непростительного эгоистического желания сделать лучше для себя.
Не в состоянии больше слушать безосновательные обвинения Карлайла и его ставшие снова теплыми мысли обо мне, я выпрыгнул в распахнутое окно и побежал к тому месту, которое когда-то давно, в другой, размытой, уже искаженной реальности, считал роднее собственного дома.
Белла сидела в тени раскидистого дерева, прислонившись спиной к стволу и наблюдала, как отец сел в патрульную машину и уехал на работу. Увидев меня, она немного подвинулась, приглашая сесть рядом.
— Он так постарел за эти два года, — печально произнесла любимая. — Его не узнать… Такой седой… лицо исчерчено морщинами…
— Прости, — тихо ответил я, опускаясь на землю рядом с любимой. — Мне так жаль, что ты… что с тобой такое случилось… Скучаешь по нему?
— Да, — призналась она.
Белла неосознанно положила мне голову на плечо и тяжело вздохнула.
— Знаешь, — ее голос был тихим перезвоном серебряных колокольчиков, — я часто об этом думала, когда мы дружили с… ребятами. Я собиралась… попросить обратить меня, но…
— Хотела прикрыться колледжем, — окончил я ее предложение.
Любимая подняла на меня взгляд и долго всматривалась в алые радужки. Кого она видела в этот момент? Чудовище? Монстра? Тогда почему мне было так хорошо? Почему в воздухе вдруг повисло умиротворение и спокойствие?
— Откуда ты знаешь? — удивленно спросила Белла, наморщив лобик.
Я не смог сдержаться и протянул руку, чтобы разгладить такую родную складочку, чем еще больше шокировал любимую.
— Потому что… — сердце сжалось в груди и чуть не разлетелось на тысячу осколков. — Белла, я… прости меня!
— За что? — ахнула она.
— За то, что по моей глупости так сложилось, и ты… и Чарли остался без дочери, — все, что смог выговорить я.
— Эдвард, тебе не за что извиняться, — она встала. — Тебя вообще тут не было. Ты не…
— Пойдем поохотимся, — сдавленно произнес я. Может, дав себе разрядку, я смогу объяснить ей?
Не смог.
Целый день мы с Беллой провели вместе. Охотились, потом просто гуляли по лесу, болтали, шутили, играли… Я влюблялся в нее все больше и больше, как будто это было возможно, узнавал заново, с удовольствием отмечая, что бессмертие ничуть не изменило ее, оставив все такую же красивую и чистую девушку, как и до череды неудач, постигших меня из-за ожерелья.
К вечеру семья, наконец-то, собралась дома, за круглым деревянным столом, и я рассказал все, не тая. Стараясь не упустить ни одной мелочи, я поведал, как в дом Калленов, где умирала моя жена, приехал красноглазый Эммет и упомянул о проклятой вещице, уже испортившей наши жизни. Затем я поделился тем, что узнал от брата, и своими наблюдениями: как бы сильно не менялось настоящее, некоторые вещи в нем постоянны — мы все равно остаемся теми, кто мы есть; ожерелье, так или иначе, попадает в нашу семью…
— Карлайл, — я перевел дыхание, — теперь ты знаешь… Мы можем избежать битвы, которую нам не выстоять, с помощью этой вещицы, — я указал на лежащее в центре стола ожерелье, — но необходимо продумать все до мелочей, чтобы не получить очередную катастрофу…
Отец улыбнулся и потер переносицу большим и указательным пальцами.
— Думаю, можно попробовать спланировать небольшое путешествие. Скажем, в тот день, когда Белла была с нами на поле. Не позволить ей пойти с нами на игру или вовремя увести…
— Я могу пойти, — подала голос Элис, и мне впервые открылись ее мысли настолько полно, что я чуть не задохнулся от ее боли и вины. Оказывается, ее тяготило происшествие с Беллой намного больше, чем кого-либо из семьи. — Возможно, мой дар будет работать и в прошлом. Тогда я смогу увидеть то, что изменила.
— Хорошая идея, Элис, — поддержала Эсме.
Началось бурное обсуждение, участники которого спорили, в какой из моментов прошлого лучше отправиться, и кто должен стать счастливчиком, который воспользуется несчастной штуковиной. Молчаливой оставалась лишь Белла, которая сидела тихо, сложив руки на столе, и разглядывала пальцы. Ее лицо казалось еще бледней обычного, а в глазах плескался дикий ужас, словно она не хотела снова становиться человеком…
Я бы отдал в тот момент все, только бы прочесть ее мысли, но, увы, они оставались для меня все такой же непостижимой тайной.
— Не надо, — тихо прошептала она. — Пожалуйста, не надо.
— Белла? — я позабыл о том, что никто для нее в этой, новой жизни и подскочил, приобняв за плечи. — Что не так?
— Эдвард, — она преданно посмотрела мне в глаза, заставив мое сердце сжаться настолько больно, насколько это вообще было возможно, — я не хочу. Пойми же ты, я была никчемной и неуклюжей, слабой… Ты… если ты говоришь, что знал меня, то должен понять. Посмотри на меня теперь. Я впервые чувствую себя на месте, как будто я рождена для этого.
— А как же Чарли? — сдавленно произнес я, чувствуя, как весь мир вокруг начинает рушиться и терять краски.
— Я только предлагаю отправиться в тот день, когда… это случилось, — пояснила любимая. — Я не позволю Виктории уйти. Ведь если ее не станет, то не будет и никаких новорожденных. И… я попробую написать ему записку, чтобы он меня не искал, я что-нибудь придумаю!
Наверное, разговор так и закончился бы ничем, если бы Карлайл жестом не заставил всех замолчать и послушать, что скажет он.
— Совершенно очевидно, что нельзя отправляться в прошлое, ничего не обдумав, — подвел он итог. — По крайней мере, теперь мы знаем, как это ожерелье первоначально попало в руки Эдварда и что было первым поводом для путешествия в прошлое. За оставшиеся три дня мы должны найти как можно больше информации об артефакте! Как разрушить проклятье, как вернуть изначальную реальность, если это возможно… — отец начал загибать пальцы. — Абсолютно все! Эммет, Джаспер, попробуйте поискать в интернете, Элис, Розали, Эсми, в вашем распоряжении моя библиотека.
«Эдвард, ты можешь узнать что-то от Аро?» — продолжал Карлайл уже мысленно.
Я покачал в ответ головой. Вряд ли Вольтури станет говорить, особенно после того, как узнает абсолютно все, едва коснувшись моей ладони, а он это сделает, стоит мне войти в зал.
— Тогда займись Беллой, — предложил он. — Если битвы мы не сможем избежать, то все должны быть наготове, а ей может не хватить опыта.
Карлайл унес ожерелье к себе в кабинет и убрал в ящик стола, в то время как все остальные ушли искать информацию про несчастную штуковину, испортившую наши жизни.
Мы же с Беллой вышли во двор и приступили к самой страшной пытке, которую мне когда-либо доводилось терпеть. Я хотел любоваться, созерцать свою любимую, изучать каждый сантиметр ее нового тела, но вместо этого должен был делать выпады и искать слабые места, анализировать с какого угла лучше напасть…
— Поймала! — Белла обхватила меня сзади за талию. — Эдвард, ты вроде бы должен учить меня не делать ошибок, а не допускать их и поддаваться!
Я обернулся и, забывшись, обнял любимую, плотно притянув к себе. Ее теплый взгляд немедленно встретился с моим, и наши лица оказались слишком близко…
— Я люблю тебя, — тихо прошептал я ей прямо в губы.
И внезапно я опомнился.
Спустился с небес на землю.
Вернулся в реальность.
— Прости, — вздохнул я и, отпустив руки, осел на землю.
Мое мертвое сердце начало сходить с ума, болезненно сжиматься в такт острой, пульсирующей боли. Дыхание перехватило, и я обхватил голову руками, в надежде оградить себя от кошмара, который создал собственными руками.
— Эдвард! — Белла присела рядом и взяла одну мою ладонь в свою. — Все в порядке…
— Прости, — еще раз повторил я.
— Эдвард, я…
Я приложил палец к ее губам, призывая остановить эти бессмысленные утешения.
— Белла, ты не должна этого делать. Ты ведь не помнишь! Ты не можешь помнить… — я сделал глубокий вдох, насладившись приятным, теперь уже не обжигающим ароматом. — Здесь я для тебя никто… В этом мире я чудовище, я…
— Эдвард, — любимая придвинулась ко мне и глубоко вздохнула. — Я все время думала об этом, с тех самых пор, как ты рассказал все нашей семье. Я, правда, отчаянно старалась вспомнить, представить нас вместе в том, твоем мире… Я даже пыталась представить себя человеком рядом с тобой, но…
— Но? — переспросил я, почувствовав, как грудь стягивают чем-то тугим.
— Ничего не получилось, — прошептала Белла. — Первый раз я увидела тебя несколько часов назад, когда пришла домой, тогда-то мы и познакомились…
Она резала без ножа. Втыкала в меня раскаленный нож и поворачивала его, причиняя все новую и новую боль, неосознанно задевала все новые и новые участки моей несуществующей, прогнившей души.